Творения - Хлебников Велимир. Страница 85

Нина. Но видишь, он стоит под деревом, и я скажу ему «согласна». Согласен? (Хватает за руку.)

Поля. М-м-м!

III

Лодка, река. Он вольноопределяющийся.

Поля. Мы только нежные друзья и робкие искатели соседств себе, и жемчуга ловцы мы в море взора, мы нежные, и лодка плывет, бросив тень на теченье; мы, наклоняясь над краем, лица увидим свои в веселых речных облаках, пойманных неводом вод, упавших с далеких небес; и шепчет нам полдень: «О, дети!» Мы, мы — свежесть полночи.

С связкой книг проходит Оля, и навстречу идет Поля. Он подымается на лестницу и произносит молитву.

Оля. Греческий?

Поля. Грек.

Оля. А у нас русский.

Встречаются через несколько часов.

Оля. Сколько?

Поля. Кол, но я, как Муций и Сцевола , переплыл море двоек и, как Манлий , обрек себя в жертву колам, направив их в свою грудь.

Оля. Прощай.

Поля и Оля с воздушными шарами в руке, молчаливые и важные, проезжают в детских колясках.

<1912>

227. Ошибка Смерти

Тринадцатый гость

Действующие лица: Барышня Смерть, 12 посетителей и 13-й посетитель.

Место действия: харчевня веселых мертвецов-трупов с волынкой в зубах.

Барышня Смерть. Друзья! Начало бала Смерти. Возьмемтесь за руки и будем кружиться.

Запевало

В шали шалый шел,

Морозный слышу скрежет,

Трещит и гнется пол,

Коготь шагающий нежит.

Ударим, ударим опять в черепа,

Безмясая пьяниц толпа.

Там, где вилось много вервий

Нежных около висков,

Пусть поют отныне черви

Песней тонких голосков.

Мой череп по шов теменной

Расколется пусть скорлупой,

Как друга стакан именной,

Подымется мертвой толпой.

Жив ли ты, труп ли ты, пой-ка!

Да славится наша попойка,

Пусть славится наша пирушка,

Где череп веселых — игрушка,

И между пирушки старушка,

И с пьяною рожей старец веселья,

Закутан рогожей, — он князь новоселья!

Все, от слез до медуницы,

Все земное будет «бя».

Корень из нет-единицы

Волим вынуть из себя.

Довольно! (Останавливает круг.)

12 гостей. Теперь что делать, Барышня Смерть?

Барышня Смерть

Ты часы? Мы часы!

Нет, не знаешь ни аза.

Кверху копьями усы,

И закрой навек глаза!

Там, где месяц над кровлей повис,

Стрелку сердца на полночь поставь

И скажи: остановись!

Все земное — грезь и явь.

В старинном сипе

Ночных дверей

Погибни, выпей,

Умри скорей.

Как бусы ниток,

Виденья дней

Рассыпь, нишкни так,

И стань бледней.

Бледней и шатайся…

Окончим бал Смерти, господа! Я устала. Я сяду.

Мы летели, мы дышали,

И на теле эти шали,

Точно птицы, пав на снег,

Подымая нас на смех,

Знали, есть обед из нег.

Вот. Тот мот, —

Кто-то, что лучше

За гробом чарующей тучи.

(Берет соломинку и пьет вишневый сок из стеклянного стакана.)

12 гостей делают то же. Длинный стол, крытый белым. В стаканах красное, темное.

Пир

Барышня Смерть. (сосет красную сладкую воду; в губах ее соломинка золотистая, узкая). Мне дайте голову Олега, — мой милый, храбрый мальчик (пьет и задумывается). Эй! Дайте лед!

У некоторых черепов черные губы.

(Зевает). Эй! Белые чары! К ужину, господа! (Медленно встает и уходит в дверь.) Мне показалось, там у дверей стоит этот мальчик.

Медленно снимает с соломинки чехол. И в белом вся бродит с хлыстом среди гостей. Укротительница среди своих зверей. Чаши — с глиняно-желтыми надбровными дугами и серыми скулами — около гостей. Стук в двери.

Кто там, кто там в этот час?

Кто прильнул сюда, примчась?

Дружок, отворите двери — вам ближе; а вы передайте мой хлыст, — вот он там.

Так безумен и неистов,

Кто стучится в темный выстав?

На горящее окно

Его бурей принесло?

Голос

Эй! Отворите!

Барышня Смерть

Он сюда стучит опять,

Он сюда вошел, скользя,

Нас всего… Четыре, пять…

Он — тринадцатый, нельзя!

Иль немой сказал: «Aгy»,

Иль он молвил: «Не могу»,

Он вошел и стал под притолкой,

Милый, милый, его вытолкай.

Вошедший

Эй! Торговка смертью!

Я не читал про город Глупов,

Но я вижу много бледных трупов

Они милы, они милы,

В когтях смеющейся плутовки,

Их губы — скорые винтовки,

Но лица их мелы, мелы.

Они молчат, они умерли, как огонь, брошенный на снег, и лица их белы, как пятно мела на стене. Да, это харчевня мертвых гуляк. Вот куда я попал. Я также хочу быть сытым всем, чем здесь сыты эти белые, эти меловые у стен. Некоторые из них еще шевелятся: так мухи умирают на цветке — лениво и с неохотой. Слушай! (Сгибая шашку.) Я, тринадцатый, тоже хочу пива мертвых. Мне нравится моя греза.

Приходит сон: одни ложатся и шепчут «няня», другие — «братец» и что-то бормочут и ворчат.

Слушай! Я требую пива мертвых: его напились эти белые, эти меловые у стен. Струятся, как оплывшая свеча, их одежды, и у всех пол-ореха в руках. Эй! Я приказываю!

Барышня Смерть. Слушаю, барин; да как же это сделать, стакана нет свободного?

Вошедший. Это не мое дело. Я приказал, я покупаю в харчевне мертвецов глоток кубка смерти.

Барышня Смерть. Ах ты, напасть какая! На рынок, что ли, пойти?

Вошедший. Ни снежинки совета и помощи.

Барышня Смерть. Уж очень ты подозрительный человек — вот что, верно говорю.

Вошедший. Да, или ты лишаешься права торговли смертью навсегда иповсюду.