Матрос Специального Назначения - Загорцев Андрей Владимирович. Страница 52

— Посадка! — скомандовал Дитер.

Мы в боевом порядке 'колонной по одному' кинулись к вертолету. Нашему появлению не удивились. Скорее всего, Федосов связался по станции с Болевым и группу уже ждали. Я первый подбежал к вертолету и помахал на бегу Зеленому. Напарник по головному дозору, увидев меня, выпучил глаза. Я с разбегу запрыгнул в люк, упав на пузо, тут же меня оттащил в сторону наш связист Смирнов. Вот так, и этот здесь! Группа минёров была уже на борту. Вертолёт, накренившись в бок, уходит с площадки и быстро набирает высоту. Ко мне рядышком с обоих сторон подсаживаются Зелёный и Федос. Саня орёт, пытаясь перекричать шум винтов:

— В моей тумбочке в деревянном пенале ключи с печатью от баталёрки — заберешь! Там Михель пытался их забрать, но каплейт его отшил…

В другое ухо орёт Зелёный:

— А ты тут чего делаешь? Мы думали, что ты в госпитале. А Федос ни хрена ничего не рассказывал — молчал как партизан!..

— Я тут на процедурах был! — кричу ему. — Мне значительно полегчало! а вы-то тут что делаете?..

Оказывается, половина нашей группы была задействована на обеспечение вывода групп и эвакуацию посадочным способом. Командир группы, из-за недостатка офицеров воздушно-десантной службы, был задействован на вывод воздушным путём парашютным способом. Ночевал на аэродроме и, говорят, частенько в компании офицеров ВДС и лётчиков 'ударял по бездорожью', но с утра всегда был в боевой готовности. Вторая половина группы работала на 'раздаче': носились от складов к местам доподготовки групп со старшинами и мичманами-заместителями и подносили материальное имущество.

Мы на подготовку должны будем сесть на следующей неделе. Ходят слухи, что скоро весь разведпункт снимется с места, погрузится на корабли и машины, высадится где-то на материке, развернется и будет работать оттуда.

Оказывается, не один я тут учебно-боевые задачи выполняю. На Саню Федосова даже нажаловались. Говорят, гоняет не хуже каплейта, а вертолетчики его вообще за молодого мичмана принимают, хотя Александр Палыч всего-навсего старшина первой статьи! Ему, оказывается, тоже звание капнуло. Мои разговоры с одногруппниками прервали минеры и оттащили к себе.

— Снимай рюкзак, расстегивай! — проорал Болев.

Мне стали закидывать оставшиеся от пайка банки с консервами. Под создавшуюся суету, я запихал четыре взрывпакета во внутренний карман комбинезона. Пригодятся еще. Остальную имитацию и неиспользованные холостые патроны придется сдавать. А тут мне еще на ухо начали давать инструкции — как вести себя на первичном опросе и что писать в отчёте. По приземлению группу высадили прямо на площадке, покрытой металлическими листами. Я с минерами побежал к автобусу с зашторенными окнами. Федос увёл свою подгруппу куда-то в сторону аэродромных зданий. Возле автобуса стоял офицер, лейтенант из оперативного отделения, и жестами поторапливал нас. Быстренько пересчитал, проверил по списку и по фамилиям и приказал рассаживаться в салоне и не открывать окна. Я, как только плюхнулся на сидение и снял рюкзак, сразу же заснул. Проснулся, когда автобус уже заезжал в ворота части.

— Всё помнишь — что говорить и что писать? Про группу десантуры и расстрел морпехов не вздумай ляпнуть, — сказал мне на ухо, подсевший сзади Болен, — твой магазин от ПБ уже дозарядили недостающим патроном, пока ты дрых. Так что — не очкуй!

— Ааа лейтенант, — покосился я на офицера, сидевшего впереди возле места водителя.

— Ой, не человек он что ли! — хохотнул Болев.

Автобус подъехал с тыльной стороны штаба, где была развернута большая брезентовая палатка. Под грибком возле входа стоял вахтенный матрос в комбинезоне и пилотке с автоматом на плече.

— Группа, на выход! — скомандовал офицер и мы в колонну по одному лениво выползли с автобуса и построились. Лейтенант ушёл в палатку кому-то докладывать. Дитер в это время, игнорируя вахтенного возле входа, подошел к палатке заглянул за полог и кого-то позвал. Наружу высунулся матрос из штабных и начал выслушивать наставления Дитера. Старшина в несколько фраз закончил разговор и при этом пару раз указал на меня. 'Штабной' покивал головой и скрылся из глаз. Потом из палатки выскочил лейтенант и кивнул нашему командиру. Из палатки степенно вышел наш 'кэп'.

