Воин Забвения. Гранитный чертог (СИ) - Счастная Елена. Страница 64

Наяс криво усмехнулся, показав выщербленный зуб, и жестом подозвал к себе одного из внуков, который уже вернулся, обиходив дружинных лошадей.

– Брамир, принеси воеводе наши стрелы.

Мальчишка проследил за его движением, кивнул и умчался в другую часть огромной избы. Скоро он вернулся, неся полный тул стрел. Оперения их пестрели разными цветами, уложенные в строгом порядке. Охотнику или воину одного взгляда достаточно, чтобы сразу выбрать нужную. Брамир помедлил, вытащил одну – с сине-бурым – и отдал Хальвдану.

Тот осмотрел её. Она точь-в-точь походила на ту, что он достал из сумки: и наконечник, и даже птица, из перьев которой сделано оперение – та же. К чему Наяс отпирался, если сразу, наверняка, увидел, что не прав? Хальвдан поднял на вождя взгляд, но тот смотрел на него так же невозмутимо, как и всегда.

– Так что скажешь, Наяс? Стрелы-то ваши.

– Они не могут быть наши, – упрямо мотнул бородой старик. – Даже если и похожи. Я приказа убивать ваших кметей не давал.

Хальвдан усмехнулся, качнув головой.

– И я должен тебе поверить? Будто не знаю, как давно ты невзлюбил Кирилла. И к княжеству свои земли присоединять не хотел. Любого повода твоим людям было бы достаточно, чтобы взъесться на кметей. Сбор дани – самое милое дело.

Наяс ещё раз оглядел лицо Хальвдана, а затем подтянул к себе обе стрелы и, размышляя, пощупал их жёсткие перья, провёл пальцами по древку сначала одной, а затем другой, пригляделся и брезгливо отложил.

– Что бы там ни случилось столько лет назад, а зла князю и его людям я никогда не хотел. И уж тем более не стал бы убивать их исподтишка, как разбойник какой! Разве когда-то я таил свои намерения? Разве когда-то прятал за спиной нож? Если считал Кирилла сопливым выскочкой – так и говорил; если считал, что ты нахальный курощуп – никогда об этом не молчал.

Хальвдан невольно улыбнулся на его слова.

– Что есть, то есть.

– Так с чего бы мне теперь ввязываться в ссору, в которой победить я не смогу? Будто не знаю, что его войско больше моего. Сядьте вдвоем с князем и подумайте! – резко махнув рукой, Наяс замолчал и поджал губы.

– Да потому что время для того, чтобы воду мутить сейчас самое подходящее! Вот ты сердишься, Наяс, – нарочито мягко проговорил Хальвдан. – Между тем, стрелы-то никуда не делись. Вот они, тут лежат. Похожие, как будто одна рука их делала. А я должен сейчас к кнезу вернуться и сказать, что, мол, староста меня заверил, что это не он. Аж в грудь себя бил, что не его люди твой обоз в лесу подкараулили. А я поверил, добрая душа. Так должно случиться?

Старик устало скривился.

– За каждого из своих людей я ответа не дам. Но никто из них из Излома далеко не уезжал уже, посчитай, с лета. И стрелы такие делают не только в нашей деревне – все древнеры с такими охотятся. Но перед Богами могу поклясться, что приказа убивать кметей не давал – и делай с этим, что хочешь. Можешь хоть голову мне на моём же дворе отрубить.

– Думается, живым я отсюда тогда не уеду.

– Мне уже будет всё равно, – Наяс смахнул ладонью со стола невидимые крошки.

– И что будет с твоим народом – тоже?

– А ты мне сейчас, верег, не угрожай! Не стращай моим народом.

Старик приподнялся с лавки. Его жена, которая как раз принесла обмотанный полотенцем горшок с ароматной мясной похлёбкой внутри, опасливо глянула на мужа и положила ему ладонь на плечо. Хальвдан примирительно поднял руку.

— Я не угрожаю, а предупреждаю. Нам совсем не нужны раздоры со своими же людьми. Но что мы должны думать, если находим там, возле тел кметей, стрелы, похожие на ваши? Поговаривают, и ссора с мытником у вас тут вышла. Оставить это так и безоглядно поверить твоим словам я не могу, сам понимаешь.

Наяс снова опустился на лавку, сложил руки перед собой и посмотрел на него водянистыми глазами.

– Понимаю. Отчего ж не понять.

