Ад-184 (Советские военнопленные, бывшие узники вяземских «дулагов», вспоминают) - Авторов Коллектив. Страница 60
Осенью 2014 г. я приезжал в Москву. Познакомился со всеми ответственными лицами. Вели детальный разговор об установлении портрета нашего дяди на мемориальном комплексе в городе Вязьма при активном содействии Российского военно-исторического общества в лице Мединского Ростислава Игнатьевича.
И вот прошло всего-то полгода — и тут радостная весть. Портрет Иринцеева Федора Имхеловича, воина — защитника Родины, как обещано, уже установлен на мемориале. На торжественный митинг по случаю празднования 70-летия Великой Победы в Городе воинской славы Вязьма я привез всю семью: супругу и двоих взрослых сыновей. Миссия очень личная, но в то же время и политическая, и историческая, так как ведь молодым же нужно помнить и знать истинную историю из уст поисковиков, изучавших дела, поднявших тела убитых и павших на войне воинов. Им суждено бороться за мир и дружеское сосуществование, вести интернациональную и межнациональную политику в своей жизни, духовно обогащаться и развиваться, не забывая подвиг павших прародителей.
Очень волновался перед поездкой. Мысленно перебирал все моменты трагедии родителей дяди, которые так и не дождались сына, а мой отец — старшего брата. Ведь это передалось и мне, хотя никто меня не учил и не просил помнить, вот почему я всю жизнь тоже искал его. Теперь, когда я узнал место упокоения его души, счел нужным обязательно привезти сыновей. Потому как на бронзовом портрете высечена моя, т. е. их фамилия — Иринцеев. Это означает, что в те тягостные года все народы страны встали на борьбу с немецкими захватчиками: и якуты из далеких снежных краев, и буряты из Байкальских окрестностей.
Очень душевные и глубокие по содержанию торжественные мероприятия, митинг на мемориале, встреча в Литературном салоне, поездки по лазаретам — одним словом, все организовано на высоком уровне. Я благодарю всех за истинную поддержку и помощь, беспокойство и чуткость.
Земной вам поклон!
Александр Иринцеев, племянник Иринцеева Федора Имхеловича Усть-Орда Иркутской области — Республика Саха (Якутия)»
Из письма Валуховой Ларисы Николаевны, члена Ростовского областного клуба «Память-Поиск», зам. командира поискового отряда «Звезда» Неклиновского района Ростовской области.
«7 февраля в местной газете было опубликовано наше объявление с просьбой откликнуться родственников старшего сержанта Андрея Евстафиевича Зенкова, погибшего в годы Великой Отечественной войны.
На заметку о военнослужащем почти сразу пришли отклики. В редакцию пришла Наталья Николаевна Канаева. Жительница хутора Дубровского рассказала, что Андрей Евстафиевич Зенков — родной дядя ее мужа. Сестра солдата Канаева Мария Евстафиевна (1921 г. р.) 44 года проработала учителем. Ветеран труда и заслуженный учитель, бабушка Маша умерла в 2011 г. А мать солдата звали Ермакова Агафия Фолегонтьевна. Сохранилось свидетельство об окончании ею церковно-приходской школы. Работала Агафия заведующей пекарней, на собраниях была первой, грамотной и пробивной казачкой. В семье Зенковых было пять детей: старший Андрей (1916 г.), Евдокия (1917 г.), Мария (1921 г.), Александра, Михаил (1928 г.). Жили они в хуторе Нижне-Ермаковском, сейчас это хутор Антиповский Шолоховского района.
В последнем письме Андрей Зенков писал: их часть везут на поезде по направлению к Вязьме. Больше от Андрея не было ни весточки. Уже после войны встретили родные в Дударевке ветерана, который видел старшего сержанта Андрея Зенкова, попавшего в окружение со своим отделением — 15 солдатами. Андрей вскочил к знакомому хуторянину на подножку машины: „Голодный я. Мы попали в окружение, нет у тебя чего-нибудь поесть?“. Тот отдал ему свой хлеб. И потерялась ниточка. Мать так и не узнала ничего об участи сына, но много лет ждала его, надеялась, что остался жив ее первенец.
Сохранилась фотография 1940 г. с надписью: „Сестричке Шуре от Андрея“. Судя по надписи, танковая часть РККА, где служил наш земляк, стояла в г. Калинине (теперь это Тверь). Это было еще во время срочной службы. А потом была война.
