Край белых птиц (СИ) - Романовская Ольга. Страница 81
Свадьба Кайры намечалась на Новолетье. Лучшие портнихи уже шили платье, а два семейства обсуждали брачный контракт.
Вечером по случаю помолвки давали грандиозный бал.
Асварус не хотел оставаться, но император настоял: «Ты меня обидишь». Магистру пришлось смириться и вальсировать среди демонов. Те смотрели на него с усмешкой, но после показного внимания Темнейшего и короткого, буквально в два слова, разговора Асваруса с Владычицей, признали достойным кавалером для дочерей. Но не более. Дроу, даже друг внучатого племянника Наитемнейшего, всегда останется дроу, то есть существом не столь совершенным, как высшие демоны.
29
Голова Мериам покоилась на коленях Шардаша. В руках адептка держала букетик полевых цветов.
Шардаш перебирал волосы жены и одним глазом пытался читать фолиант из библиотеки Дайраэля.
Супруги сидели под цветущей липой, как выяснилось, привлекавшей не только романтичных адепток, но и пчёл. Впрочем, последние жужжали высоко и не интересовались ничем, кроме нектара.
— Я думала, что потеряла тебя, — прошептала Мериам и перевернулась, чтобы видеть лицо мужа. — Оборотни они ведь…
Шардаш оборвал её, коснувшись пальцем губ, и поцеловал. Мериам вздохнула, улыбнулась и потёрлась затылком о плечо мужа.
— Ой, горячий! — вскрикнула адептка, нечаянно коснувшись кожей полоски металла, и отпрянула.
Шардаш поправил сбившийся нагретый солнцем ошейник и охладил его.
— Как думаешь, если я сниму рубашку, эльфы очень оскорбятся? — задумчиво пробормотал профессор. — Жарко же…
— Ой, а я об этом даже не подумала! — смутилась Мериам и одёрнула задравшееся до колен платье. Босые ноги примяли травинки и нашарили туфли.
Шардаш нахмурился. До этого он не задумывался о том, что голые икры Мериам мог видеть кто-то, кроме него — настолько опьянило счастье воссоединения. Профессор тут же поспешил скрыть себя и жену от посторонних глаз. Ему не хотелось, чтобы другие мужчины любовались Мериам.
Действие супруга не укрылось от адептки. Мериам сползла с колен профессора и, насупившись, подбоченилась:
— Ты опять?
— Что опять? — не понял Шардаш.
— Ревнуешь к каждому фонарному столбу. Мне это надоело, надоело отчитываться за каждый чужой запах. Или я способна изменить? Скажи, Тревеус, все тёмные оборотни так не доверяют жёнам?
Профессор молчал, но Мериам не сдавалась, решив раз и навсегда разобраться со всеми тонкостями супружеских отношений других рас. Хватит того, что она два дня вымаливала прощение, корила себя за случившееся с Шайреном, будто могла что-то изменить. Адептка ждала тепла, участия, чтобы её пожалели, а жалеть приходилось самой — мужа.
Шардаш, конечно, на словах признавал невиновность жены, но вёл себя холодно, отстранённо, не обнимал лишний раз. Потом, правда, оттаял, утешил, приласкал и сделал вид, будто ничего не произошло.
— Я тебе доверяю, Мирри, просто мне неприятно…
— Может, мне тоже кое-то неприятно! — фыркнула Мериам. — По твоей милости общаться приходится только с женщинами.
— А зачем тебе мужчины? — насторожился профессор.
Адептка закатила глаза и пробормотала:
— Ну вот, опять! Видимо, пора закатывать скандалы при виде любой особы женского пола и выискивать волосы на пиджаке.
Шардаш покачал головой и заверил: она не станет. Мериам возмутилась, почему нет, на что получила ответ:
— Ты абсолютно не ревнива.
Адептка завелась и заверила, что отныне уподобится оборотнице, наденет брачный ошейник и станет следить за мужем.
— Даже в учительской, — мстительно добавила она.
Шардаш развеселился, сгрёб её в объятия и, щекоча, низким вибрирующим голосом прошептал: «Зато как мы будем мириться!». Мериам обозвала его пошляком и забарабанила кулачками по груди.
