Малышка и Карлссон - Мазин Александр Владимирович. Страница 18

– А этот чем плох? – удивилась Катя.

– Может, у вас в Тамбове и принято ходить разноцветной, как попугай. А питерский стиль – строгость, простота, элегантность. В твоем нынешнем прикиде тебя не примут на работу ни в одно приличное место…

Катя растерялась от такого враждебного напора. Действительно, из трех присутствующих девушек она была одета ярче всех.

«Может, она права, и у меня что-то со вкусом?»

– Ты классно одета,– сказал Дима, заметив ее смятение.– Не принимай близко к сердцу чужие комплексы.

– Кстати, анекдот,– опять вклинился Сережа.– Дети готовят себе маскарадные костюмы. Один говорит – я буду зайчиком, другая – я белочкой. И только одна девочка говорит: а я сделаю себе маскарадный костюм весь коричневый…

Сережа демонстративно окинул взглядом респектабельный костюм Дианы.

– Коричневая кофточка, коричневая юбочка, коричневая шапочка… «И кем же ты будешь?» – спрашивают ее дети. А девочка отвечает: «Я буду какашкой и испорчу вам весь праздник!»

– Иди ты к черту! – в бешенстве крикнула Диана и, вся красная, убежала в сторону кухни.

– Что это с ней? – удивилась Катя.

– Ревнует,– ухмыляясь, сказал Сережа.– Пойду, что ли, утешу ее.

Сережа ушел вслед за Дианой. Дима проводил ее неприязненным взглядом.

– Зачем ты с ней так сурово? – спросила Катя.

– Терпеть не могу людей, которые самоутверждаются за чужой счет,– буркнул Дима.– И вообще Дианка меня утомила. Просто не знаю, что сделать, чтобы она наконец это поняла.

Катя смутилась и промолчала. Полминуты они молча стояли рядом.

– Возможно… – начал Дима.

И тут из кухни раздался страшный душераздирающий вопль Сережи.

«Карлссон! – почему-то сразу подумала Катя, похолодев.– Он его убил!»

Глава двенадцатая

О рационе викингов, слабых и крепких

желудках и основе женской привлекательности

– Все-таки, мужик… То есть господин Карлссон, я тебя точно узнал! – пьяно ухмыльнулся Сережа, когда они остались на кухне вдвоем.– Нет, ты мне скажи: зачем ты того голубя жрал? Я ведь точно помню: ты его жрал! Солью посыпал и – хруп! – Сережа щелкнул челюстями.– Это что у вас обычай такой – голубей сырьем жрать? Это, типа, от викингов остался, да?

Карлссон молча смотрел на него.

– А-а-а… Я угадал! – обрадовался Сережа.– Викинги – они такие! Я помню! Кровавую пищу блюют… нет, клюют под окном… Кровь с мухоморами! Типа, в берсерки? Обычай?

– Да,– неожиданно согласился Карлссон.

– Ага! – еще больше обрадовался Сережа.– Я так и знал! Слышь, Карлссон, я тоже хочу! Хочу в берсерки! Хочу голубя сырьем! Карлссон, поймай мне голубя, а?

– Ты хочешь съесть голубя? – уточнил Карлссон.

– Хочу! Кровавую пищу! Ам! – Сережа опять клацнул челюстями.

Карлссон кивнул и перепрыгнул через подоконник.

Через полминуты он вернулся, сжимая в руке голубя. Голубь был живой, но какой-то снулый.

Сережа сграбастал птичку.

– А где соль? Я помню про соль!

Карлссон протянул ему солонку. Сережа щедро посолил голубя.

– Может, его ощипать? – спросил он.

Но Карлссона на кухне уже не было.

– Не-е… Ощипывать нельзя… – пробормотал Сережа, лицо его приняло хитрое выражение.– Я по-омню! – И сунул голубиную головку в рот.

Раздался пронзительный вопль. Голубь клюнул Сережу в язык.

– Ах ты сука! – завизжал Сережа.– Кусаться, да?! – И с размаху шваркнул голубя о стену.– Карлссон! Карлссон! Он меня укусил!

Но Карлссон не появился. Зато сбежались привлеченные Сережиным криком остальные гости.

– Он меня укусил! – обиженно сообщил всем Сережа, подбирая с пола оглушенного голубя.– Но мы, викинги, то есть берсерки! Никакой пощады врагу! – И вонзил зубы в голубиную шейку…

Столпившиеся в коридоре свидетели того, как Сережа посвящал сам себя в берсерки, молча взирали на ужасное зрелище.

