Незавершенная месть. Среди безумия - Уинспир Жаклин. Страница 43
Они обсудили поместье и кирпичный завод. Филлис явно говорила с мужниных слов, повторяла его нелестные высказывания в адрес Сандермира. По тому, как напряглись ее плечи и челюсти, как ускорился шаг, Мейси поняла: Филлис не просто солидарна со своим супругом относительно Сандермировых деловых качеств. Нет, ее неприязнь имеет более глубокие корни. И Мейси стала работать в этом направлении.
– По правде говоря, я Сандермира не выношу. Это он должен был в огне погибнуть, он, а не Анна.
– Вы имеете в виду пожар, вызванный бомбежкой?
– Да, конечно.
– Значит, Сандермир в тот день был в деревне?
– В тот день все были в деревне.
– А сколько ему тогда было лет? Пятнадцать? Шестнадцать?
– Точно не знаю.
– Но ведь вы с ним ровесники, а, насколько мне известно, Альфред Сандермир не пропускал ни одной хорошенькой девушки. Тем более у него и конкурентов не было – все юноши ушли на фронт.
– Мне он никогда не нравился. А вот Анна что-то в нем нашла.
– Неужели?
Филлис остановилась, стала подтыкать белое одеяльце под пухлые младенческие ножки. Затем скрестила руки на груди, так что ручка коляски уперлась ей в бедро.
– Чтобы вы знали, мисс Доббс: Сандермир умеет понравиться, когда, конечно, хочет. Вообще-то Анна имела виды на Генри, на старшего сына. Притом что такие, как Сандермиры, не глядят на нашу сестру. Разве только когда им охота поразвлечься. Ну, вы понимаете.
– Понимаю.
Малыш заворочался во сне, и они продолжили путь.
– Знаете, Анна – она вроде Сары Бернар. Хлебом ее не корми – дай устроить драму. Она от Генри голову потеряла. Но когда он уходил на войну, Анна была совсем девчонкой. Катит он, допустим, на дрожках, навстречу – Анна. Он – шляпу долой. «Доброе утро, мисс Мартин». А она от счастья вся обмирает. Генри – он с каждой женщиной так здоровался, из простой учтивости. Только Анна воображала, что это он из любви.
Филлис тряхнула головой.
– Анна такая шутница была. Хохотушка такая. Ни с кем я так не веселилась, как с ней. За то ее и любила.
Она запустила руку в карман, но не нашла носового платка. Тогда Мейси достала из портфеля свой платок и протянула Филлис.
– Ну и вот, – продолжала Филлис, высморкавшись, – не успел Генри уйти на фронт, как появился Альфред. А надо вам сказать, Анна была прехорошенькая.
– Понимаю.
– Понимаете, да пока не все.
Перемена в темпе шага насторожила Мейси. Филлис двигалась теперь со странной поспешностью. «Хочет облегчить душу», – догадалась Мейси.
– Анна была вроде болотного огонька, – продолжала Филлис. – Пару раз мистер Мартин посылал за ней Пима…
– Кого? – Мейси коснулась руки Филлис. – Что вы только что сказали?
– Я сказала «Пим». Брат Анны. Это уменьшительно-ласкательное имя. – Филлис передернула плечами. – Так голландцы сокращают имя Виллем.
Мейси медленно опустила голову.
– Значит, мистер Мартин посылал Пима за Анной. Но почему?
– Потому что родители не знали, куда запропастилась их дочь. Даже на улицу выходили кликать ее. Взять, к примеру, меня – я в жизни не солгу. Просто язык не повернется. А вот Анна – та, бывало, врет и не краснеет. Скажет родителям, что идет ко мне в гости, а сама…
Филлис тряхнула головой.
– Когда пришла весть, что Генри погиб, Анна стала встречаться с Альфредом. Я ее предупреждала! Я говорила: смотри, Анна, доиграешься. Только она свое твердила: Альфред, мол, на ней женится. Я говорю: не будь дурой, такие, как он, женятся только на ровне, нужна ты ему, он ведь джентльмен…
Мейси усиленно гнала мысли о Саймоне и о миссис Линч.
– Сколько я ей твердила: джентльмены вроде Альфреда Сандермира не женятся на простых девушках вроде нас. Только, бывало, начну: одумайся, Анна, Альфреду ровню найдут…
– И что же случилось?