– Посему, – продолжил Хальвдан, – я оставлю в Изломе отряд кметей, чтобы они приглядели за твоими людьми и тобой лично. Сам же пока остальных древнерских старост расспрошу. И заберу с собой твоего внука, – он протянул руку и потрепал всё ещё сидящего рядом Брамира по волосам.

Мальчишка вздрогнул и вопросительно глянул на деда. Но тот только вздохнул.

– На цепь меня посадить хочешь, воевода?

– А надо? – Хальвдан дёрнул бровью. – Если за древнерами не обнаружится никакой вины, то мальчишка будет цел и невредим. Посмотрит, как живут отроки в Кирияте, а может, и сам захочет им стать. Разве плохо? – Старик промолчал. – Вот и я так думаю. Только ещё кое-что объясни мне, Наяс. Почему людей своих в ополчение отправлять отказался?

Вождь размышлял недолго, будто давно ждал такого вопроса. Он отправил растерянного Брамира в другую клеть, а сам проговорил:

— Между нами часто не было мира. Это верно. Но время сейчас неспокойное. Переломное. И я хотел бы положиться на Кирилла, доверить ему жизни древнеров. Но есть то, что меня беспокоит. Поэтому я и не хочу отправлять своих людей на смерть. Поэтому не хотел присоединять земли к княжеству. А вовсе не потому, что я упрямый старый хрыч, как ты думаешь.

— Ты так говоришь, будто знаешь что-то, что нам неведомо, — Хальвдан подался вперёд, не понимая, к чему ведет вождь.

Наяс слабо улыбнулся скорее своим мыслям, чем его словам. Затем ещё некоторое время обдумывал, что сказать, и вздохнул, словно смирившись с неизбежным.

– Да, я знаю больше твоего, верег, хоть ты можешь мне и не верить. И даже рад, что ты приехал сюда сейчас. Пусть и с обвинениями. Просто выслушай. Есть силы, которые не подвластны ни мне, ни тебе. Но наше счастье в том, что иногда они желают говорить.

– С тобой…

– Они говорили и с моим отцом, и всеми предками по его линии до самых давних времён, – кивнул Наяс. Его жена, накрыв на стол, села было рядом, но услышав, о чём собирается рассказать муж, поспешно встала и ушла, да ещё и детей с собой прихватила. А староста продолжил: – Они будут говорить и с моим старшим сыном, когда придёт время. Боги предостерегают меня и учат. Они пугают меня иногда, но во всём надо уметь видеть наставление. И слышать. Однажды я не послушал, дал слабину. Возможно, поплачусь за это, но не хочу, чтобы поплатились мои дети, – Наяс перевёл дух. – Да. Я никогда не жаловал Кирилла. Не потому, что считаю его скверным правителем или глупым человеком. Просто, до того, как он появился на наших землях, мне было видение. Я видел огонь. Много огня. И здесь, на холме у излучины – тоже. Видел среди огня Кирилла – тогда я ещё не был с ним знаком – но он не горел, он сам был тем пламенем... Но когда князь приехал, я понял, что он сильный и умный муж. Достойный сын своего отца. В его душе есть Правда. Я уступил. И забыл бы о том видении за столько лет. Если бы оно не повторилось снова. Две седмицы назад или чуть больше. Такое яркое… Как будто мне хотели напомнить о том, что я упустил.

Хальвдан устало переглянулся с Ленне, сидящим слева. Тот, разделяя его сомнения, поджал губы.

– Я не знаю, какими травами ты себя одурманиваешь, Наяс…

Староста остался безучастным к колкости. Проговорил холодно:

– Не хуже тех, которыми ты дурманишь себя перед боем, берсерк, – он помолчал, наблюдая за Хальвданом и его ватажниками. Но тот ничем себя не выдал, хоть и удивился про себя, что Наяс, оказывается, так много про него знает. Тогда старик продолжил: – И твои насмешки ничего не изменят, Хальвдан. Я расскажу тебе всё, что видел в пламени и рунах. Я покажу тебе. И, может, ты тоже поймёшь, что Кирилл однажды доведёт нас до большой беды. Если не погибели. Он уже ступил на этот путь и увлекает остальных за собой. И думается мне, смерть кметей – только начало.

– Зачем ты рассказываешь об этом мне?

– Считай, что мы чем-то похожи, – едва заметно усмехнулся Наяс. – И мы не враги. Ты можешь предостеречь Кирилла в том, о чём он, возможно, ещё сам не знает. Тебя он послушает.

[1] (верегс.) Яростный

Глава 15