Путешественница. Книга 2. В плену стихий - Гэблдон Диана. Страница 53

Я увидела сверкание рыжих волос — это Джейми поднялся на борт и ступил на палубу — и блеск металла: следом за ним взобрался солдат.

Они стояли рядом в карауле — не более чем две точки на вершине веревочной лестницы, рыжая и черная, — когда к борту подгребла шлюпка и члены команды вместе с французскими солдатами полезли вверх.

Последний человек поднялся по лестнице и пропал из виду. Оставшиеся в лодках члены команды сидели в настороженном ожидании. Но ничего не происходило.

Лишь услышав рядом посапывание Марсали, я поняла, что сама уже давно сдерживаю дыхание.

— Что они делают? — нетерпеливо спросила девушка.

И тут, будто в ответ, с «Артемиды» донесся громкий гневный возглас. Люди в лодках напряглись, готовые устремиться на борт, но сигнала с корабля не последовало. «Артемида», словно изображение на картине мариниста, безмятежно покачивалась на высокой воде бухты.

— С меня хватит, — решительно заявила я Марсали. — Что бы этот чертов сумасброд ни затеял, дело уже сделано. Пошли.

Глотнув свежего, прохладного вечернего воздуха, я выступила из-за деревьев. Марсали следовала за мной. Когда мы приближались к берегу, маленькая черная фигура спрыгнула с корабельного борта и, взметая на бегу сверкающие пурпурные и зеленые брызги морской воды, припустила по мелководью.

— Моя дорогая!

Фергюс с сияющим от восторга лицом схватил Марсали в объятия, оторвал от земли и закружил.

— Готово! — радостно вскричал он. — Дело сделано, и без единого выстрела! Связаны, как гуси, и упрятаны в трюм, как сельди в бочку!

Он пылко поцеловал Марсали, опустил ее на песок и, повернувшись ко мне, отвесил церемонный поклон, широко взмахнув воображаемой шляпой.

— Миледи, капитан «Артемиды» просит вас оказать ему честь, разделив с ним ужин.

Новый капитан «Артемиды» стоял посередине своей каюты, с закрытыми глазами, совершенно голый и блаженно почесывал промежность.

— Ух ты! — вырвалось у меня.

Он открыл глаза, и лицо его осветилось радостью. В тот же миг я бросилась к нему в объятия, прижавшись лицом к золотисто-рыжим волосам на его груди.

Какое-то время мы не могли вымолвить ни слова.

Я слышала над головой топот ног, звонкие возгласы моряков, радующихся избавлению, скрип снастей и хлопанье поднимавшихся парусов.

«Артемида» возвращалась к жизни.

Его борода покалывала мое лицо, а я вдруг ощутила неловкость. Вольно же нам обниматься, когда он гол, как Адам, да и мою наготу скрывают лишь лохмотья, в которые превратилось одеяние отца Фогдена.

Тело, прижимавшееся к моему со все возраставшей силой, от шеи и ниже, несомненно, принадлежало Джейми, но физиономия была не его, а какого-то средневекового разбойника-викинга. Мало того что борода сделала неузнаваемым его лицо, так он еще и пах как-то странно: запах его собственного пота перебивался духом прогорклого масла, каких-то неприятных духов и незнакомых приправ.

Я отпустила его и отступила на шаг.

— Почему бы тебе не одеться? — поинтересовалась я. — Нет, не то чтобы меня не устраивало, как ты выглядишь голым. Да и борода эта мне нравится… пожалуй.

— Не могу, — честно ответил Джейми. — Я весь завшивел, и из-за этих тварей у меня все чешется.

— Ой! — непроизвольно вырвалось у меня.

Будучи хорошо знакома с Pediculus humanus, обыкновенной телесной вошью, я, естественно, не испытывала к этому существу симпатии, а потому тут же принялась нервно чесаться, уже воображая себе, как крохотные ножки щекочут мой скальп, а противные существа копошатся в гуще волос.

Джейми усмехнулся: в окружении рыже-каштановой бороды блеснули белые зубы.

— Не бойся, англичаночка, я уже послал за бритвой и горячей водой.

— Правда? И не жалко сбривать этакую красоту?

Невзирая на вшей, я наклонилась и присмотрелась к его косматому украшению.

Надо же, вроде бы тоже рыжая, как все твои волосы, но других оттенков. Тебе идет, правда.

