Туманы Авелина. Колыбель Ньютона (СИ) - Трегуб Георгий. Страница 72

— Если ты не можешь сесть в седло с земли, тебе вообще на лошади делать нечего, — последовал суровый ответ.

Разбаловались тут. Обычная подставка, сантиметров сорока в высоту, которую можно купить в любом фермерском магазине, их уже не устраивала. Клайв сколотил по просьбе девчонок чуть ли не лестницу под метр высотой, так что лентяйкам даже напрягаться не надо было, чтобы сесть в седло. Ну, вот и результат — скоро колобками по земле кататься будут, ездюхи.

Клайв вспомнил недавнюю историю. Расплата за потакание бабским капризам настигла его, когда вместе с Хейли он сопровождал группу прокатчиков в горы. На раздобревшем Голдене даже крепко затянутые подпруги седло не удерживали, оно сползало вместе с пищавшей от возмущения девушкой. Пару раз ей приходилось перекидывать ногу и, упираясь только в одно стремя, подтягивать седло в нужное положение. Но на третий раз рывок оказался слишком сильным — седло передвинулось на спину, потом сползло на другой бок, и Хейли оказалась сначала под животом многострадального мерина, а следом — и на земле. Прокатчики наблюдали за всеми этими манипуляциями с нескрываемым восторгом.

Попытка сесть обратно успехом не увенчалась. Хейли подтянуться в седло не могла, прокатчики начали в открытую посмеиваться, а Эванс — матюкаться про себя, наблюдая за беспомощными прыжками. Красная от стыда и бесплодных усилий Хейли оглянулась на него с выражением бессильной злости. Клайв понял, что она вот-вот пустит слезу. Прокатчики замерли в ожидании зрелища. Надо было выручать дурёху.

Соскользнув со спины Беби, Эванс подошёл к девчонке с намерением подсадить. Помог дотянуться ногой до стремени, подпихнул под увесистую задницу, едва удержавшись, чтобы не шлёпнуть, — исключительно в назидание, хотя, чего уж там, грешные мысли тоже появились. Сам он ездил без седла, однако запрыгивать на кобылу с земли не любил — берег старухе спину. Пришлось, поставив Беби рядом с Голденом, воспользоваться стременем Хейли. Оказавшись на спине лошади, обернулся к остальным:

— С каждого по пять баксов за представление.

К концу поездки можно было бы собрать неплохую выручку — представление повторилось ещё раз семь. Хейли полыхала аки маков цвет и кусала губы, чтобы не разреветься.

По возвращению пришлось всерьёз поговорить с миссис Логан, теперь уже по поводу внучек.

И вот сейчас, здрасте-пожалте, опять тот же цирк. Понятно, что за неделю упитанные коровушки в хрупких ланей не превратятся, но всё равно — злости уже не хватает на этих баб. Так и подмывает взяться за хлыст, чтобы у девицы прыти прибавилось.

Внезапно ощутив спиной чей-то взгляд, он резко обернулся и обнаружил, что у шоу под названием «сейчас-сейчас, попытка номер девяносто восемь» обнаружился ещё один зритель. Худощавый смуглый мужчина не без насмешки наблюдал за безуспешными попытками Хейли запрыгнуть в седло с земли.

Клайв нахмурился и сплюнул. Махнул Хейли: мол, всё, на сегодня закончено. Не спеша поднялся со скамейки, сплёл руки на груди и уставил в незваного гостя пристальный взгляд. Ну? Какого чёрта козлу аппийскому тут надо? Эванс уже раза три пытался втолковать этому Лаккаре, равно как и людям инспектора Кларка, что ни на какие вопросы отвечать не будет, ничего не знает, ничем помочь не может. Точка.

В этот раз, игнорируя приветствие, бросил:

— Живучий ты, урод.

А нехило его покрутило, кажись. Исхудал, бородку отпустил, да и патлы вон отросшие, будто давно у парикмахера не был. А глаза запавшие. Но смотрит спокойно, уверенно. Вот жалко, что не сдох. Мудак, чтоб его! В прошлый раз заявился весь такой лощёный, напористый. Факер столичный, думал, с ходу своё продавит. Да не тут-то было, для Клайва война никогда не заканчивалась, и разговаривать с «земляными свиньями» он не станет. Эванс снова сплюнул и проговорил:

— Слышь, шёл бы ты... лесом... со своими вопросами...

Аппиец заметно напрягся. Да похер! Пусть только дёрнется — Клайв его по стенке размажет. Сколько хороших пацанов такие суки, как он, положили.

Но Лаккара дёргаться не стал, лишь глубоко вздохнул и неожиданно спросил:

— Послушайте, Эванс, вы любите сливки?