— Группа, равняяяйст! Смирна!! — громко скомандовал Болев, сделал два шага из строя, подошёл к капитану первого ранга и громко отрапортовал:

— Тащщ каперанг! группа номер 'один ноль два подгруппа два',прибыла с выполнения учебно-боевой задачи! Все поставленные задачи выполнены! Отработано две попутных, проведено десять двухсторонних сеансов! Потерь и травм личного состава нет! Оружие, средства связи, технические средства разведки, имущество — в наличии! При проведении налёта на береговой пункт управления израсходовано……

Дитер перечислил израсходованную имитацию. У меня волосы стали дыбом. Ни хрена же себе, сколько мы всего повзрывали и постреляли! Вроде бы и немного всего было, а услышал расход — так дурно стало. Или Дитер специально так докладывает?

Старшина доложил и стал в строй. 'Кэп' улыбнулся, показав свои жёлые прокуренные зубы, и хрипло бросил лейтенанту:

— Я ж говорил, из распиздяев получаются отличные командиры! Вон старшинка шороху дал — операторы из штаба флота за башню хватались!..

Потом повернулся к группе:

— Всему личному составу группы за отличное выполнение основных и попутных задач — объявляю благодарность!

— Слу… Саецк. Саю… — гаркнули мы браво.

— Всё группу — на опрос и отчеты! и — по подразделениям! отдых — сутки! — бросил 'кэп' лейтенанту и ушёл в штаб…

Первого в палатку затащили меня. Внутри все было перегорожено на небольшие кабинеты. Вахтенный матрос, стоявший у грибка, провел меня по узенькому коридорчику куда-то вглубь и, открыв полог, втолкнул внутрь небольшого фанерного закутка. Внутри стояло несколько самодельных стеллажей, за столом сидел тот самый матрос, которому Дитер показывал на меня. Вахтенный скрылся. Матрос молча помог мне разоблачиться и взгромоздить рюкзак на стеллаж. На верхний клапан рюкзака приклеил бумажку с какой-то печатью, написал на ней 'Досмотрено' и расписался. Оружие поставил в другой стеллаж и заставил меня самого расписаться в книге оружия, принятого на временное хранение.

— Слышь, а это не тебя в штаб блатовали? — закончив со всеми делами, начал он расспрос.

— Угу, меня, — опасаясь подвоха, осторожно ответил я и чуть напрягся.

— А ты что ломаешься? в штабе чертежником тоже неплохо. У меня скоро сход на берег — замена нужна.

— Да я рисовать не умею…

— Ага, все вы не умеете! Хотя, если честно, в группу охота. На этих учениях уже не спим какие сутки — карт нарисовали, мама не горюй! — разоткровенничался матрос и предложил мне компоту из фляжки.

Я в откровенности не полез, компота из вежливости похлебал, про выход рассказал вяло. Ну да, высадились, шли — и не более того. Гладко стелит этот штабной старшак. Может тут методика такая проведения опроса-допроса. Снова заглянул вахтенный матрос и повел меня в другой палаточный кубрик. По дороге в проходе встретились с самим капитаном третьего ранга Чернокутским.

— Здра жела. тащ кап три ранга! — бодро гаркнул я и осекся — на погонах тужурки Чернокутского сверкало уже по две звезды.

— Виноват, тащщ кавторанг! — поспешил я исправиться.

— О, здарова! — поздоровался за руку Чернокутский. — Смотрю — уже в разведку бегаешь, как взрослый. В увольнении будешь, заходи, домой позвонишь, а то твои ругаются, что писем мало пишешь. Ну, давай, занимайся, — попрощался он и, придерживая подмышкой черную кожаную папочку, удалился по проходу.

— Ишь ты, карась какой борзый! — восхитился вахтенный матрос. — Друзья у него из управы, минеры за него страсти бают. Ох, и салаги пошли. Ладно, не стой, шевели ластами.

На этот раз за столом, заваленным папками, журналами и листами, сидел офицер в расстегнутой тужурке и что-то заполнял в бумагах.

— Садись, матрос, не стой, — бросил он мне и кивнул на стул. Я аккуратно присел на краешек и пододвинулся к столу.