Отто Фон Бисмарк. Основатель Великой Европейской Державы Германской Империи - Хилльгрубер Андреас. Страница 1

ОТТО ФОН БИСМАРК

ОСНОВАТЕЛЬ ВЕЛИКОЙ ЕВРОПЕЙСКОЙ ДЕРЖАВЫ – ГЕРМАНСКОЙ ИМПЕРИИ

Андреас ХИЛЛЬГРУБЕР

ПРЕДИСЛОВИЕ

Представить читателю жизнеописание Отто фон Бисмарка в форме биографического очерка – предприятие довольно рискованное, поскольку жизнь этого человека была до краев наполнена событиями, а решения, которые он принимал, имели исключительное значение как для европейской политики, так и для всего мира. Кроме того, в обширной и многообразной литературе по “проблеме Бисмарка” его деятельность является предметом исторических и политических дискуссий. В стремлении к сокращению и упрощению изложения заключена опасность излишне абстрагироваться от конкретных мыслей и поступков великого канцлера, если с самого начала, избегая попытки “взвешенно-пропорционального”, то есть подробного описания, не расставить явных акцентов на всем, что представляется важным и интересным.

С точки зрения “предмета изложения” естественным было сконцентрировать внимание на “объективных” и указанных самим Бисмарком предпосылках, на истоках, формировании, консолидации и стабилизации великой европейской державы – Германской империи, и сделать эту тему лейтмотивом. В повествование, построенное в таком ключе, вплетены соответственно подобранные красноречивые цитаты из выступлений, мемуаров и писем Бисмарка, которые лучше, чем любые описания, проливают свет на образность и меткость высказываний, силу духа и глубину мыслей этого прусско-германского государственного деятеля. Он приковывает к себе внимание уже не одного поколения историков и публицистов. Многократное и неизбежное изменение перспектив и масштабов политических событий как на протяжении 80-летней истории Германской империи (отсчет ведется с 1866-1871 годов), так и в течение 30 лет, прошедших с момента ее краха в 1945 году, отнюдь не вызвало такого сближения границ пропасти между восхищением и неприятием, которое сделало бы достижимым единство мнений. Империя Бисмарка – ограниченная в территориальных пределах и давно превратившаяся в свою противоположность, республику – даже для тех, кто эту империю последовательно отвергает, все еще представляется духовным оплотом немецкой нации как на Западе, так и на Востоке.

Андреас Хилльгрубер Кельн, 15 марта 1978 года

ДЕТСТВО, ЮНОСТЬ, ЗРЕЛОСТЬ (1815-1847)

Будучи стандартным продуктом нашей государственной системы образования, в 1832 году я покинул школу пантеистом, и если не республиканцем, то все же с убеждением, что республика – наиболее разумная форма государства. Я раздумывал о причинах, которые могут побудить миллионы людей постоянно подчиняться одному человеку, в то время как от взрослых мне не раз приходилось слышать оскорбительные или презрительные замечания в адрес правителей. К тому же из тернеровской начальной школы Пламана с традициями Яна [1], в которой я пребывал с 6 до 12 лет, я вынес германско-националистические идеи.

Они остались в стадии теоретических размышлений и были недостаточно развиты, чтобы вытравить врожденные прусско-монархические чувства. Мои исторические симпатии остались на стороне власти”. Такими словами – постоянно цитируемыми биографами и, разумеется, сознательно стилизованными автором, но тем не менее отражающими основные моменты его детских и юношеских наблюдений и впечатлений – открываются мемуары Бисмарка “Воспоминание и мысль”. К их написанию он приступил в возрасте 75 лет в 1890 году, вскоре после отставки с поста имперского канцлера и премьер-министра Пруссии. Мемуары стали популярными после публикации в 1898 году под заголовком “Мысли и воспоминания”. Поскольку оригинальные источники, датируемые тем периодом, немногочисленны, столь взвешенное высказывание относительно собственного детства приходится принять, хотя и с известной оговоркой. “Врожденные прусско-монархические чувства”, “германско-националистические идеи”, размышления над принципами либерализма и республиканской формой государственности, и все это лишь в рамках не слишком основательного, “стандартного” школьного образования, не затронувшего фундамента, заложенного в родительском доме: непоколебимой приверженности авторитету прусской монархии на фоне пространной критики отдельных личностей и принимаемых решений – таковы основные элементы этой ретроспективы. Они прекрасно вписываются в атмосферу, которая царила в кругах прусской аристократии и крупной буржуазии в домартовский [2] период эпохи реставрации.

