Спаси моего сына - Рей Полина. Страница 1

Полина Рей

Спаси моего сына

– Дань, а давай собаку заведём, а?

Мы с мужем мчимся по трассе на дачу. Кругом безлюдно и тихо. В окно долетает весенний ветерок. На душе спокойствие, а в мыслях – тысяча планов на то, как будет строиться наша дальнейшая жизнь.

Я вообще часто фантазирую и строю всякие замки из песка. И кажется, что все мечты воплотятся в жизнь.

– Не, не заведём. Ты же лося какого-нибудь захочешь, – разбивает в пух и прах мои надежды на домашнюю скотинку Даниил.

– Ну лабрадора, может… или корги. Знаешь, корги, они вроде как большие, а вроде нет, – пытаюсь я отстоять право решить хоть что-то.

– Не знаю, – цедит Даня и сосредотачивается на дороге.

Я же именно сейчас понимаю, почему завела этот разговор. Меня явно тревожит то, каким молчаливым стал муж в последнее время. Как подолгу сидит, уставившись в одну точку, и мне кажется, что он от меня что-то скрывает. Банально до невозможности, знаю… Порой хочет сказать, но как будто передумывает.

– У тебя случилось что-то? – спрашиваю как можно спокойнее, чуть повернувшись к мужу.

– С чего ты взяла?

– С того, какой ты.

– А какой я?

– Ну, не знаю. – Чуть пожимаю плечами. – Угрюмый…

– Нормальный я.

Он сцепляет челюсти, на скулах начинают играть желваки. Не люблю, когда всё так. Когда каждое слово, как клещами тянешь.

– Ладно. Нормальный, значит, нормальный.

Теперь уже моя очередь просто взять и отвернуться к окну. И стать подчёркнуто холодной. С Даней это всегда срабатывает безотказно. Он тут же озадачивается тем, что со мной случилось. Иногда от этого смешно и грустно одновременно.

Мы с мужем прожили вместе десять лет. Он меня взял девчонкой-несмышлёнышем, когда мне едва стукнуло восемнадцать. До сих пор говорит, что влюбился без памяти, а я… я же по нему с ума сходить начала едва ли не с первого взгляда.

Наша жизнь была полной чашей, но было и то, что омрачало счастливые будни – ребёнок. Вернее, его отсутствие. Я и о собаке заговорила от какой-то тоски бабской, когда хочется излить всё, что есть, хоть на кого-то.

«Всё у нас будет. Тебе ещё и тридцати нет. Родим ещё детей», – заверял Даня, а я ему верила.

Конечно, родим. Когда и он сам до этого дозреет, а не только мои материнские инстинкты.

– Воздух – бомбовый! – восхищаюсь, едва выходя из машины, стоит только мужу припарковать наш кроссовер во дворе дачи.

Всегда удивлялась этому контрасту. Здесь казалось, что каждый вдох – как глоток. Будто кислород можно пить.

– Бомбовый, да, – рассеянно откликается Даня и начинает вытаскивать пакеты с продуктами из машины. – Иди дом отпирай, – командует мне.

Уже в коридоре пахнет так, что на душе становится хорошо. Деревенский аромат, нет, совсем не тот, что может долететь сюда с близлежащей фермы. Просто дом, знакомый с детства… Где всё родное, близкое и настоящее.

Здесь можно надеть старые шорты и растянутую футболку, выйти босиком, спуститься с ветхого крыльца и погрузить ступни в мягкую влажную от росы траву. Здесь я кайфую, хоть десять мне лет, хоть двадцать восемь.

– Продукты раскидаешь?

Даня ставит пакеты на пол кухни, смотрит на меня. Хмурится, и сейчас особенно остро хочется подойти к нему, обнять, прижаться. Уткнуться носом в изгиб шеи, вдохнуть ни с чем не сравнимый аромат его кожи… и просто стоять так.

– Раскидаю, – говорю вместо этого, начиная разбирать пакеты.

Не проходит и минуты, как слышу настороженное:

– Соф… случилось что-то?

Приходится отвернуться, чтобы скрыть улыбку. Ну почему мужики порой такие идиоты? Наверное, это вопрос вопросов для множества женщин. И наверное, мы с ними слишком разные, чтобы ответ удовлетворил обе стороны.

– Ничего не случилось.

Важно произнести эти слова совершенно спокойно и с ледяным оттенком. Отсчитать несколько мгновений, чтобы по прошествии их почувствовать на плечах сильные руки мужа.

