Инь-ян. Красные крылья - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 14

«Как, как… Есть обстоятельства, которые выше нас», – мог сказать ему капитан. Но не сказал. Зачем? И так все ясно. Дядя никак не хотел покинуть этот мир, а племянник не мог больше ждать. Ведь несправедливо, когда старик сидит на деньгах, жирует, а племянник вынужден наниматься на чужие корабли, чтобы заработать на кусок лепешки! Старый жадина…

Короткие мачты с неширокими парусами худо-бедно толкали судно вперед, не поврежденный на рифах рулевой механизм работал исправно, и корпус, на который капитан не пожалел огромных денег, не дал течи. Лети, «Черный цветок», лети! Уноси хозяина из западни! Еще немного, еще чуть-чуть, и свобода! Если удача все-таки осталась с ним…

У причалов мирно спали суда, которые, выходя в море, обвешиваются красно-полосатыми парусами – отличием кораблей Киссоса. Впрочем – не только это их отличало: флаг на мачте, изображающий глаз с расходящимися от него лучами, косые паруса и корпус – узкий, длинный, покрашенный в красный, цвет крови, цвет огня.

Изредка мореходы пробовали захватить один из таких кораблей – это случалось примерно раз в десять лет, – самый отчаянный, безумный из моряков решал попробовать на крепость этих спесивцев, по слухам, обладающих огромными богатствами. Кончалось все это плохо.

Что происходило с нападавшим судном и с его экипажем – никто не знал. Случайные свидетели, оказавшиеся в этот момент рядом, рассказывали все по-разному. Одни видели, как пиратский корабль горел ярким голубым пламенем. Другие видели, как корабль уходит в сторону Киссоса без боя, будто послушный щенок, которого позвал хозяин.

Сами мореплаватели с Киссоса никогда не рассказывали о таких случаях. Впрочем – они вообще ничего не рассказывали, будто считали, что общение с жителями Острова сродни общению с насекомыми, безмозглыми и отвратительными. Их каменные лица не выражали никаких чувств, будто они были не людьми, а статуями, изваянными из глины и обожженными в пламени печи.

Впрочем, шлюхи в портовых борделях рассказывали, что ничто человеческое этим людям не чуждо и что под одеждой у них все так же, как и у обычных моряков. Только почище. В отличие от местных, моряки Киссоса были патологически чистоплотны и заставляли шлюх тщательно мыться перед тем, как ложились с ними в постель. Колдуны, одно слово! Только колдун боится грязи и насекомых, будто они его загрызут или заберут кошель с монетами.

Корабль медленно, черной тенью скользнул к выходу из бухты, и капитан замер, затаив дыхание, – что сейчас будет? Уйдут, или их все-таки заметят и пошлют вслед свои быстроходные корабли? Тех было с десяток, достаточно, чтобы окружить и захватить еле ползущего раненого чужака.

Ветер вдруг наддал, ускоряя ход корабля. Капитан наметил курс в просвет между темными каменными грядами. Уже недалеко… еще чуть-чуть… еще…

Удар!

Капитан едва не слетел с мостика, успев удержаться, схватившись за штурвал. Судно с ходу врезалось в невидимую преграду, спружинившую, отбросившую его назад.

Под воздействием ветра, наполнявшего паруса, корабль продолжил двигаться и, развернувшись боком к преграде, пополз в сторону рифа, с каждой секундой набирая ход.

И тут на башенках по обеим сторонам прохода вспыхнул яркий свет. Белые шары слепили, заставляя щуриться, выдавливали слезы из глаз, притерпевшихся к ночной тьме.

Капитан заслонился рукой, присмотрелся и в этом колдовском свете увидел серебристую нить цепи, протянувшейся от башни к башне. Почему он не видел ее раньше? Теперь уже не узнать. Видимо, цепь была погружена в воду, и те, кто находился в башнях, подняли ее во время приближения чужого корабля.

Но все это было теперь не важно. Результат один – корабль в западне, и выбраться нет никакой возможности.

Капитан зарычал, застонал от бессильной ярости, от невозможности что-либо изменить и начал быстро крутить штурвал, уберегая судно от удара в камни. Теперь оставалось лишь принять то, что приготовила ему судьба. Ему и всем тем, кто сейчас с ужасом и удивлением смотрел на сияющие над морем колдовские шары.