Отто фон Бисмарк родился 1 апреля 1815 года в замке Шенхаузен в маркграфстве Бранденбургском, между Стендалем и Ратеновом, в нескольких километрах от правого берега Эльбы. Он был четвертым по счету ребенком и вторым сыном ротмистра в отставке помещика Фердинанда фон Бисмарка и его жены Вильгельмины, урожденной Менкен. Семья отца принадлежала к старинному дворянству, которое населяло Бранденбург еще “до Гогенцоллернов”, причем входила в число трех наиболее самоуверенных семейств (Шуленбурги, Альвенслебены и Бисмарки), которых еще “солдатский король” Фридрих Вильгельм I в своем “Политическом завещании” назвал “скверными, непокорными людьми”. Мать происходила из среды буржуазной интеллигенции, ее отец был видным советником кабинета при королях Фридрихе Вильгельме II и Фридрихе Вильгельме III. Биографы Бисмарка немало философствовали и строили догадки относительно сочетания столь несхожих между собой источников наследственности, предполагающих гигантские различия в характере и интеллекте. Жесткость, сила воли и решительность юнкера-землевладельца [3], с одной стороны, с другой – духовное богатство и живость ума образованного буржуа в личности Бисмарка слились и, что наиболее важно, дополнили друг друга совершенно особенным образом. Возможности, заложенные в обеих “линиях”, отцовской и материнской, были в высочайшей степени развиты у сына, который при всей своей живости и внешней твердости в глубине души оставался чрезвычайно тонким и чувствительным.

Детство Отто фон Бисмарк провел в родовом поместье Книпхоф под Наугардом, в Померании. Мальчик полюбил природу, и чувство связи с ней ему удалось сохранить на всю жизнь. Об этих ранних, а потому оставшихся в памяти впечатлениях на протяжении десятилетий свидетельствовали часто употребляемые в речи “природные” метафоры (сев и жатва, непогода). Школьное образование, включавшее в себя уже упомянутую частную школу Пламана (1822-1827 гг.), гимназию Фридриха Вильгельма и гимназию Цум Грауэн Клостер в Берлине, Отто завершил в возрасте 17 лет в 1832 году, сдав экзамен на аттестат зрелости. Непосредственно вслед за этим он номинально приступил к изучению права в Геттингенском университете, однако три семестра провел скорее не на лекциях, а на “мероприятиях” союза избранных Corps Hannovera [4], участвуя в самых фантастических проделках и посещая пивные. Некоторой притягательностью для нерадивого студента обладали лишь лекции Геерена, профессора истории и государственного права. Система европейской государственности в изложении Геерена, по-видимому, произвела на Бисмарка непреходящее впечатление. Его внимание довольно рано сосредоточилось на сфере международной политики, а интеллектуальный горизонт расширился далеко за пределы Пруссии и Германского союза, рамками которых было ограничено политическое мышление большинства молодых аристократов в первой половине XIX века. Показателем растущего ощущения собственной силы может служить откровение Бисмарка-студента из письма другу юности, написанного в 1834 году: “Я стану или величайшим негодяем, или величайшим преобразователем Пруссии”. Переход в Берлинский университет не слишком изменил его “учебные” привычки. Однако в 1835 году, в возрасте двадцати лет он выдержал первый государственный экзамен на звание юриста и стал референтом окружного управления в Ахене. Здесь, на всемирно известном в то время курорте, выпускник университета продолжал вести прежний образ жизни. Позднее в саркастическом тоне он сообщал другу о своем наиболее значительном “похождении” ахенского периода: “я следовал шесть месяцев без малейшего перерыва по заграничным морям в кильватере прехорошенькой англичанки” (17-летней Изабеллы Лорен-Смит); “наконец я склонил ее к обручению, она признала себя побежденной, но через два месяца добыча вновь была отбита у меня одноруким полковником, достоинства которого – 50 лет, 4 лошади и 15000 ренты. С тощим кошельком и разбитым сердцем я возвратился в Померанию”. Ахенские власти, по собственному признанию Бисмарка, дали ему “лучшую характеристику”, чем он “заслужил”, и рекомендовали продолжать службу в Потсдаме.