Наш с тобой секрет (СИ) - Лизергин Богдана. Страница 1

Глава 1

осень 2006.

Этот учебный год я начинала в новой школе. Мы переехали в центр из своего унылого спального района в начале лета, счастливые от того, что больше не будет коммунальных очередей в ванную, запахов жирных супов, намертво въевшихся в стены общей кухни, пьяных посиделок и ночных хождений туда-сюда по коридору. Бизнес моего отца начал приносить прибыль, и мы продали комнату в коммуналке. У меня теперь имелась собственная комната, окна которой выходили на оживлённый проспект. Я полюбила сидеть на подоконнике, наблюдая за толпой, плывущей в жарком летнем мареве под невесомую лёгкую музыку, которая играла в маленьком сквере неподалёку. Из окна моей комнаты сквер был как на ладони. У памятника Горькому многие назначали свидания, и каждый день можно было видеть счастливые парочки, обнимающиеся при встрече с такой горячностью, словно они встретились после долгой разлуки. Я мечтала, что и мне однажды назначат здесь свидание. И мы точно так же будем обниматься в серых сумерках, скрывающих лица.

Старую школу пришлось бросить, так как до неё теперь нужно было добираться на перекладных. Друзей за десять лет обучения я там не завела, поэтому нисколечко не жалела. В августе меня приняли в 11А класс пятьдесят восьмой средней школы “с эстетическим уклоном”. Никто не знал, в чём он заключался, этот уклон, но звучало солидно, моим родителям понравилось. Этот год был выпускным, поэтому моей учёбе уделялось самое пристальное внимание. Лето я провела за книжками, нисколько не загорев, практически не покидая своей комнаты. Идеальный, беспроблемный ребёнок, милая умница, родительская гордость с одной стороны. Худое бледное существо без друзей и увлечений — с другой. Моими друзьями, моими увлечениями и даже возлюбленными были книги. Я уходила в вымышленные миры, совсем ничего не зная о мире реальном, предпочитая наблюдать за ним со своего подоконника.

Я не была изгоем в школе, общаясь со всеми ровно, никого не выделяя. Но знала, что дружить со мной хотели бы многие — девчонок привлекала моя независимость, а парней — внешность. Объективно, я была красивой, несмотря на худобу, бледность и синие круги под глазами. Большие чёрные глаза — наследство от грузинских предков отца, тонкие брови, пухлые губы, тёмные волосы ниже плеч. В день Валентина на моей парте было больше всего картонных сердечек, которые я выбрасывала, придя домой. Ведь никому из парней не удавалось растопить моё ледяное сердце.

Первого сентября я проснулась с ощущением надвигающихся перемен. В животе всё переворачивалось от волнения, и я заметила, что мои руки подрагивают, когда взялась за зубную щётку. Я долго умывала лицо ледяной водой, пытаясь успокоиться. Подумаешь, новая школа. Всего-то год потерпеть — и свобода. Ничего страшного не случится. Возьми себя в руки, дочь самурая. Но аутотренинг помогал слабо.

— Поторопись, — недовольно сказала мама, видя, как я зависла над остывающей овсянкой, — Хочешь опоздать в первый же день?

Опоздать я не хотела. Поэтому ещё с вечера подготовила одежду для школьной линейки и собрала сумку. Кажется, у нас сегодня должно было пройти два урока. Отодвинув недоеденную овсянку, я наскоро поблагодарила маму и вышла из кухни. Через пару минут я уже была готова. Чёрные брюки, традиционная белая блузка без всяких вывертов, свободный чёрный пиджак и туфли без каблука. Волосы гладко расчёсаны и собраны на затылке в хвост. Я посмотрела на себя в зеркало, попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой. В глазах плескался страх, и я показала своему отражению язык. Стало немного легче. Выглянувшая в прихожую мама замерла, любуясь мной.

— Совсем взрослая ты стала, моя девочка, — она обняла меня и вручила букет астр для классного руководителя, — Ну, желаю удачи в новой школе.

День был по-летнему тёплый. Шумели фонтаны, заглушая негромкий джаз из уличных колонок, летние веранды кафе ждали первых посетителей. Всё дышало радостью продолжавшегося лета, а у меня леденели руки и подрагивали коленки. Щурясь от яркого солнца, я шла по проспекту, ощущая, как сильно колотится сердце. Мне было страшно, я не знала, как меня примут в новом классе. Первый раз мне хотелось с кем-нибудь подружиться. Школа находилась совсем рядом от сквера, и вот я уже искала глазами свой класс.