– Ты че, живого голубя…?! – выдохнула наконец Лейка.

Сережа свирепо вытаращил глаза и гордо промычал что-то невнятное. На губах у него налипли перья.

– Сдурел? – закричала Лейка.– Выплюнь немедленно!

– Ну ты прямо как Оззи Осборн,– ухмыльнулся Стасик.– Такой же маньяк.

– Может, у него бешенство? – деловито предположил Дима, не уточняя, впрочем, кого имеет в виду – несчастную птицу или своего приятеля.

У дверей раздался сдавленный стон. Наташа закатила глаза и начала оползать по стенке. Достаточно медленно, чтобы Стасик успел ее подхватить.

За Катиной спиной раздались какие-то булькающие звуки. Диана, зажав рот ладонью, устремилась в туалет. Сережа с остекленевшими глазами жевал голубиные перья.

– Во дурдом,– растерянно сказала Лейка.

Кате вспомнился категорический приказ Сережиного папы не устраивать в мансарде никаких гулянок, и она впервые подумала, что Илья Всеволодович был глубоко прав.

Дима подобрал уроненного Сережей голубя и выкинул в мусорное ведро.

– Мы пойдем, наверно,– на кухню заглянул Стасик.– Наташка едва живая. Катенька, я музыку пока оставлю, ладно? А потом позвоню. Спасибо за всё.

– Не за что,– рассеянно проговорила Катя.

Однако, вечеринка. Если у них все такие… И не потанцевали.

– Я тоже пойду,– сказал Дима.– Забрать с собой этого птицееда? – указал он на оцепеневшего Сережу.

– Сделай доброй дело! – обрадовалась Лейка.– А мы тут с Катериной приберемся.– Эй, Дианка, ты там жива? – подергала она дверь ванной.

Изнутри донеслись глухие рыдания.

– Она как раз перед этим с ним целовалась,– послышался из прихожей слабый голос повисшей на Стасике Наташи.– С маньяком этим, Сережкой.

Лейка со значением взглянула на Диму. Тот пожал плечами.

– Дианка, вылезай! – закричала она опять.– Он не стоит твоих слез! И вообще, сколько можно занимать сортир! Ты здесь не одна!

Диана не отзывалась. Вернее, отозвалась истерическими рыданиями.

– Дура, и дурой помрет,– прокомментировала Лейка.

Дима фыркнул и потащил к выходу невменяемого Сережу. Тот что-то мычал и рвался куда-то бежать.

Катя прошла в комнату, упала на кровать. Она чувствовала, что смертельно устала… И не сразу заметила, что на стуле у окна скромненько так сидит Карлссон.

– Фух! – Лейка плюхнулась на кровать рядом с Катей, закинула ноги на спинку.– Спровадила всех, слава Богу! Дианку на Димку повесила! Чувствуешь, какой я молодец! Пожалуй, я у тебя переночую. Поздно уже.

– Переночуй,– согласилась Катя.– А Сережа?

– Птицеед-то? – Лейка хихикнула.– Тоже выставила. Но этот не пропадет! Ему идти пять минут, а Дианке, прикинь, аж в Купчино.

– Это далеко?

– На машине – полчаса, а если на метро – то прилично. На метро они как раз успеть должны.

– А Дима где живет?

– На Комендантском. Это в другую сторону.

– А он потом как? Метро же закроют! – забеспокоилась Катя.

– Разберется как-нибудь, он же мужик! Вот если бы он меня провожал, я бы, может, его ночевать оставила. На половичке. Как ты считаешь, он симпатичный?

– Половичок?

– Димка!

– По-моему, да.

– А я… Ой, Карлссон! – Лейка быстренько опустила ноги на пол.– Я вас не заметила!

– Меня трудно заметить, я маленький,– очень серьезно сказал Карлссон.

Лейка засмеялась:

– Ну вы скажете! Маленький!

– Я, правда, маленький,– лицо Карлссона было абсолютно серьезно.– Мои родственники, Лейла, намного крупнее меня.

– Ну да, вы же швед! – вспомнила Лейка.– У вас в Швеции все такие… – она широко развела руки,– …нордические. Если не вьетнамцы! – Она снова захихикала.– Но вы-то точно не вьетнамец. От вас, Карлссон, прямо такая аура силы исходит – просто жуть! – Лейка кокетливо поправила волосы.– Просто эманация мужества! Ой, Карлссон, а может, вы меня до дома проводите?