Путешественница. Книга 2. В плену стихий - Гэблдон Диана. Страница 52

— Но как мистер Фрэзер… — начал тугодум Ройси, наморщив лоб от умственного усилия.

Фергюс мигом оказался рядом с матросом, обхватил его за плечи и направил к помосту, оживленно разговаривая, чтобы заглушить любую неуместную реплику.

— Ну разве нам не повезло? — громко вопросил он, и мне было видно, как здоровой рукой он дернул Ройси за ухо. — Еще как повезло! Капитан Алессандро говорит, что здешний житель по пути со своей плантации увидел корабль на берегу и поставил в известность гарнизон. С их помощью мы спустим «Артемиду» на воду без задержки.

Он отпустил Ройси и звонко хлопнул себя ладонью по бедру.

— Давайте, давайте. Дружно за работу! Манцетти, не отлынивай! Маклеод, Макгрегор, за молотки! Мейтленд….

Увидев, что Мейтленд стоит на песке, вытаращившись на Джейми, Фергюс развернулся и хлопнул юнгу по спине так, что тот пошатнулся.

— Мейтленд, mon enfant, дитя мое. Ну-ка затяни песню, чтобы дело спорилось.

Мейтленд, хоть и выглядел малость ошалевшим, послушно завел «Девушку с каштановыми волосами». Несколько матросов, с подозрением оглядываясь, начали взбираться на помост.

— Запевай! — гаркнул Фергюс, уставившись на них. Мерфи, похоже находивший в происходящем нечто чрезвычайно забавное, утер рукавом потное лицо и подхватил куплет, подкрепив чистый тенор Мейтленда своим хриплым басом.

Фергюс расхаживал вдоль корпуса взад и вперед, увещевая, понукая, раздавая указания, и ухитрился привлечь к себе столько внимания, что на Джейми никто и не смотрел. Возобновился неравномерный стук молотков.

Тем временем Джейми отдавал распоряжения солдатам. Я приметила, как то один, то другой француз, слушая его, бросал на «Артемиду» плохо замаскированный алчный взгляд, наводивший на мысль, что, вопреки заверениям Фергюса, главным их движущим мотивом было вовсе не желание помочь соотечественнику.

Но так или иначе, солдаты довольно охотно включились в работу: сбросили свои кожаные безрукавки и отложили в сторону большую часть оружия. Правда, трое из них не присоединились к остальным, а остались нести караул при полном вооружении, внимательно следя за каждым движением моряков. Джейми остался один, в стороне от всех, наблюдая за происходящим.

— Не пора ли нам выбраться? — прошептала Марсали. — Кажется, все спокойно.

— Нет!

Я не отводила глаз от Джейми. Он стоял в тени высокой пальмы, и выражение его лица, обросшего непривычной для меня бородой, прочесть было невозможно, но я заметила, что он легонько постукивает по бедру двумя негнущимися пальцами.

— Нет, пока нельзя.

Работа продолжалась всю вторую половину дня. Подтащили обрезки бревен, которые должны были послужить катками. Свежие спилы распространяли в воздухе острый запах смолы. Фергюс охрип, отдавая распоряжения, и его промокшая от пота рубаха липла к худощавому телу. Стреноженные лошади медленно передвигались вдоль кромки деревьев, пощипывая травку. Матросы уже перестали петь и лишь изредка посматривали туда, где в тени пальмы, сложив руки на груди, стоял капитан Алессандро.

Часовой у кромки деревьев медленно расхаживал взад-вперед с мушкетом наготове, не сводя настороженного взгляда с холодных зеленых теней. Время от времени он проходил так близко от меня, что были видны темные сальные завитки падающих на шею волос и оспины на одутловатых щеках. При ходьбе его амуниция скрипела и позвякивала, одна из шпор была без колесика. Судя по виду, он пребывал в дурном расположении духа.

Затаиться пришлось надолго, а из-за назойливых лесных мошек это время и вовсе показалось мне вечностью. Наконец Джейми кивнул одному из стражей и направился к деревьям. Я подала Марсали знак ждать, а сама нырнула в заросли и, увертываясь от ветвей и сучьев, помчалась в том направлении, где он исчез.

Задыхаясь, я выскочила из кустов на маленькую прогалину в тот момент, когда он завязывал пояс на штанах. Джейми стремительно повернулся на звук, при виде меня глаза его расширились, а с губ сорвался возглас, способный, пожалуй, воскресить и мертвую овцу Арабеллу, а не только привлечь внимание бдительного часового.