Школьный двор гудел, как потревоженный улей. Играла музыка, трепетала на ветру гирлянда из разноцветных флажков, ведущие линейки — высокий темноволосый парень и девушка с белыми бантами в рыжих волосах — проверяли оборудование. Учителя держали в руках таблички, на которых красными маркерами были написаны классы. Мой оказался у самого крыльца, табличку держала высокая черноволосая женщина, о чём-то увлечённо разговаривающая с другой женщиной, пожилой и дородной. Вытерев вспотевшие руки о пиджак, я подошла к полненькой девушке с букетом мелких розовых хризантем.

— Привет, — выдохнула я и смущённо отступила. Я специально стала против солнца, чтобы мои красные щёки не так бросались в глаза. Вечное проклятие всех людей с тонкой бледной кожей — малейшее волнение превращает её в пламенеющее знамя.

— Здорово, — весело ответила она, — Ты новенькая, да? Я видела твоё имя в списках.

Я кивнула. Она приветливо улыбнулась.

— Я Маша, а ты, кажется, Лали?

— Лали, — я ещё раз кивнула и улыбнулась в ответ. Имя у меня было самое что ни на есть странное. На нём настояла бабушка-грузинка, мать моего отца. Но внешностью я пошла в мать, от отца мне достались только тёмные глаза и длинные, “музыкальные”, как он сам говорил, пальцы. Мой дедушка тоже русский, так что грузинская кровь была разбавлена во мне очень и очень сильно.

— Прикольное имя. У нас в классе есть мальчик Гия, а теперь будет ещё и Лали.

— Точно, — встрял в разговор подошедший парень, — Можно будет вас друг другу посватать, устроим большую грузинскую свадьбу, — последнюю фразу он произнёс с нарочитым акцентом.

Раздались смешки. Длинноволосая красотка, стоявшая рядом с парнем, окатила меня ледяным презрительным взглядом, но не засмеялась. Я покраснела и попыталась улыбнуться. Маша ободряюще сказала:

— Не обращай внимания на Шестова, он у нас известный кретин.

Он только рассмеялся. Шестов показался мне неприятным, и сразу вызвал безотчётное раздражение. У него были светлые глаза навыкате, которыми он смотрел, словно просверливая. Я отвернулась от него. Маша представила мне ещё двух девушек — высокую блондинку Аню с ямочками на щеках и короткостриженную Тамару в мужской кожаной куртке. Последняя отнеслась ко мне с явной симпатией. Мы немного поболтали, и мне показалось, что с этими тремя я смогла бы подружиться. Особенно с Тамарой, которая показалась мне загадочной и интересной. Синие глаза на загорелом лице, улыбка эльфа, обветренные губы — она выглядела одновременно пай-девочкой и дворовым хулиганом.

— Ты бледная, как аристократка, — сказала Тамара, взяв мою руку и сравнив со своей. На контрасте с её загорелой кожей моя казалась ослепительно белоснежной.

— Видимо, Лали у нас девочка с Севера, девочка ниоткуда, — к нашей компании подошёл стриженый парень в тонком синем свитере, красиво оттеняющем его серые глаза. Он единственный был без традиционного букета и смотрел на всех вызывающе.

— Ой, Гром, помолчал бы, — фыркнула Аня, — Лали, это Кирилл Громов, головная боль нашего класса. Представляешь, он однажды украл мобильный телефон у какой-то тётки в подземном переходе, к нам милиция приходила разбираться. И в восьмом классе сломал челюсть одиннадцатикласснику.

— Тебе говорили, что сплетничать некрасиво? Да ещё и в присутствии объекта сплетен? — негромко спросил он, пряча руки в карманы джинсов. На Аню он не смотрел, но та всё равно смутилась.

— А что, скажешь, это неправда? — накинулась на него Маша, защищая смутившуюся Аню.

— Часть правды не делает её истиной, — Кирилл как-то по-особенному взглянул на меня, — Салют, Лали.

Достав из кармана пачку “Мальборо”, он невозмутимо вытащил зубами сигарету и отошёл, а я зачем-то уставилась ему вслед. Интересный парень этот Гром. Его спокойная уверенность и манера держаться зацепили меня. Пожалуй, он мог бы стать мне хорошим другом. Романтического интереса он, увы, во мне не вызвал.