Я осторожно прикоснулась к ней. Ощущение было странным: все волоски густые, жесткие и сильно вьющиеся в отличие от такой же густой, но мягкой шевелюры на голове. Настоящие пружинки, выскакивающие из кожи, причем разнообразных оттенков: медного, золотого, янтарного, медового и темно-коричневого, столь глубокого, что при определенном освещении он мог показаться черным. Больше всего меня поразила серебряная полоска, сбегавшая от нижней губы к подбородку.

— Забавно, — сказала я, проводя по волоскам пальцем. — На голове у тебя седины нет, а здесь — пожалуйста.

— Правда?

Джейми с удивленным видом поднес руку к челюсти, и до меня вдруг дошло, что он понятия не имеет о том, как выглядит. Джейми криво улыбнулся и наклонился, чтобы поднять брошенную на пол одежду.

— Тут нечему удивляться. Наоборот, удивительно, как из-за событий этого месяца я вообще весь не поседел. — Он немного помедлил. — И раз уж на то пошло, англичаночка, как я говорил тебе под деревьями…

— Да, раз уж на то пошло, — перебила я его, — скажи, ради бога, что ты сделал?

— О, ты имеешь в виду, с солдатами? — Джейми задумчиво поскреб подбородок. — Ну, с ними все было довольно просто. Я сказал солдатам, что, как только корабль окажется на воде, мы все соберемся на палубе, набросимся по моему сигналу на команду и загоним всех в трюм.

На его заросшей физиономии расцвела широкая улыбка.

— Только вот Фергюс предупредил об этом команду, и когда очередной солдат поднимался на борт и ступал на палубу, двое моряков заламывали ему руки, а третий связывал и тащил его в трюм. Оружие у них забирали. Вот, собственно, и все.

Он бесстрастно пожал плечами.

— Хорошо, — со вздохом произнесла я. — В первую очередь, как тебя угораздило…

На этом месте нас прервал осторожный стук в дверь.

— Мистер Фрэзер? То есть я хотел сказать, капитан.

Худощавое молодое лицо Мейтленда появилось из-за дверного косяка. Он осторожно нес лохань, над которой поднимался пар.

— Мистер Мерфи разжег на камбузе огонь и посылает вам горячую воду со своими наилучшими пожеланиями.

— «Мистер Фрэзер» вполне сойдет, — заверил его Джейми, принимая поднос с лоханью одной рукой, поскольку в другой он держал бритву. — Может, я и капитан, но моряк из меня неважный.

Он помолчал, прислушиваясь к топоту ног над головой.

— Однако, поскольку я все-таки капитан, — медленно произнес Джейми, — наверное, именно мне положено решать, когда нам отплывать, а когда причаливать?

— Да, сэр, это право капитана, — подтвердил Мейтленд и услужливо добавил: — Также капитан лично распоряжается о выдаче дополнительных порций еды и грога.

— Понятно.

Даже борода не могла скрыть иронический изгиб его губ.

— Хотелось бы знать, Мейтленд, сколько может выпить матрос, чтобы остаться в состоянии управлять судном?

— Довольно много, сэр, — убежденно ответил Мейтленд и насупил брови, задумавшись. — Может быть, по двойной порции сверх нормы на глотку?

Джейми поднял бровь.

— Бренди?

— О нет, сэр! — ужаснулся Мейтленд. — Грога. Бренди сверх нормы можно давать только полпорции, иначе все будут валяться в трюмах.

— Значит, двойной грог. — Джейми церемонно поклонился Мейтленду, ничуть не смущаясь своей наготы. — Быть по сему, мистер Мейтленд. И корабль не поднимет якоря, пока я не закончу ужинать.

— Да, сэр. — Мейтленд поклонился в ответ, подражая Джейми. — И прислать к вам китайца, как только мы поднимем якорь?

— Даже чуточку пораньше, мистер Мейтленд, если вы будете так любезны.

Мейтленд бросил последний восторженный взгляд на шрамы Джейми и повернулся к двери, но я его остановила:

— Мейтленд, еще одна просьба.

— Что угодно, мэм?

— Будь любезен, сходи на камбуз и попроси мистера Мерфи прислать сюда бутылку самого крепкого уксуса. Да, а еще надо выяснить, где он хранит мои снадобья, и их тоже доставить сюда.

Он удивленно наморщил узкий лоб, но с готовностью кивнул:

— О да, мэм. Сию минуту.

— Англичаночка, зачем тебе вдруг понадобился уксус? — осведомился Джейми, пристально уставившись на меня, как только Мейтленд исчез в коридоре.