Я нырнула обратно в укрытие, услышав приближающиеся топот и крики.

— C’est bien! — подал голос Джейми. — Се n'est gu'un serpent [18].

Прибежавший часовой на своеобразном диалекте французского языка осведомился, ядовита ли змея, на которую наткнулся Джейми.

— Non, c’est innocent [19], — успокоил его Джейми.

Часовой высунул голову из-за кустов и стал опасливо озираться. Похоже, он на дух не переносил змей, даже неядовитых, потому что быстро вернулся к своим обязанностям, а Джейми без промедления нырнул в кусты.

— Клэр!

Он едва не раздавил меня, прижав к груди, а потом схватил за плечи и сильно встряхнул.

— Черт тебя побери! — произнес он сердитым шепотом. — Я был уверен, что ты мертва. Да как тебе вообще в голову взбрело такое безрассудство: сигануть с корабля посреди ночи? Совсем ума лишилась!

— Пусти! — прошипела я, прикусив губу от его тряски. — Пусти, я сказала! И это ты обвиняешь меня в безрассудстве? Что на тебя нашло? Зачем ты потащился за мной, как одержимый?

Его лицо, и так темное от солнца, побагровело.

— Что на меня нашло? — повторил он. — Ради бога, ты ведь моя жена. Разумеется, я беспокоюсь о тебе, но почему бы и тебе не подождать меня? Господи, будь у меня время, я бы…

Само слово «время» напомнило ему, что такового у него в обрез, и он с видимым усилием заставил себя воздержаться от дальнейших высказываний. Я тоже с трудом проглотила все те слова, что лезли из меня наружу.

— Какого хренова черта ты тут делаешь? — спросила я.

Румянец несколько поблек, сменившись намеком на улыбку, спрятавшуюся в его густой бороде.

— Я, между прочим, капитан, — сказал он. — Ты не заметила?

— Еще как заметила! Капитан Алессандро, ну и чушь! Что ты намерен делать?

Вместо ответа он еще раз встряхнул меня и перевел взгляд на Марсали, с любопытством высунувшую голову из кустов.

— Оставайтесь обе здесь, и чтоб ни одна шагу отсюда не ступила, иначе, клянусь, отлуплю обеих до бесчувствия.

Не дав нам времени ответить, Джейми развернулся и пропал среди деревьев.

Мы с Марсали все еще переглядывались, когда на прогалину снова вылетел запыхавшийся Джейми. Он схватил меня за обе руки и поцеловал. Поцелуй вышел недолгим, но основательным.

— Забыл сказать. Я люблю тебя. — Он снова встряхнул меня, чтобы лучше дошло. — И чертовски рад, что ты не умерла. Больше так не делай!

Он отпустил меня, проломился через кусты и исчез. У меня перехватило дыхание и по всему телу прошла дрожь, но я чувствовала себя совершенно счастливой.

Глаза у Марсали стали круглыми, как тарелки.

— Что мы делаем? — спросила она. — Что затевает папа?

— Понятия не имею, — ответила я.

Щеки мои пылали, я продолжала ощущать прикосновение его губ и непривычное покалывание от соприкосновения с бородой и усами. Я тронула языком прикушенную губу.

— Не знаю, что он затевает, — повторила я, — но, полагаю, мы должны смотреть и ждать.

Ждать пришлось долго, и я задремала, прислонившись к толстому стволу. Меня разбудила Марсали.

— Они спускают корабль на воду! — раздался ее возбужденный шепот.

Под присмотром часовых солдаты вместе с командой «Артемиды» все, как один, налегали на веревки и подсовывали катки, по которым корабль сползал по берегу к водам маленького залива. Даже Фергюс, Иннес и Мерфи, несмотря на увечья, включились в работу.

Солнце садилось: его огромный, почти коснувшийся поверхности моря оранжево-золотой диск темнел на глазах, багровея. Люди вырисовывались на свету черными силуэтами, безликими, как фигуры рабов на фресках Древнего Египта.

За монотонным боцманским «тяни!» последовали негромкие восклицания. Корпус, сдернутый с берега канатами, закрепленными на шлюпке и катере с «Артемиды», преодолел последние несколько футов по суше и соскользнул в воду.