Знак фараона (сборник) - Бекитт Лора. Страница 32

Тия поняла.

– Ты была беременна?

– Несколько раз. И прежде, и в этом доме я принимала средство, изгоняющее плод из чрева. Однажды оно не подействовало и мне пришлось родить. Однако господин заявил, что не имеет к этому никакого отношения, – сказала Хнут и умолкла. Ее глаза утратили живой блеск, а лицо стало похоже на маску.

Тия затаила дыхание.

– И что было потом?

– Мальчик умер. При рождении он казался вполне здоровым, а на следующий день я нашла его мертвым.

– Ты полагаешь, что… – начала Тия и не решилась закончить.

– Я ничего не знаю! Я только не хочу, чтобы это повторилось снова! – воскликнула Хнут.

– Почему господин не захотел признать твоего ребенка?

– Думаю, из-за цвета моей кожи и из-за того, что я рабыня. – В ответе девушки звучали тайный вызов, ревность и досада. – Не бойся, госпожа, твоих детей он будет любить!

И вздрогнула, когда у Тии вырвался вопль:

– Зато я стану их ненавидеть!

Глава IV

Карьер был похож на гигантский колодец, из которого невозможно выбраться, – разве что если вырастут крылья! Здесь не росла зелень и не было слышно щебета птиц; тишину нарушали только удары резцов, щелканье бича да стоны и крики угодивших в смертельную ловушку людей.

Их поднимали засветло и разрешали оставить работу, когда небеса покрывались россыпью звезд. Кормили плохо пропеченным хлебом, поили скверным пивом и мутной водой. Ослабленных называли ленивыми и били плетьми. Умерших заменяли новыми.

Тамит изо всех сил боролся с отчаянием. В короткие мгновения передышки он вспоминал глаза Тии, прекрасные светлые глаза, в которых отражались плывущие по небу облака. И размышлял о побеге.

Юноша хорошо помнил слова отца: «Непоправима только смерть. Лишь из ее царства нельзя вернуться обратно и начать все заново». К несчастью, найти единомышленников было почти невозможно. Тамита окружали сломленные безжалостной жизнью, отупевшие от тяжелой работы люди. Большинство из них были иноземцами, которые не знали его языка. Во время работы рядом постоянно находились надсмотрщики; каждое слово прерывалось жестоким ударом бича.

Однажды Тамит увидел, как один из рабов зашатался, выронил инструмент, судорожно закашлялся, опустился на колени и несколько минут не поднимался на ноги. Это грозило суровым наказанием.

Оглянувшись, Тамит подбежал к несчастному и помог ему подняться.

– Вставай! Сделай вид, что работаешь, продержись до конца дня!

Раб кивнул. Из последних сил вцепился в спасителя и прохрипел:

– Не оставляй меня, иначе мне конец!

– Не бойся, я тебе помогу.

Тамит с удивлением понял, что несчастный – египтянин. Вероятно, бедолага попал в это страшное место таким же образом, как и он сам, и, судя по тому, каким изможденным и худым был этот человек, произошло это давно.

Юноше почудилось, что он уже видел его. Где и когда? В облике раба было что-то до странности знакомое.

– Хетес?!

Возглас Тамита, вырвавшийся, казалось, из глубины его сердца, прозвучал столь пронзительно, что юноша вскинул голову и посмотрел ему в глаза. Потом потрясенно прошептал:

– Ты?!

– Да, это я, – ответил Тамит и ощутил невероятное облегчение, невообразимый прилив сил.

Когда-то он был готов возненавидеть подловатого, злого, хитрого мальчишку, но теперь был несказанно рад тому, что встретил знакомого человека. Как и он сам, Хетес не был рабом и наверняка сохранил не только здравомыслие, но и желание во что бы то ни стало вырваться на свободу. Возможно, на него нельзя было положиться, тем не менее Тамит уже не чувствовал себя таким одиноким.

Юноша поддержал Хетеса и повел его за собой. Они встали рядом, и Тамит старался прикрывать несчастного, который работал вполсилы.

Кое-как они протянули до вечера и поплелись к убогому жилью.

– Где ты живешь? – прошептал Тамит. – Я постараюсь пробраться к тебе.

Хетес объяснил, как его найти, и юноша с трудом дождался момента, когда надсмотрщики удалились на покой.

