Шекспир мне друг, но истина дороже - Устинова Татьяна Витальевна. Страница 51
…От этого второго удара Озеров почему-то пришел в себя. Чернота схлынула, как и не было ее, освободив мозг и сердце.
Нет никаких призраков! Человек в маске пытается столкнуть его вниз. Человек, а не фантом – под фантомами не сотрясается чугун, и у них не бывает рифленых подошв!
Отцепившись от перил, Озеров пригнулся и головой вперед прыгнул, стараясь попасть призраку в колени. Тот взвыл, согнулся, стал бешено вырываться, и, кажется, у него отвалилась голова, потому что лошадиная морда полетела вниз. Озеров не отпускал противника, некоторое время они боролись, потом рифленый ботинок попал ему в висок. Кости черепа треснули и разлетелись и тоже стали сыпаться вниз, мелкие, как стеклянные осколки.
Все вокруг дрожало и тряслось, видимо, началось инопланетное нашествие.
Когда перед глазами у него прояснилось, он увидел, как по чугунному мосту убегает прочь человек в черных одеждах.
– Стой! – крикнул Озеров, а может, и не крикнул. – Стой!..
Цепляясь руками за чугунные перила, он поднялся и еще потерял время, потому что никак не мог сообразить, что нужно делать для того, чтобы побежать. Когда он все же сообразил, мост уже не гудел и не трясся – человек исчез.
С разбитой губы капало, он ковшиком подставлял ладонь, чтоб не капало на Федькин свитер – жалко свитер!.. – и доковылял до той стороны, и, кажется, опять крикнул:
– Стой!..
Никого и ничего не было в коридорчике, только тускло горели несильные лампы.
Максим помчался по лестнице вниз, в глазах у него было темно, но он все равно мчался, как мог, изо всех сил.
Вахтер дядя Вася, завидев его в коридоре, вытаращил глаза, уронил газету с кроссвордом и стал медленно вырастать из-за конторки.
– Кто сейчас вышел из театра?! Ну?! – заорал на него Озеров. – Вот сейчас, передо мной!
Торжественный дядя Вася побагровел, как от апоплексического удара.
– Ну?!
– Так ведь… никто. А… что стряслось-то?!
Этого Озеров не ожидал.
– Как… никто? – он уперся руками в колени, чтоб как-то дышать. Дышать согнувшись было легче.
– Не было никого. Что с тобой, парень?!
– Выходит, он в театре, – сам себе сказал Озеров. На темный паркет шлепнулась кровавая капля, и он с удивлением на нее посмотрел. – Выходит, он здесь?!
– Кто?! Кто здесь-то?! Чего у тебя приключилось?
Озеров махнул рукой и побежал обратно.
…Куда? Наверх в цеха, или вниз, на сцену?.. Куда он мог деться?! Маска! Когда они дрались на мосту, маска слетела и упала на сцену!.. Он подумал тогда, что у призрака оторвалась голова.
Через темные кулисы, поминутно спотыкаясь, Озеров выскочил на сцену. Там горел одинокий желтый фонарь.
Подмостки были пусты, никакой маски. Он обошел остов фанерного замка. Залез за него. Подсвечивая себе телефонным фонариком, встал на колени и пополз.
Маски не было.
– Парень! – Голос дяди Васи гулко отдался в полной тишине ночного театра. – Ты чего там?! С глузду, что ль, двинулся?!
– А-а!.. – завыл Озеров и швырнул телефон. – А, вашу мать!..
– Ты смотри, еще ругается!.. Сам-то цел?
Озеровский телефон, завалившийся за остов, внезапно зазвонил. Максим подобрал его, сел на декорацию и закрыл глаза.
– Да.
– Шеф? Шеф, это вы? А это я!..
Озеров вытер окровавленный рот и посмотрел на свою ладонь.
– С возвращением! – сам себя поприветствовал из трубки Федя Величковский. – С благополучным прибытием! Вы где? Стрип-клуб, ресторан, бар с девушками?..
– Подъезжай к театру, Федя.
– Сей момент, – согласился Величковский и вдруг что-то заподозрил. – Шеф, с вами все нормально?
– С глузду двинулся, – проскрежетал Озеров. – А так жив пока.
– Я… сейчас буду, – серьезно сказал Федя. – Минут через десять максимум.
…Искать ночью человека в помещениях театра – это даже не иголку в стоге сена и не каплю янтаря в куче песка. Все равно не найдешь. Это очень хитрый и опасный человек!.. Он просто так не дастся. Он решился на… да, на третье убийство. И это, третье, ему почти удалось, как и второе. Просто Максим Озеров был не готов умирать, а так… почти все получилось.
