Высокое напряжение (ЛП) - Монинг Карен Мари. Страница 45

Я резко втянула воздух. Вот этого я ждала. Поддержки. Кого-то, кто нарушит со мной чёртовы правила, потому что даже я являюсь недостаточно солидным оружием против целой расы бессмертных. Хотя было много ночей, когда я почти убедила себя в этом.

— Я бесспорно в деле, — с жаром отозвалась я.

Он сверкнул медленной, сексуальной улыбкой.

— Сначала скажи, по чему во мне ты скучала.

Я закатила глаза.

— Я тебе сказала, я о тебе не думала.

— Я никогда не удирал из твоей коробки. Ни разу.

— Вообще ни разу.

— Ладно. Я скажу тебе, по чему в тебе я скучал.

— Я не спрашивала и не желаю знать.

— Я скучал по тому, как работает твой разум. Как ты готова принимать сложные решения, с которыми немногие люди готовы столкнуться, которые стоят тебе куска твоей души. Как ты не колеблешься, действуя в соответствии с этими решениями вопреки их цене, и всякий раз, сталкиваясь с переломным моментом, ты находишь новый способ собрать себя воедино. Как ты никогда не перестаёшь заботиться, как бы плохо мир ни относился к тебе, и грёбаный ад, этот мир относился к тебе просто отвратительно. Как, вопреки вечной войне, которую ты ведёшь между мозгом и сердцем, ты обладаешь самым острым интеллектом и самыми острыми эмоциями, что я видел. Ты завораживаешь меня, Дэни О'Мэлли. Ты, черт подери, нахрен завораживаешь меня. Сверху или снизу?

Поначалу его вопрос не отложился в сознании. Я слишком отвлеклась на комплименты. Он видел лучшее во мне, вещи, которыми я гордилась. Лесть по поводу моей внешности? Совсем не льстит. Я родилась в своём теле. Похвала моему мозгу, моему духу? Я таю. Я упорно работала над обоими. Затем моё лицо сердито нахмурилось, и я едва не выпалила «Что?», но проглотила это слово в последнюю секунду. Я не выдам Риодану приглашение продолжить на эту тему.

Однако он все равно продолжил.

— А именно, тебе все ещё нужно насадиться на меня сверху и выпустить эту свою бесконечную страсть в жёстком свирепом трахе, или ты достаточно повзрослела, чтобы улечься на кровать и позволить мне давать, тогда как ты будешь лишь принимать? Кто знает, может, ты даже бросишь мне пару указаний, пока я буду занят этим. Потребуешь то, чего тебе хочется. Мне бы это понравилось. Дэни О'Мэлли для разнообразия принимает, думая только о себе.

Мне сложно было вдохнуть. Указания. Как же. Я видела Риодана в действии. Этот мужчина не нуждался в указаниях.

— В данный момент мы сузим выбор только до двух этих вариантов. К остальным позициям перейдём позднее. Хотя, признаюсь, я питаю особенный интерес к теме «Я сзади тебя» против «Ты спиной к стене, а эти длинные, прекрасные, сильные ноги обвились вокруг моей талии».

Сзади. Сначала. Я схватила меч, распахнула дверцу со своей стороны, поставила ноги на асфальт и повернулась, чтобы посмотреть на него, и использовала против него его собственные давние слова.

— Некоторые секреты, ребёнок, — прошипела я c сахарно-сладким ядом, — узнаются только при личном участии.

Он запрокинул голову и расхохотался, белые зубы сверкнули, глаза блестели.

Я закрыла глаза, блокируя образ, который вечно, бесконечно удирал из моей коробки.

Риодан. Смеющийся.

Это одна из тех вещей в нем, по которым я скучала сильнее всего. Редкие моменты, когда я поражала его до смеха. Мельком видела чистейшее веселье, полыхавшее в его глазах.

Я определённо предпочитала сверху. Но это совершенно не его дело. Когда он перестал смеяться, я вновь открыла глаза.

— Какое невезение, — сказал он. — Из этих двух вариантов я тоже предпочитаю сверху.

— Держись подальше от моей головы, — если бы он так, черт подери, много обо мне думал, он должен был позвонить.

— Нам придётся сражаться за это. Посмотрим, кто победит.

Образ меня и Риодана, раздетых догола, скользких от пота и ведомых похотью, борющихся за господство, врезался в мой мозг, на мгновение оглушив меня.