Уже намного позже прочитали родные в Книге памяти, что числится Андрюша без вести пропавшим. А о том, что 26-летний солдат погиб в немецком плену под Вязьмой в начале 1942 г., они узнали только из нашей газеты. После появления объявления о розыске родных солдата еще несколько хуторян звонили Наталье Николаевне Канаевой: в Антиповском помнят Андрея Зенкова. Младший брат солдата, Михаил Евстафьевич Зенков (1928 г. р.), живет в ст. Вешенская у дочери, Фроловой Натальи Михайловны».
Из воспоминаний Крапивской Беллы Элевны, дочери ополченца 18-й сдно Ленинградского района г. Москвы Крапивского Эли-Идла Овсеевича (1908–1942, лазарет № 1 «Дулага-184»).
«Мне хотелось бы поделиться воспоминаниями о близких и родных моему сердцу людях. Прошло столько лет со времени окончания Великой Отечественной войны, а душа болит до сих пор.
Особенно душа всколыхнулась, когда побывала 25–26 октября 2008 г. в г. Вязьме Смоленской области на месте немецкого пересыльного лагеря, где в невероятных условиях умирали от холода и голода наши военнопленные, которых оккупанты пригнали в город. Наши бойцы сражались с фашистами до последней возможности. Вечная слава погибшим героям! Пусть земля им будет пухом.
Было очень тяжело находиться на Смоленщине, но я рада, что побывала там и узнала горькую правду о том, как сражался и как погиб мой отец.
Я, Крапивская Белла Элевна, родилась 30 января 1941 г., коренная москвичка, жила с родителями на Большой Бронной улице в доме № 21 в прекрасной коммуналке, где было 70 соседей, 22 комнаты, огромный коридор, печка, дрова, один туалет, одна большая кухня. Двери не закрывались. Замечательные люди жили! Дом у нас был легендарный. В доме жил композитор Эшпай с семьей. Его песня „Сережка с Малой Бронной и Витька с Моховой… “ [175] — это песня о нашем доме, просто для рифмы взята Малая Бронная.
А через двор в доме напротив жил Исаак Осипович Дунаевский с семьей. Жили дружно, весело, хотя и бедно, делились последним.
Мама с отцом поженились в 1939 г., а в 1941 г. началась проклятая война. Мне было 5 месяцев, когда отец 23 июня 1941 г. ушел на фронт — с народным ополчением, красноармейцем. В фильме „Офицеры“ комэск говорит замечательные слова: „Есть такая профессия — Родину защищать!“
Мама с грудным ребенком была эвакуирована в г. Стерлитамак, в Башкирию. Ей так не хотелось уезжать из Москвы, она говорила: „А вдруг отец заедет?“ И как чувствовала! В июле 1941 г., когда мы уехали в Башкирию, отец прибежал домой на Большую Бронную. Он был легко ранен в голову. Соседи сказали ему, что мы эвакуированы. Отец взял наш адрес и написал нам три письма: „Вернусь с Победой! Береги доченьку!“ Но случилось несчастье — у мамы украли сумку, где были карточки и письма отца.
А в декабре 1941 г. мы получили извещение, что отец пропал без вести. Моя мама — очень мужественный человек. Как она, бедная, пережила такое горе, а я была грудным ребенком…
Жили в эвакуации очень трудно, мама работала в колхозе, голодали, я много болела — диспепсией, трахомой, все говорили, что ребенок умрет. Мама меня выходила. В 1944 г. мы выехали в Душанбе к сестре мамы. Мама везла меня и большой мешок соли.
После войны в 1945 г. мы вернулись домой. Соседи сохранили нам комнату. Мы с мамой очень долго искали отца, ждали, писали С. С. Смирнову, автору книги „Брестская крепость“. Ответ был один: „Пропал без вести“.
Мама была два года замужем, а осталась солдаткой навсегда. Очень любила отца. Мы его ждали и надеялись, что он вернется.
Тогда по улице Горького (теперь Тверская) еще ходил трамвай. А вокруг памятника Пушкину ходил огромный игрушечный черный кот, и звучали пушкинские строки: „У Лукоморья дуб зеленый…“ В начале Большой Бронной в магазине „Прага“ продавались такие вкусные вещи! Мы покупали котлеты по 6 копеек — а запах!