Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг. - Комаров Владимир Леонтьевич. Страница 48
29 июня я поручил Савичу испытать нашу лодку, которую мы для этого собрали и спустили на воду. Забрав снаряжение, он уехал, чтобы свидеться с нами вечером в Верхнекамчатске.
Ближайшие на восток горы как бы выклиниваются; последняя вершина их против стоянки имеет мягкие очертания и тупые гребни, а затем на некоторое расстояние гор вовсе не видно. Здесь как раз выходит к реке долина Ковычи.
От стоянки луга без заметного подъема переходят в белоберезники. Тропа впервые получает вид прямолинейной просеки. Березник чистый, без примеси других деревьев, с редким кустарниковым подлеском и травяным покровом, густым, где это позволяет влажность почвы. Суходольность выражается в немедленном появлении на соответствующих ей площадках Festuca ovina. Пройдя около трех верст, тропа выходит на обширный луг, обрамленный справа березой, а слева береговым лесом с темной зеленью ольх. Горы на западе невысоки, прорезаны очень глубоко долинами левых притоков р. Камчатки и несут лишь небольшие пятна снега. Далее снова белоберезники и за ними снова луга. На опушке третьего березника юрта для зимних путников в виде небольшой избушки. Меня удивило, что около юрты нет никакого источника, но потом мне говорили, что где-то в стороне есть ключик; зимой же в воде нет надобности, так как достаточно и снега. Здесь половина пути между Шаромой и Верхнекамчатском.
Снова стали чередоваться белоберезники и луга, то сухие тундристые, то сырые, с пышным ковром трав. Затем на несколько верст потянулся редкий сухой белоберезник, где масса деревьев сломлена на высоте 1--3 саж. и затем иструхла. Это -- последствие одной из свирепых зимних пург, которые здесь особенно часты в феврале. Далее слева подходит крутой обрыв террасы. Под ним ключи и ключевые стоки, слившиеся в мелкую речку, далее заросли шиповника и таволги, за ними луга и темная полоса берегового леса -- одним словом, широкий пейзаж речной долины с ее гривами и ложбинами старых проток. Здесь верхняя береговая терраса имеет обрыв уже около 3 саж. вышины, тогда как выше Шаромы и у Клюквиной он нигде не превышал сажени, а часто был даже и мало заметен. Затем, пройдя еще березник, путь понемногу спускается в пойму Камчатки с массой черемухи и лозняка. Берег реки песчаный и иловатый, отмелый, плоский, с растительностью полусорного типа. За рекой стройным рядом, как на картинке, пять балаганов Верхнекамчатска; шестой виднеется несколько поодаль; сзади, влево, в стороне, еще два; несколько выше по реке виднеется запор, перегораживающий всю реку; кусты и деревья за балаганами кажутся издали чем-то вроде сада.
Сегодня с дороги в одном месте, где большие луга открывают более далекий вид, были видны и горы, обрамляющие долину Камчатки с востока, с пятнами снега по падям и зубчатым узким гребням, -- горы, как бы вышедшие из-за упомянутой выше мягкой оконечности наблюдавшегося ранее хребта. Иначе, это горы правого склона долины Ковычи, текущей в низовьях своих под очень острым углом к Камчатке. Устье ее недалеко отсюда вниз по реке.
Часа на два позднее нас приехал В. П. Савич на нашей складной лодке, совершив этот путь удачно и без больших затруднений. Он сообщил, что берега реки везде состоят из мягкой аллювиальной почвы и заросли ивняками; часто река разбивается на рукава, иногда равные между собой; много мелких перекатов. Есть земляные обрывчики, но обнажений нигде нет. В пути Савич пробыл 8 час, тогда как сухим путем потребовалось на это не более пяти.
Переправившись через Камчатку в местных батах и переправив вплавь лошадей, мы разбили лагерь на открытой ровной площадке берега перед балаганами, на плотно утоптанной и черной от обильного удобрения при пластании рыбы земле. Лошадей увели на пастбище за селение. Ниже нас в реке устроен садок из ивовых плетенок, где держат глушеную (дрыгалкой, т. е. палкой, по голове) рыбу, после того как вечером привезут ее с запора до утра, так как вечером пластать неудобно. Ход чавычи еще продолжается, но уже начался и ход красной. Под балаганами устроены от мух дымокуры, которые тщательно поддерживаются, защищая юколу от прожорливых личинок. Вокруг нас собралось чуть ли не все мужское население деревни, и вечер прошел в оживленных разговорах.
