Америка против России. Агония финансовой пирамиды ФРС. Рэкет и экспроприации Вашингтонского обкома - Катасонов Валентин Юрьевич. Страница 64
Приватизация Сбербанка. Об обязательствах власти перед народом и внешнем долге России
Тема «государственных обязательств» редко звучит в российских СМИ. Термин этот чаще всего применяют экономисты, понимая под ним финансовые обязательства органов государственного управления — федерального правительства и региональных властей. Проще говоря, это государственный долг. Нынешняя кампания власти по приватизации остатков государственной собственности в России вновь заставляет нас задуматься над тем, как государство относится к своим долговым обязательствам.
Иногда наши власти сами поднимают тему государственных долговых обязательств. Когда речь идет о государственном внешнем долге РФ. Они с гордостью заявляют, что Россия — одна из наиболее благополучных стран мира по относительной величине такого долга. В конце советской власти и в «лихие»1990-е годы власти страны набирали громадные кредиты и займы за границей. Затем они исправно (иногда даже с опережением) погашали долги с процентами перед «Парижским» и «Лондонским» клубами кредиторов, Международным валютным фондом, Всемирным банком и другими ростовщиками мирового масштаба. Снижение уровня внешней государственной задолженности было обеспечено дорогой ценой.
За период 1995–2010 гг. Россия, по данным центрального банка РФ, заплатила зарубежным ростовщикам и спекулянтам дань в виде процентов и дивидендов на сумму 515 млрд, долл., причем значительная часть этих выплат пришлась именно на погашение государственного долга. По данным Банка России, на 1 октября 2012 года внешний государственный долг РФ составил 41,3 млрд, долл. Согласно данным Росстата, ВВП страны в 2011 году равнялся 51,5 трлн. руб. В валютном эквиваленте (при использовании среднегодового официального курса рубля 32 руб. за 1 доллар США) получается 1.600 млрд. долл. Следовательно, государственный внешний долг России находится на уровне 2,6 % ВВП. Это действительно выглядит красиво на фоне ситуации в странах Западной Европы, переживающих долговой кризис. Там государственный внешний долг некоторых стран перевалил за 100 % ВВП. Но восторги кончаются, когда становятся известными некоторые другие показатели российской экономики.
Во-первых, с конца 1990-х гг. кардинальным образом поменялась структура внешнего долга РФ: снижение уровня внешней государственной задолженности происходило на фоне быстрого и неуклонного роста негосударственной внешней задолженности. На сегодняшний день (на 01.10.2012) она почти достигла планки 600 млрд.
долл. Внешний долг банков и нефинансовых компаний РФ почти в 15 раз превышает внешний долг органов государственного управления. При этом надо иметь в виду, что существенная часть так называемого внешнего «корпоративного» долга приходится на государственные корпорации и акционерные общества с полным или частичным участием государства. Т. е. это разновидность государственного долга наряду с долгом органов государственного управления.
В целом наблюдается тенденция абсолютного и даже относительного (по отношению к ВВП) роста совокупного внешнего долга страны. И вторая волна мирового экономического кризиса, которая ожидается в ближайшее время, может накрыть корабль под названием «российская экономика», перегруженный внешними корпоративными долгами. После бури мирового кризиса большая часть активов российской экономики может перейти в руки транснациональных банков и корпораций. На сегодняшний день рыночная капитализация (цена акций) 200 крупнейших российских компаний оценивается в 900 млрд, долл. В условиях кризиса рыночные котировки российских компаний наверняка резко пойдут вниз, от сегодняшней величины рыночной капитализации может остаться половина или даже четверть (вспомним уроки кризиса 2008–2009 гг.). В этой ситуации все лакомые активы российской экономики могут полностью пойти на погашение внешнего корпоративного долга. В нашей экономике могут воцариться одни лишь «нерезиденты».
Во-вторых, мы привыкли рассматривать государственный долг как внешний, т. е. как обязательства государства перед иностранцами. Между тем это и внутренний долг, т. е. обязательства государства перед своими гражданами, а также российскими организациями и компаниями. Об этой стороне нашего государства мы знаем мало. Власти об этом долге предпочитают не вспоминать. Именно на этом долге я и хочу остановиться подробнее.
