Евромайдан имени Степана Бандеры. От демократии к диктатуре - Бышок Станислав. Страница 8
Завершая экскурс по «старой гвардии», отметим, что из четырёх человек, которые стояли у истоков СНПУ, в политике остались только двое. Трое отцов-основателей СНПУ уступили лидерство Олегу Тягнибоку, забросили активную деятельность, оступились или сменили идеологическую окраску на более респектабельную.
Лев готовится к прыжку. На грани тысячелетий (1998-2003)
Описать феномен Социал-национальной партии Украины в конце 90-х и начале 2000-х гг. с помощью простых шаблонов не удастся. Положение партии в этот период характеризовалось целым рядом противоречивых тенденций.
В конце 90-х СНПУ являлась одной из наиболее интересных для молодежи Западной Украины политических сил. Она совмещала в себе современность, успешно перенимала европейские идеологические тренды и использовала радикальные методы политической борьбы. Находясь в украинском консервативно-националистическом движении, партия задала свою уникальную повестку дня, включающую в себя крайние формы антисемитизма и расизма. СНПУ длительное время оставались единственной политической силой в украинском национализме, объявившей себя, ни много ни мало, «последней надеждой белой расы».
«В связи с перспективой массовой деградации людей, целых народов, мы являемся последней надеждой белой расы, человечества вообще, – говорилось во время презентации СНПУ 19 ноября 1995 года во львовском театре имени Марии Заньковецкой. – Нам решительно надо сепарироваться от северо-восточного соседа. И это не только потому, что он агрессивный, может заграбастать нас, а, прежде всего, потому, что вносит в нашу жизнь, психологию народа качества, отличные от европейских ценностей». Европейские ценности в понимании украинских социал-националистов, однако, сильно отличались от того, что под ними понимают собственно жители Запада.
Успех СНПУ гарантировало то, что она поддерживала все мейнстримовые идеи оппозиции конца 90-х (это, в частности, борьба против русификации и президента Леонида Кучмы) и продвигала свои собственные концепты, которые были оригинальны для украинской политики. Это помогло СНПУ постоянно находиться в фарватере политической жизни, выстраивая политсилу, с которой по ряду параметров не конкурировал никто.
Были и те, кто ставил под сомнение полезность СНПУ для националистического движения. Поводом для упреков становилось, например, то, что, имея агрессивную эстетику и идеологию, партия (в отличие от той же УНА-УНСО) фактически не подвергалась репрессиям со стороны власти. Благодаря грамотной информационно-пропагандистской работе, СНПУ очень редко становилась объектом критики со стороны своих союзников, в частности национал-демократических организаций вроде «Народного Руха Украины».
Хотя СНПУ не боялась ассоциировать себя с неонацистами, но, вместе с тем, она Никогда «официально» не занималась откровенной апологетикой Третьего Рейха. Название партии уже содержит в себе отсылку к немецким национал-социалистам. Действительно, идеология СНПУ базировалась на постулатах, в свое время сформулированных в программе НСДАП Адольфа Гитлера. Книга «Моя борьба» Адольфа Гитлера действительно внимательно читалась в кругу партийцев. Символика «волчий крюк» (нем. Wolfsangel), бывшая одним из символов дивизий СС Второй Мировой войны, как уже упоминалось, была выбрана руководством организации абсолютно сознательно. Своими историческими предшественниками «социал-националисты» неоднократно называли воинов Украинской повстанческой армии и легионеров украинской дивизии Ваффен-СС «Галичина». Значительно позже, в мае 2010 года лидер теперь уже партии «Свобода» Олег Тягнибок даже получил от ветеранов дивизии почётный Золотой крест «за заслуги перед Украиной»[16]. Таким образом, преемственность традиций была соблюдена.