Кругом стояла тишина, нарушаемая разве что шорохом камней, осыпавшихся со склонов карьера. Рабочие спали мертвым сном, никто не тратил драгоценное время на размышления и разговоры.

Когда Тамит проскользнул в каморку, где лежал Хетес, тот сразу сказал:

– Мне долго не протянуть!

Глаза некогда красивого, сильного парня потускнели, потухли, а голос звучал прерывисто и слабо, как в бреду. Его тело было покрыто ожогами от беспощадного солнца и следами от плетки. Спутанные, давно не мытые волосы напоминали охапку мертвых водорослей.

Тамит присел на корточки.

– Как ты сюда попал? Ты здесь давно?

– Не помню. Сначала я считал дни, делал зарубки на стене, а потом перестал. – Хетес прерывисто вздохнул и продолжил: – После того как мне пришлось покинуть Эффе, я нанялся помощником к одному лекарю из Туры, ведь я кое-что смыслю в болезнях и лекарствах. Какое-то время все шло хорошо, но однажды меня схватили и притащили сюда как преступника или беглого раба!

Тамит решил, что Хетес по обыкновению в чем-то смошенничал и кого-то обманул, но не стал задавать вопросов. Вместо этого юноша произнес:

– Я хочу бежать.

Губы Хетеса скривились в усмешке.

– Это невозможно!

– Надо попробовать.

– Сразу видно, что ты здесь недавно, – заметил молодой человек и спросил: – Как ты сюда попал? Ведь ты жил на болотах! Должно быть, это произошло из-за той девчонки, дочери писца? Я угадал? Я всегда говорил, что женщины – причина всех наших бед!

В тоне, каким была произнесена эта фраза, Тамит узнал прежнего Хетеса. Невольно сжав кулаки, Тамит коротко произнес:

– Я обещал тебя убить.

– Убить? – рассмеялся юноша. – За что? Неужели ты еще не забыл детские обиды?

– Дело не в этом. Помнишь Харую?

Хетес ответил внимательным взглядом.

– Да. И что?

– Ты предал ее. Солгал, будто это она тебя соблазнила!

Хетес усмехнулся.

– А что было делать? Я знал, что писец простит свою любимую наложницу, тогда как меня он мог бы отправить в тюрьму или убить.

Тамит гневно произнес сквозь зубы:

– Ты знаешь, что Харуя умерла? Повесилась в саду, в беседке?

Хетес изумленно вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

– Не хочешь ли ты сказать, что это я виноват в ее смерти!

– Хочу.

– Сразу видно, что ты еще не знаешь, что значит забавляться с женщиной! – небрежно произнес Хетес.

– Ты прав. Зато я знаю, что значит любить женщину.

– Ты говоришь о Тие? Ты все еще надеешься, что она будет твоей? Кстати, где она и что с ней?

– Отец выдал ее замуж за архитектора из Фив, – с болью признался юноша. – Мы с Тией пытались бежать, но нас настигли. Ее муж приказал своим слугам отправить меня сюда.

Хетес присвистнул.

– Ого! Анхор нашел-таки для своей птички золотую клетку! Не думаю, что тебе удастся вырвать ее оттуда.

Тамиту захотелось его ударить, но он сдержался. Он пришел сюда не за этим, к тому же сейчас Хетес был намного слабее. Что толку вышибать из него дух?

– На самом деле история с Харуей ничему меня не научила, – неожиданно признался Хетес. – Я спутался с женой лекаря, и нас застали вместе. Только эта девчонка свалила все на меня!

Тамит долго молчал, потом промолвил:

– Когда будут раздавать хлеб, я с тобой поделюсь.

– Брось! – небрежно проронил Хетес, закрывая глаза. – Так ты недолго протянешь. Подумай о себе.

– Вдвоем будет проще, – возразил юноша. – Надеюсь, нам удастся сбежать!

– Послушай, я никак не могу забыть украшение, которое однажды увидел у тебя на шее, – вдруг сказал Хетес. – Я сразу понял, что эта штука из чистого золота. Откуда она у тебя?

Поколебавшись, юноша рассказал правду. Пусть он недолюбливал Хетеса и не вполне ему доверял, сейчас они были товарищами по несчастью.

Когда Тамит умолк, сын лекаря Баты приподнял веки.

– Значит, ты родился не на болоте? Стало быть, ты не знаешь, кто ты?