В итоге профессор свёл гнев жены к поцелуям. Мериам обмякла в его руках, закрыла глаза и, запрокинув голову, не могла оторваться от губ Шардаша. Тот не ограничился малым и скользнул языком сначала по щеке, затем по подбородку, шее…
Мериам не возражала, довольно улыбалась и щурилась. Сердиться на мужа сразу расхотелось, все страхи забылись.
— Обещаю: больше не буду, — пробормотал Шардаш и оторвался от увлекательного занятия. — Ты права, ревновать глупо, просто оборотни… Ладно-ладно, отныне я человек. Ну, почти.
Адептка в сомнении покачала головой, подобрала оброненный букет, поднесла к лицу и вдохнула аромат.
— Нравятся? — тут же поинтересовался профессор. — Хочешь, ещё нарву?
Мериам не ответила, но Шардаш всё равно встал и отправился разорять соседний сад. Адептка протестовала, но профессор ничего не желал слушать. Он легко перепрыгнул через живую изгородь и направился к клумбе с самыми пышными розами.
Мериам кусала губы и надеялась, что Шардаша не поймают за таким постыдным занятием, как воровство.
Профессор обернулся, лукаво улыбнулся и, выудив из ниоткуда нож, срезал три розы. Подумав, он прибавил к ним четыре цветка другого цвета и тем же путём, как пришёл, вернулся к жене.
«Мальчишка!» — с укором прошептала Мериам, но лицо её лучилось счастьем. Она не ожидала, что муж когда-нибудь подарит ей цветы, сам, без напоминаний.
— Вот, кажется, у людей так положено.
Весь вид Шардаша свидетельствовал: он жаждет награды за подвиг, но лукаво улыбавшаяся жена благодарить не торопилась. Прижимая букет к груди, она любовалась розами и гадала, закончились ли на этом сюрпризы. Как оказалось, нет.
Шардаш подхватил жену на руки и отнёс обратно под липу. Лизнув кончик носа, он бережно опустил Мериам на землю и сел рядом.
— Тревеус, значит, ты больше…
— Да забудь о том ублюдке! Мирри, я тебя люблю и любить буду, даже если ты со всеми магами в Лаксене перецелуешься.
— Вот ещё! — фыркнула адептка. — У меня есть, кого целовать.
Она наклонилась и нежно коснулась губами губ мужа.
Поцелуй прервал Дайраэль. Он вежливо покашлял, привлекая внимание, и сообщил: вечером граф Саамат возвращается в Лаксену.
— Разумеется, если вы захотите остаться, я буду только рад, — заверил эльф.
Шардаш не стал злоупотреблять его добротой. Профессору самому хотелось в Лаксену, в лесной домик, к тиши и покою.
Мериам разделяла устремления мужа и тоже обрадовалась возможности вернуться в семейное гнёздышко. К сожалению, в данном вопросе они зависели от Магистра магии.
Дайраэль понимающе кивнул и удалился.
Мериам снова положила голову на плечо Шардаша. Тот улыбнулся и вернулся к прерванному чтению. Солнечные зайчики играли на их лицах.
Возвращение в Лаксену прошло гладко.
Дайраэль проводил гостей до стационарного портала у эльфийских границ. Там он тепло распрощался с графом Сааматом, пожелал всем остальным попутных жизненных ветров и удалился в кабинет в башне. Эльфу пришла в голову идея усовершенствования одного заклинания, и он поспешил записать и проверить её.
В ближайшей лаксенской деревушке пути магов разошлись: Крегс вернулся к недокрашенной веранде, Мериам и Шардаш — в лесной домик, а граф Саамат — в Наисию.
Стоило Магистру магии пересечь порог столичного дома, как фамильяр принёс целый поднос записок.
Внезапное исчезновение графа Саамата наделало много шума. Он уехал, не сообщив даже Элле, куда направляется. И вот теперь Магистр магии бегло просматривал встревоженные строки, написанные абсолютно разными людьми.
Секретарь просила сообщить дату возвращения, сетуя, что никак не может с ним связаться. Мать чуть ли не похоронила.
Королева по три раза на день посылала фамильяра, а потом и вовсе отправила эмоциональное письмо, заканчивавшееся строками: «Я думала, сбегают только трусы».
Граф Саамат перечитал послание Раймунды трижды, а потом, сжав голову руками, прошептал: «Ты права, я сбежал».
Выпив для храбрости бокал вина, Магистр магии переоделся и направился во дворец. Ноги, вопреки принятому решению, принесли в покои Страдена.