Вместе с тем от явной ассоциации с наследием гитлеровцев СНПУ пыталась отмежеваться в публичном пространстве. По крайней мере, в партийном журнале «Ориентиры», выходившем в конце 1990-х – начале 2000-х гг. под редакцией Андрея Парубия, опыту Третьего Рейха практически не уделялось внимания. В отличие от НСДАП, украинские социал-националисты не строили свою риторику на критике системы демократии и не предлагали в качестве альтернативы диктатуру. СНПУ не завоевывала сторонников путем пропаганды войны и необходимости расширения территорий Украины за счёт соседних стран[17]. Особенно яркий контраст СНПУ в вопросе «гитлеризма» видится в сравнении её с «Украинской национал-трудовой партией», привлекавшей наци-скинхедов и активно строившей свою пропаганду на прямой ассоциации с НСДАП.
СНПУ пришла в политику, чтобы оказать максимальное влияние на всё украинское общество, а не заниматься исторической реконструкцией в форме популяризации культа национал-социализма довоенной эпохи. Приверженность идеалам Адольфа Гитлера социал-националисты демонстрировали, только когда это было нужно – к примеру, чтобы сагитировать тех же наци-скинхедов. Образ СНПУ, провозгласившей своими идеологами Степана Бандеру и Ярослава Стецько, позволял привлекать людей и старшего возраста – выходцев из Западной Украины.
«Гитлеристская» составляющая в идеологии и пропаганде позволяла СНПУ развиваться как раз за пределами западно-украинского электорального гетто. Парадоксальным образом гитлеризм стал в своем роде универсальным способом установить отношения с радикальной молодежью востока и юга страны. Объясняется это, безусловно, экспансией наци-скинхедовской субкультуры из России и, в меньшей степени, Польши. Свидетельством тому является возникновение на базисе харьковского СНПУ организации «Патриот Украины». Представители данной структуры изначально были привержены не столько украинскому национализму, сколько милитаризму и идеям белого расового превосходства. Можно предположить, что в Харькове и Киеве именно стилистика и фразеология НСДАП сумели привлечь молодежных сторонников для СНПУ. Кроме того, экономическая программа СНПУ оставалась намного более правой, чем у НСДАП, – роль государства в экономике они сводили только к налоговой политике, что было электорально оправданным ходом.
СНПУ оставалась одной из самых активных участниц националистического движения. Предъявить обвинение социал-националистам в компрометации правых идей и уж тем более разорвать с ними отношения никто не осмеливался. Тем более на фоне хронического недостатка решительных боевиков в украинском национальном движении конца 90-х.
Ряд факторов не позволял СНПУ развиться до уровня самостоятельного политического игрока, которой мог бы сам формировать политическую повестку дня. Причины можно искать и в чересчур эпатажном имидже СНПУ, и в ее долговременной зацикленности на агитации интеллектуалов.
Идейный фундамент
В конце 1990-х – начале 2000-х годов Социал-национальную партию Украины можно было классифицировать как правую консервативную партию с ощутимым влиянием радикальных идей. Она настаивала на необходимости защиты семейных ценностей, частной собственности, религии и государства. Но при этом ей были свойственны милитаризм, авторитаризм, расизм и крайние формы шовинизма. Основой идеологии и мифологии партии де-факто стала радикальная русофобия, обычно прикрываемая антикоммунизмом и антиколониализмом.
Свою политическую традицию партия выводила от довоенного «интегрального национализма», известнейшими теоретиками которого были Дмитрий Донцов и Николай Михновский, а практиками – лидеры ОУН Степан Бандера и Евгений Коновалец. Своими прямыми предшественниками партийцы считали бойцов легиона Украинских сечевых стрельцов[18], членов Организации украинских националистов, воинов Украинской повстанческой армии, а также легионеров дивизии Ваффен-СС «Галичина». Партия неоднократно подчеркивала свое различие с НСДАП Адольфа Гитлера, хотя, как уже упоминалось, использовала эстетику немецких нацистов.
Несмотря на увлечение традициями «ретро-национализма», СНПУ была весьма современной партией. Она регулярно отслеживала тренды европейской правой интеллектуальной мысли и писала о них в партийной прессе.