Сегодня мы закончили путь по широкой долине верхней Камчатки среди сухих, но пышных лугов и белоберезников. Это тот путь, который производит на путешественника особенно приятное впечатление и будит мечты о колонизации и заселении края. Он начался вместе с белой березой верстах в 15 выше Пущиной и тянется до Верхнекамчатска (собственно до устья Ковычи) всего на 70 верст в длину и верст на пять в ширину; получается общая площадь в 350 кв. верст, т. е. 84 000 десятин. На этом пространстве всего два селения (Шарома и Пущина) с 15 хозяйствами, бедных и готовых хоть сейчас переселиться вниз по реке, где больше рыбы, лишь бы начальство позволило. Как бы ни разгулялись мечты о введении здесь рациональной культуры, все же приходится принять к сведению, что все эти луга и перелески лежат на речном галечнике, одетом слоем окрашенной перегноем супеси от 1 дм до 0,5 м толщиной. По показанию жителей, сенокосы приходится через каждые 3--5 лет переносить на новые места, так как трава на них быстро вырождается; суходолы по той же причине признаются здесь совсем не пригодными для косьбы. Можно опасаться, что если бы значительные стада домашних животных и могли прокормиться здесь летом, то обеспечение их достаточным кормом на зиму все-таки оказалось бы невозможным без специальных посевов. Кроме того, при ближайшем исследовании, из показанной выше площади пришлось бы вычесть площадь проток, свежих галечников, береговых лесов и пр. И все-таки эта местность вместе с долиной рек Быстрой и Банной производит впечатление лучших мест на Камчатке, укрытых от морских ветров и достаточно плодородных.
Глава XVII
МИЛЬКОВСКИЙ РАЙОН
Верхнекамчатск расположен на стрелке у впадения в р. Камчатку р. Адриановки. Сейчас же за селением широкое галечное устье Адриановки, обыкновенно переплываемое на батах, но теперь легко переходимое вброд (ниже колен). Течение сильное, так что, будь уровень воды выше, и лошадь собьет с ног. За Адриановкой еще четыре протоки ее же, разделенные островами, из которых первый галечный, с травянистым покровом, а другие два -- с густым и темным береговым лесом. Путь здесь очень плохой, сырой, с колодником, частью у самой воды проток, частью среди чащи деревьев. За подъемом на берег терраска с сухим лугом, окруженным со всех сторон лесом. Луг этот, по-видимому, образовался на месте старых пашен и отличается массовым развитием сизоватой травы -- пырея (Agropyrum repens). Далее путь все время идет среди белоберезников с луговинами. Впервые в лесу начинает попадаться осина. Перешли по очень плохим мостикам три небольшие речки, о которых в Милькове мне говорили, что это три устья речки Жупановой. По словам же И. Г. Протопопова, делавшего боковые разъезды, Жупановой называется только третья от Адриановки речка, составляющая как раз половину всего расстояния между Верхнекамчатском и Мильковым. Другие две называются просто 1-я и 2-я речки. Их считают самостоятельными и вытекающими из-под увала, из ключей, тогда как Жупанова выходит из горного ущелья.
Еще лес, и начинаются мильковские покосы вдоль камчатских проток, выходящих вправо невдалеке от тропы. Покосы низкотравные и походят на покосы севера Европейской России; на них масса белого клевера, от которого пахнет медом.
Перейдя речку Мильковку (старое название Шигачик) по мосту влево от небольшой заимки стариков, т. е. места, где одинокие старики Милькова ловят рыбу, мы остановились у берега речки на средней из трех слагающих его невысоких террас. На террасах обширные сухие луговины, со сплошным ковром клевера, -- единственный остаток былой культуры и опытных полей и садов, устроенных некогда в Милькове.