Застигнутый врасплох, Клайв даже рот раскрыл от удивления. И — кивнул. Вопрос был настолько внезапным, что выбил его из обычного настороженного состояния. Ему показалось, или в самом деле на лице собеседника промелькнула лёгкая улыбка, выражение довольства?

— Я так и думал, — Лаккара провёл ладонью по отросшим волосам. — А если бы вы только что поели копчёного леща, и я предложил вам сливок, вы бы согласились?

Ага. Чтобы задристать всю территорию от вычищенных от навоза левад до манежа — оно конечно, самое то будет.

Аппиец кивнул, уже не скрывая удовольствия.

— А если бы те же сливки перед вами поставили после пары-тройки печений с шоколадной крошкой? Пошло бы?

Клайв хмыкнул. В игры играть надумал? Девкам головы морочь, придурок!

— Я тебе скажу так, парень. Что лещ, что сдоба — предложил бы такой опёздыш, как ты, — забил бы тебе в задницу колом. Осиновым.

Краем глаза заметил, как нехорошо прищурился собеседник. Да пусть валит отсюда. Такие, как он, только языком мести и могут.

— Мечты у тебя, приятель, нездоровые, — с деланным спокойствием ответил Лаккара. — Заднеприводной, что ли?

Чего-о? Ах ты ж... Кровь бросилась в голову. Клайв развернулся к Альберту, подался вперёд и сжал кулаки.

— Мать свою на этот счёт спроси, урод. В последнюю аппийскую её из моей койки всей ротой вытаскивали. Горячая оказалась штучка, всех обслужила. Да не по разу...

Взревев как бык, аппиец рванул на Клайва. Тот увернулся от одного удара, но второй пришёлся по ребрам. Будь Эванс медлительнее, противник выбил бы у него дыхание ударом в солнечное сплетение. Но и этого хватило... Словно в замедленной съемке, Эванс увидел, как Лаккара ухмыльнулся и третий удар пришёлся в живот.

Боль пробежала по телу мелкой рябью.

Но и противник не такой ловкий, как о себе возомнил. Да перед адвокатишкой — ветеран стычек в забегаловках! Клайв примерился было кулаком в горло, но аппиец выставил блок, норовя ударить ногой по яйцам. А хрен тебе. Клайв перехватил под коленом, повалил. Следом всем весом сверху — чтобы выбить дух. И сквозь марево злости услышал резкий голос миссис Логан: «А ну прекратить! Я полицию сейчас вызову!»

Но Эванс уже и сам остановился. Глянул в искажённое лицо противника, пытающегося перевести дыхание. Ослабил хватку. Перекатился и, подтянувшись, сел.

— Ты скажи, если ещё добавить.

— Да... иди ты... нахер. Придурок... Что с тобой возиться, ты уже... ходячий труп. Пойдёшь, как Мартин, рыб кормить, недолго осталось. И Хенри. Питер Хенри. Помнишь такого?

Альберт медленно поднялся и привалился спиной к стене сарая, чувствуя, как подкатывает приступ кашля. Он всё ещё не восстановился после ранения, любое физическое усилие давалось непросто. На крыльцо выскочила встревоженная миссис Логан. В руках она держала половник, но, судя по решительному и донельзя сердитому виду, в любую секунду была готова сменить его на двустволку. Эванс поспешно махнул ей — мол, всё в порядке.

Лаккара, с трудом подавив кашель, дышал теперь неглубоко, поверхностно, чтобы не спровоцировать новый приступ. Эванс, угрюмо нахмурившись, наблюдал за ним, но приблизиться не пытался. Альберт, хмуро глянув на разбитые костяшки, достал из кармана носовой платок, тщательно отёр руки, потом оттолкнулся от стены и, не оглядываясь на Клайва, двинулся к машине. Но едва сделал несколько шагов, как в спину прилетело:

— Что ты там насчёт Хенри сказал?

Да ну, неужто доходить начало? Лаккара обернулся.

— Что слышал. Грохнули его — как и многих других до него. Твои обстоятельства, мудак, изменились. Сначала они убрали Дробински. Потом чуть не отправили на тот свет меня. Пилар... Пилар Суидат помогала мне в расследовании. Её нашли повешенной на заброшенной стройке. Тело инспектора Мартина, который вёл расследование убийства Дробински, выловили недавно в реке Святой Маргариты. Питер Хенри... вы служили вместе? Несчастный случай на охоте, Эванс. Тебя, я предполагаю, тоже найдут в лесу — со сломанной шеей. Неудачно упадёшь с лошади. Так что можешь и дальше в молчанки играть.