– Ай! Что это?! – Занда вцепилась в плечо Сергея так, что он с нервным смешком подумал: «Синяк будет на моем нежном девичьем теле! Откуда силы-то такие берутся?!» А потом забыл обо всем, вытаращив глаза, – с башни снялась огромная птица или летучая мышь. Она скользнула сквозь ночную тьму, блеснула золотыми крыльями в свете «прожекторов» и через мгновение зависла над мачтами корабля, хлопая крыльями на месте. И только тогда стало видно – это не летучая мышь, это человек, заключенный в костюм, или скелет, из которого торчали полупрозрачные крылья.

Еще через мгновение летун раскинул крылья и поплыл по воздуху, описывая над кораблем широкие круги, с каждой секундой снижаясь все ниже и ниже.

Один из бойцов на палубе поднял арбалет, прицелился и, прежде чем капитан успел остановить его, выстрелил, видимо от ужаса, как та собака, которая, будучи загнанной в угол, кусает всех подряд, повинуясь инстинкту самосохранения, требующему: «Убей! Загрызи! Застрели! Уничтожь все опасное, непонятное, всех чужих, всех, кто оказался в поле зрения!»

Болт врезался в крыло и, видимо, повредил в нем что-то важное, потому что летун тут же сорвался вниз, сделал оборот вокруг оси, беспомощно маша раненым крылом, и со всего маху врезался в воду, подняв фонтанчик брызг, блеснувший радужной россыпью в свете магических фонарей.

С башен тут же поднялись еще три фигуры, похожие на первую. Три летуна взмыли вверх, на такую высоту, куда не могли добить ни луки, ни арбалеты, и через секунды на корабль посыпались смертоносные дротики.

Эти небольшие, в пядь длиной, стальные стержни, «украшенные» чем-то вроде небольших пропеллеров на конце, вреза́лись в палубу с такой силой, что это было сравнимо с выстрелом из пистолета. Высота плюс сильные руки – и дротик вонзается в ключицу, в шею, в спину так, что достает до самого сердца.

Пробитые головы, простреленные руки, ноги – через несколько минут палуба покрылась ранеными и убитыми, их было человек двадцать, не меньше. Дротики летели как из пулемета, это было похоже на стальной дождь, и невольно вспоминались легендарные птицы-стимфалиды, которые едва не изрешетили великого Геракла. Может, оттуда и пошла эта легенда? И вообще, может, этот мир совсем не параллельный, а далекое прошлое Земли?

Предвидение о стрелах прошибло Сергея, как только он увидел застывших в вышине летунов. Ему, человеку из будущего, знающему о бомбардировках с воздуха, предположить, что сейчас начнется, можно было и без магического таланта.

– В каюту! Быстро, в каюту! – срывающимся от напряжения голосом крикнул Сергей и бросился в дверной проход, таща за собой Занду. Он швырнул ее на кровать – онемевшую от удивления, непонимающую, испуганную, бросился назад и буквально вырвал из лап смерти Лорану, которой стальной снаряд пробил бы макушку, войдя до самого оперения (Он «видел» это!). Сергей дернул ее к себе, и снаряд врезался в палубу, вонзившись в железное дерево с силой крупнокалиберной пули.

Морна сообразила быстро. Быстрее, чем Ресонг, с растерянной ухмылкой наблюдавший за летунами, выписывающими в небе красивые круги. Они успели скрыться до стального дождя и теперь стояли под спасительным укрытием потолка каюты, задержавшим убийственные стрелы.

Сколько продолжалась бомбардировка – неизвестно. Может, минуты, а может, секунды. Но только они показались вечностью тем, кто пытался избежать смерти, бегая по палубе и пытаясь избежать смертоносной стрелы. Из шестидесяти человек экипажа, оставшихся после бури, на месте погибли двенадцать и ранены еще столько же. Из раненых половина получила смертельные раны, остальные могли бы выжить, если бы им оказали своевременную помощь. Но оказать ее было некому. Лекарь, он же колдун, он же предсказатель погоды, лежал под мостиком с удивленным выражением лица, глядя в звездное небо широко открытыми темными глазами, в уголках которых застыли слезы, будто под конец жизни он оплакал тот день, когда решил пойти служить на «Черный цветок» к самому удачливому капитану Острова.