Негласно наши власти уже двадцать лет руководствуются принципом приоритета внешних обязательств над внутренними обязательствами. Внутренние обязательства государство в лучшем случае погашает по «остаточному принципу», а чаще всего о них вообще забывает. Правда, министерство финансов РФ говорит, что оно озабочено внутренним государственным долгом и даже ведет его учет. По его данным, на 1 июля 2012 года сумма этого долга составила 3 795,5 млрд, рублей. В пересчете на валютный эквивалент (курс: 30 руб. за 1 доллар) получается около 127 млрд. долл. Т. е. в три с лишним раза больше, чем государственный внешний долг.
Но на самом деле публикуемые Минфином цифры государственного внутреннего долга — «верхняя часть айсберга», называемого «внутренним государственным долгом». Цифра 3,8 трлн. руб. отражает финансовые обязательства государства по выпущенным им в разное время ценным бумагам — облигациям, казначейским векселям, сертификатам [51]. Но ведь внутренний долг государства не сводится лишь к его обязательствам перед держателями ценных бумаг.
Важнейшей позицией государственного долга, не отражаемого в документах министерства финансов, являются обязательства государства перед юридическими и физическими лицами в рамках различных программ, а также отдельных статей федерального бюджета. И программы, и бюджет оформляются в виде законов, исполнение которых является обязательным по определению. Между тем, различные министерства и ведомства в конце года отчитываются о «недофинансировании» различных программ, проектов, статей расходов. «Неполное исполнение бюджета» стало у нас рутиной, «нормой жизни». Говорят, что в нашем Минфине даже хвалят чиновников за «неполное исполнение» как своеобразную форму экономии бюджетных средств. Между тем, в ряде стран мира такая «экономия» может квалифицироваться(при определенных обстоятельствах) как государственное преступление. Если же недофинансирование обосновывается какими-то объективными причинами, имеет место один из следующих вариантов: а) принимается закон, пересматривающий объем финансирования в сторону уменьшения; б) не выделенные в пределах финансового года бюджетные ассигнования оформляются как государственный долг, подлежащий погашению в последующие годы.
У нас такой практики нет. Например, в России хронически недофинансируются программы в области вооружений (государственный заказ). Однако при этом не происходит образования и оформления официального долга правительства перед компаниями военно-промышленного комплекса. Минфин учета такого рода долгов не ведет. Если подсчитать объем недофинансирования казной программ только в области вооружений за все годы существования Российской Федерации, то получаются суммы, в несколько раз превышающие официальные (минфиновские) цифры государственного внутреннего долга.
Но Минфин заботится лишь о выполнении своих обязательств перед финансовыми спекулянтами и иностранными кредиторами, а не перед российскими предприятиями, выполняющими оборонный заказ. А также перед тружениками сельского хозяйства, студентами, инвалидами, многодетными семьями, пенсионерами, учеными и другими гражданами, недополучающими бюджетные деньги в рамках различных экономических и социальных программ.
Еще одной из позиций государственного внутреннего долга РФ являются обязательства, перешедшие от советского государства к нынешнему российскому правительству. В результате «шоковой терапии» и резкого роста цен в начале 1990-х гг. произошло стремительное обесценение вкладов населения в Сбербанке, вкладов в Госстрахе, государственных ценных бумаг СССР и РСФСР. На первом месте по величине стоят обязательства государства перед миллионами вкладчиков Сберегательного банка, которых обворовали в бурное время развала СССР и создания на его обломках Российской Федерации. По состоянию на 1 января 1992 г. около 100 млн. граждан России (т. е. почти все взрослое население страны)хранили в государственных сберегательных кассах на 140 млн. счетов в общей сложности около 400 млрд. руб. Американский экономист Джуд Ванниски по поводу социальных последствий «шоковой терапии» начала 1990-х гг. писал: «По своим масштабам эта экспроприация сравнима с насильственной коллективизацией в деревне в 30-е годы. Её экономические последствия не менее опустошающие, хотя она и была проведена без насилия и депортаций» [52].