Филлис вздохнула:
– Теперь уже можно сказать – Анны давно нет на свете. Однажды она заскочила за мной – это было где-то за неделю до «цеппелина», – и мы пошли подышать воздухом. Вот как сейчас с вами, мисс Доббс, по этой самой дороге гуляли. Идем к перекрестку, и тут Анна говорит: я, говорит, Филлис, влипла. Залетела. То есть беременная она была.
Мейси снова кивнула:
– Как, должно быть, она боялась, что о беременности станет известно. В маленькой деревне, вроде вашей, это считается позором.
– Вот и всякий бы так подумал. Вправду, сначала Анне было страшно. Только знаете что? Она пораскинула умишком и решила, что теперь Альфред точно на ней женится. Что ребенок станет этаким пропуском в богатый дом, что Сандермиры, да и все люди их круга, ее примут! Что у нее будет – как это? – положение! Она этого очень хотела.
Мейси все стало ясно.
– И что же дальше?
– А дальше Альфред сказал ей, что в Танбридж-Уэллс есть женщина, которая помогает девушкам в Анниной ситуации. Якобы от друга узнал о ней. От какого, спрашивается, друга? Вот что хотелось бы знать. Как я ее убеждала! Откройся, говорю, отцу с матерью, уезжай. Можно ведь было уехать и родить вдали от дома, и никто бы ничего не пронюхал. Ну, по крайней мере, доказательств не было бы. А эта дуреха? Возьми да и ляпни Сандермиру, что хочет ребенка, что хочет замуж. Когда мы с Анной в последний раз говорили, она обмолвилась: Альфред, дескать, сказал, что-то надо предпринять и он сам этим займется.
– Он именно так и сказал?
Филлис кивнула:
– А потом случилось то, что случилось. И уже ничего не пришлось предпринимать.
– Выходит, Альфред…
– Мне нужно домой, мисс Доббс. Малыш просыпается – пора его кормить.
На миг Филлис остановилась, плотнее запахнула темно-синее пальто на животе, все еще раздутом после недавних родов, поправила волосы, которые выбились из-под гребенок.
– Больше я ничего не могу сказать про Анну. А Мартины всегда меня привечали. Я у них в гостях частенько бывала. Как сейчас помню: комнатки над пекарней, и пахнет всегда так вкусно, сладко. По-домашнему. – Филлис мотнула головой. – Лучше Анны у меня подруги не было, с тех пор как я в школу пошла. И мы с ней ни разу не поссорились за все время, до самой ее смерти.
К дому женщины шли молча. Мейси предложила помочь втащить коляску, но Филлис отказалась.
– А что вы можете сказать о Пиме, Филлис?
– Что можно сказать о младшем брате? Надоедливый, приставучий мальчишка. Пока маленький был – вечно норовил за нами увязаться, секрет подслушать. Дразнился, за косички дергал. В школе его обижали. Анну вот почти не трогали – все потому, что она была очень хорошенькая. А Пим… Не скажу, что он был некрасивый, но вы же знаете, каковы мальчишки. Имя не английское, с сестрой по-голландски разговаривает. Но не потому, что замышляет дурное, – просто Пим с Анной так привыкли. А им все равно не доверяли, настороженно с ними держались. – Филлис кивнула в сторону школы. – Теперь-то я понимаю, как тяжело приходилось Пиму. Альфреда Сандермира несколько раз отстраняли от занятий, отсылали домой. Конечно, для слуг были невинные объяснения, но мы-то все знали правду. И вот Сандермир, видимо скучая в деревне, стал искать себе компанию. И выбрал Пима. Пим был младше и в рот ему смотрел, а Сандермиру это нравилось. Мистеру Мартину эта дружба была не по душе. Мы все видели, как Пим изменился. Сандермир его в свои пакости вовлекал, а этот дурачок шкодничал по чужой указке. Кстати, это он сестру с Сандермиром познакомил. Правда, его почти сразу забрали.
Малыш завозился, и Филлис сунула мизинец ему в беззубый ротик.
– Я считаю, Пим просто устал от травли в школе. А тут еще Сандермир на его бедную голову свалился.
Ребенок захныкал, словно разогреваясь перед настоящим ревом.
– Короче, они вляпались серьезно, а отвечать за все пришлось Пиму. Его отправили в исправительную школу. А оттуда он попал на фронт, даром что ему было всего тринадцать лет. Потом его убили. Викарий сказал, похоронка пришла на другой день, как погибли Мартины. То есть они не успели узнать, что Пима больше нет.
– Викарий сказал?