Не отвечая дяде Васе, который все что-то бормотал и всплескивал руками, Озеров вышел на улицу, обошел старинное здание и пристроился на лавочке перед главным входом с колоннами. Лавочка была холодной, ветер с реки ледяной.
В голове у него гудело, как будто по чугунному мосту шел полк солдат. Чтоб не так сильно гудело, он прилег виском на холодную спинку и принялся считать колонны. Сбился и начал снова.
Тут его и обнаружил Федя Величковский.
Он сел рядом и посмотрел начальнику в лицо.
– Что на этот раз?
Озеров досчитал колонны и выговорил с трудом:
– Лошадиная голова и переход над сценой. Который под крышей, знаешь?.. Меня пытались с него… сбросить. Он меня ударил.
– Так.
– Я его тоже ударил. Попал, по-моему, в коленку. Маска с него слетела, я видел. Пока я там… ковырялся, он ушел. И маску забрал. На сцене ее нет.
– Так.
– Это не призрак, а человек, Федя. По крайней мере, ботинки у него вполне человеческие.
– Так.
– Что ты заладил, ей-богу! Так, так!.. – Озеров пощупал губы. Там везде было больно. – Из театра до меня никто не выходил, дядя Вася сказал. Значит, он в театре остался. Или вышел, когда Вася за мной на сцену пошел. Какая теперь разница, все равно я его упустил!..
– Большая разница, – сказал Федька. – Это легко проверить, шеф.
– Ну-ну.
– Поехали, Максим Викторович. – Федя поднялся и стал поднимать Максима, как будто тот был немощным стариком. – Я вас моментально доставлю по назначению! Или в травмпункт хотите? Залить ваши раны раствором бриллиантовой зелени?
– Какойююю еще зелени, Федька?!
– Так зеленка называется – раствор бриллиантовой зелени. Вы не знали?
Озеров посмотрел на него.
– Как там Василиса? И твой отец?
– Папаша прекрасно, велел кланяться. Вася пока с ними осталась, до операции и там, на первых порах.
– С кем – с ними?
– С родителями моими, Максим Викторович. Папаша больную бабушку обещал вылечить и сделать здоровой, а когда он обещает, значит, так и сделает. Вася не хотела, конечно, отказывалась, но с моими дискутировать не то чтобы сложно – невозможно, мягко говоря! Я вот с детства стараюсь не дискутировать. Вася отказывалась, а ее бабушка сразу согласилась!
– Подожди, то есть Василиса…
– Ну да, она у нас. Бабушка в больнице, отец завтра делает ей операцию. Если все будет благополучно, – а все будет благополучно! – Вася там с ней какое-то время побудет, потом вернется в Нижний. Ну, я ее привезу, если вы мне дадите отгул. А если вы не дадите отгул, тогда я ее привезу в свой законный выходной. Потом я Васю обратно в Москву заберу, пока бабушка в больнице будет лежать, а потом…
– Стой, – морщась, перебил Озеров. – Не тараторь. Ты чего, влюбился, что ли?
Молодой сценарист кивнул как ни в чем не бывало.
– А что? Незаметно?
Озеров пожал плечами.
– Это все потому, что вы ненаблюдательны, Максим Викторович, – сообщил Федя Величковский. – Вот мамаша сразу все заметила. У нее потому что не взгляд, а рентгеновский аппарат. Нет, нет, аппарат УЗИ. Знаете, есть автомат УЗИ, а есть аппарат УЗИ, и назначение у них совершенно разное…
– Федя, – велел Озеров. – Заткнись.
– Сами спрашиваете, а потом – заткнись!
Они сели в озеровскую машину – Федя за руль – и покатили по вечернему городу.
– Зачем он решил вас убить? Вы… сказали или сделали что-то такое, что его напугало?
– Я не знаю.
– Что вы могли сказать или сделать?
– Не знаю.
– Или это… спонтанное решение? Такое ведь тоже возможно! Он увидел вас и решил столкнуть… в пучину! Нет, в бездну.
– Где увидел? И почему решил?! И кто – он?!
Некоторое время они молчали. Федя сосредоточенно смотрел на дорогу. Машину трясло на ухабах, и боль от зубов отдавалась Максиму в затылок и почему-то в локоть.
– А деньги? – спросил наконец Федя. – Деньги из директорского сейфа Рамзес похитил?