— В твоих мечтах, — метнувшись из машины, я сосредоточилась на том, чтобы бережно закрыть дверцу. Если я ей хлопну, он будет знать, насколько он меня задел.

Окно разбилось, стекло со звоном посыпалось на тротуар у моих ног. Я вздохнула. Отсутствие соединения между мозгом и рукой — очевидно, одно из моих неписанных правил рядом с ним.

Его смех — тот самый смех, по которому я так сильно скучала — выплыл сквозь разбитое окно в ночь.

Плюс ситуации: я не могла пребывать в более хорошем настроении для войны.

Глава 21

Когда они придут за мной^[38]

Кэт уютно подоткнула одеяло вокруг спящей дочки, убрала с кровати потрёпанную копию «Паровозика, который смог» и повернулась, чтобы поставить её обратно на полку.

Подойдя к двери и выключив свет, она обернулась на Рэй, и как всегда сердце в её груди переполнилось большим количеством любви, чем, как ей казалось, могло вместиться в одного человека.

Большую часть дня и до позднего вечера Рэй провела в садах, играя со Спирсидхами.

— Я люблю Спар-ши, мамочка, — сказала она перед тем, как задремать. — Они не такие, как я. Они такие светлые внутри.

Другие матери задали бы вопрос, который подразумевал её комментарий. «Если они светлые внутри, но не такие внутри, тогда какой получаешься ты?»

Она не спросила. Время покажет. Если Рэй по какой-то причине верила, что она тёмная, и все же любила так инстинктивно и свободно, нет смысла спрашивать.

Использование её дара эмпатии на дочери оказалось бесполезным. Рэй ощущала столько любви к своей матери, что Кэт ничего под ней не чувствовала.

Пятнышки на крошечных плечах Рэй исчезли. Должно быть, она растянулась на чем-то, возможно, лежала на двух камнях в траве в такой странной позе. Нервирующее странное совпадение, ничего более.

Когда Рэй заворочалась во сне, невнятно бормоча, телефон Кэт свалился на пол, и она осознала, что забыла его на кровати. Она подняла его, снова подоткнула дочке одеяло, легонько поцеловала в лобик и пригладила её кудри.

Как только она повернулась к двери, радиоактивное облако

ПАНИКАСТРАХУЖАССТРАХХВАТАЙРЭЙБЕГИ!

взорвалось в её голове. Из её лёгких вырвался крик, процарапывая себе путь вверх по её горлу. Она подавила его, чтобы не пугать Рэй.

Пригвождённая к месту ужасом, она стояла, тихо бормоча, дрожа с головы до пальчиков ног, смотря перед собой дикими, полными ужаса глазами.

«Нет, нет, нет, нет, нет, — зазвучала в её мозгу отчаянная мольба. — Пожалуйста, Боже, нет, я не заслуживаю этого, Рэй этого не заслуживает этого. Я хороший человек, хорошая мать. Но я не могу защитить нас от этого!»

Он возвышался напротив двери спальни, загораживая ей выход.

Запирая их в ловушке внутри.

Огромные черные крылья свободно сгибались вперёд вокруг его тела. Она знала эти крылья. Она страшилась их. Испытывала восхитительные оргазмы, снова и снова, обёрнутая этими крыльями.

«Дыши, дыши, дыши, ты должна дышать», — сказала она себе. Но её лёгкие отказывались сотрудничать. Все было парализовано надёжнее, чем когда-либо была парализована Синсар Дабх.

Это невозможно.

Он мёртв.

Перед тем как отправиться в Фейри, Мак заверила их, что Двор Невидимых был уничтожен, весь без исключения.

Включая Крууса.

Особенно Крууса.

Кэт спрашивала неоднократно. И Мак неоднократно говорила ей, что она могла чувствовать всех ныне существующих представителей королевской знати. Не местоположение, а просто тихое жжение в её сознании.

Крууса там не было.

Кэт углубилась так сильно, что буквально нырнула в сердце королевы Фейри, чтобы убедиться в правдивости её слов. Мак считала Крууса мёртвым.

Но теперь, стоявший во весь рост, тёмный и злобный, скрестив мощные руки на груди, наблюдая за ней глазами… о милостивый Боже.

Глазами такой окончательности.

Она дёрнулась и стёрла кровь со своих щёк. Вынудила себя отвести взгляд, посмотреть ниже, на мощную тёмную колонну его шеи над извивающимся мерцающим ожерельем, по чёрной одежде, массивному телу. Его плечи были невероятно мускулистыми, ноги — мощно сложенными.