Он разворачивает меня лицом к себе и пристально смотрит.

– Говори, что случилось.

Ну вот как здесь не сорваться и не рассказать о том, что именно меня тревожит? Удерживает только понимание, что в этом случае Даня снова закроется, и как бы я ни скакала вокруг, ничего из него не вытащишь.

– Да ничего не случилось, я же сказала. Печку давай топить.

Высвободившись из его рук, я начинаю растапливать печь, предварительно запихнув внутрь несколько брикетов. Чувствую на себе пристальный взгляд мужа, но делаю вид, что ничего не замечаю.

– Как разгорится – подбросишь? А я пока ужин приготовлю, – говорю Даниилу, распрямляясь и отряхивая руки.

– Окей, – отвечает он, и я отправляюсь к простой газовой плите, чтобы сообразить хоть что-то удобоваримое на ужин.

В эту ночь Даня берет меня как-то особо яростно. Как будто мы с ним вновь вернулись в прошлое, где стали молодыми, лет двадцати от силы. Можно позволить себе все – в том числе и покричать так, чтобы не разбудить соседей.

– Кайфово, когда ночи белые, – говорит муж, откинувшись на подушку.

Я льну к его влажной от пота груди, пытаюсь выровнять сбившееся дыхание. Втягиваю жадно аромат от айкоса… Чёрная смородина, мягкие клубы дыма.

– Да, очень кайфово, – бормочу едва слышно и проваливаюсь в сон.

Мне снится ребенок. Маленький мальчик стоит и тянет ко мне руки. Кажется, есть общие черты с Даней, но я понимаю, что это не наш сын. Чувствую это нутром, напоминаю себе, что это всего лишь сон.

– Сооооо… Соооооо…

Твою мать! Он же имя моё хочет произнести, а у него ничего не получается. Резко распахнув глаза, сажусь на постели. Рядом недовольно ворочается Даня.

– Случилось что? – спрашивает хрипло.

– Нет, всё нормально. Я встану, на улицу выйду.

– Давай.

Он снова засыпает, я же накидываю на себя длинную толстовку и, сунув ноги в тапки, выхожу из дома. Меня не оставляет какое-то странное чувство. Как будто стою на пороге того открытия, которое мне совсем не понравится.

Иногда муж в шутку называет меня ведьмой, потому что я вижу вещие сны. Но это всё такая ерунда, на которую лишь можно махнуть рукой. Просто порой моё внутреннее чутьё выдаёт что-то, что впоследствии сбывается.

Прикрываю глаза – перед ними снова образ того мальчишки. Вроде и на Даню похож, но это не он. Я же досконально помню, как муж выглядит на детских фотографиях.

Ладно, с этим разберёмся. Скорее всего, подсознание так отреагировало на мысли о ребёнке.

Жадно втягиваю свежий воздух и иду на кухню, чтобы заварить себе кофе. Даня будет спать до полудня, а это значит, у меня есть много времени, чтобы побыть наедине с собой.

– Дань, слушай… сон мне один покоя не даёт, – говорю мужу, когда возвращаемся в город.

Вроде за последнее время Даниил стал более спокойным, хотя, нет-нет, да и зависал на чём-то своём. Но добиться от него ответа на вопрос: «Что случилось?» – не получалось.

– Опять вещий? – улыбается он, отточенным жестом беря айкос и вставляя в него стик. Вторая рука уверенно сжимает руль, но при этом вся поза мужа кажется обманчиво-расслабленной.

– Не знаю. Ума не приложу. Уже дважды во сне парня видела.

– Мне начинать ревновать? – хмыкает Даня.

– Да нет. Парню лет пять-шесть. Смешной такой. На тебя похож.

Машина виляет в сторону. Резко, без каких-то на то причин. Ойкаю и хватаюсь за ручку на дверце, удивлённо смотрю на мужа.

– Кошка… показалось, что кошка.

Мои брови помимо воли сходятся на переносице. Теперь от спокойного вида Дани нет и следа. Он жадно затягивается, теперь уже впивается в руль так, что белеют костяшки пальцев.

– Дань… ты меня пугаешь, правда… Я не понимаю, что творится.

– Ничего не творится. Я же сказал – думал, что кошка на дорогу выбежит.

Некоторое время мы едем в полном молчании. Я кошусь на мужа, он – смотрит прямо перед собой, и понять по его виду хоть что-то невозможно.

– Что за мальчик это? Что во сне происходит? – наконец сдавленным голосом спрашивает он у меня.