Ститч (ЛП) - Л. Вилдер. Страница 1

Л. Вилдер

Ститч

Серия: МК Ярость Сатаны - 2

ВНИМАНИЕ!

Текст предназначен только для предварительного и ознакомительного чтения.

Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчика строго запрещена.

Любое коммерческое и иное использование материала кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей.

Переводчик: Алеся В., Анастасия М.

Редактор: Анастасия А., Ксюша Р., Таисия С., Екатерина И.

Обложка: Александра В.

Перевод группы: vk.com/lovelit

Пролог

– Тише, малыш, не говори ничего. Мама купит тебе сойку. Если эта сойка не поет, то мама купит тебе бриллиантовое кольцо, – пела колыбельную бабушка.

Ее низкий голос звучал мягко, и я наконец начал успокаиваться после очередного ночного кошмара. Они стали сниться мне сразу после того, как я переехал к бабушке и дедушке. Когда родители погибли в автокатастрофе, мне было восемь лет. Тогда мы с сестрой Эммерсон были вынуждены покинуть родной дом, и жить с родителями отца. Мы были едва знакомы с ними, но они были нашими единственными родственниками. Я даже представить себе не мог, как хорошо мы жили до того, пока все не пошло под откос. Прошел почти год, но мне по-прежнему было тяжело смириться с переменами. Той ночью я совершил ошибку – случайно обмочил постель. Бабушка крепко обнимала меня, и, пытаясь успокоить, продолжала петь. Я знал, что ее слова были неправдой, знал, что моя мама умерла и ее больше нет, но колыбельная успокаивала меня.

– Если бриллиантовое кольцо станет медным, то мама купит тебе зеркало.

Глухой удар.

Еще раз.

И еще.

Зайдя в мою комнату, он врезал кулаком в стену. Каждый раз, когда я слышал приближающиеся шаги, эхом раздающиеся по коридору, меня охватывал ужас. Половицы скрипели под весом его тела, и мой страх усиливался с каждым шагом.

Ближе.

Услышав ругань деда, я прижал голову к груди бабушки, слушая ее ускоренное сердцебиение.

– Хватит сюсюкаться с мальчишкой, Луиза. Перестань ему врать! Его мать мертва. Она ни черта ему не купит! Он уже ни хрена не ребенок. Мы же не собираемся растить из него чертову неженку! – прорычал он, появившись в дверях и сердито глядя на нас.

– Джордж, – начала было бабушка, но он быстро оборвал ее взмахом руки, молча приказывая заткнуться.

Она постоянно пыталась остановить его, но все было без толку. Если дед что-то решил для себя, то его уже было не переубедить.

– Не надо, – умоляла она, в то время как я пытался глубже зарыться в ее колени.

Дедушка подошел ко мне, и тыча пальцем прямо в лицо, прорычал.

– Ты снова обмочил кровать, мальчишка? – его трясло от гнева, и я знал, что за этим последует.

Он был в ярости, и такое его состояние значило только одно.

Сарай.

Мой дедушка был военным до мозга костей. Он и сейчас выглядел соответствующе: короткая стрижка машинкой, спортивное телосложение – все оставалось прежним, как на его армейских снимках. Каждый день и каждую минуту я был под его контролем. Мужчина умел держать железную дисциплину. Старик обладал силой характера, с которой нельзя было не считаться. И ненавидел любые признаки слабости, а значит, и меня тоже.

Я был ему отвратителен за то, что был так слаб, что до сих пор переживал из-за смерти родителей. Он твердо решил сделать из меня настоящего мужчину, даже если для этого пришлось бы меня убить. В первое время, когда процесс воспитания только начался, он был осторожен и старался не оставлять никаких следов побоев. Но когда я стал старше, поблажки закончились, и по всему телу появились синяки и ссадины. Дедушка получал какое-то тошнотворное удовлетворение, видев раны на моей спине, и улыбался всякий раз, когда видел, как я на них смотрю. Он хотел, чтобы я видел их, чувствовал приподнятые шрамы на моей плоти, хотел, чтобы я запомнил их. Мужчина схватил меня за руку, стаскивая с колен бабушки, и зарычал:

– Тащи свою задницу в сарай. Я научу тебя не мочиться в чертову кровать, мальчишка.

Он дернул меня к себе, и я почувствовал исходящий от него запах «Олд спайса¹» и бурбона.

– Джордж, уже поздно, – умоляла бабушка Луиза.

Проигнорировав ее, дедушка вывел меня из комнаты в коридор и потащил к выходу. Я, спотыкаясь, шел позади него. Я взглянул на Эммерсон, лежавшую в своей постели – слезы лились по ее пухленьким щечкам. Ей было всего четыре года, но она уже понимала, что происходит в сарае. Конечно было паршиво, что весь удар приходился на меня, но я был благодарен за то, что он никогда не трогал сестру. Старик относился к ней иначе – с особой теплотой, и никогда не ругал ее. Меня это нисколько не задевало, ведь я относился к ней так же.

Он тянул меня к сараю. Под босыми ногами я ощущал траву и грязь. Большие деревянные двери захлопнулись за нами, погружая в темноту. Я почувствовал запах соломы и домашнего скота, а дед толкал меня все дальше в глубь сарая. Как-то раз я уже пытался оказать сопротивление, но быстро понял, что бороться с ним бесполезно. Я был в ловушке и не мог вырваться из его хватки. Я успел обхватить руками голову, когда он взял в руки свой любимый кожаный ремень.

– Если бы твой отец был жив, он бы презирал тебя. Ты – чертово разочарование, весь в мамашу. Ничего не стоишь, – проворчал он, и хлестнул меня ремнем по спине.

Жгучая боль пронзила тело, словно горячие угли обожгли кожу через тонкую футболку. Видеть меня сломленным было для него сплошным удовольствием, но я не хотел при нем проявлять слабость и сдерживал крики изо всех сил, в то время как он продолжал хлестать меня ремнем по спине. Но мое молчание лишь больше разозлило его, и он стал бить сильнее. К счастью, я быстро потерял сознание и упал, не в силах терпеть боль.

Такое повторялось не раз, и я потерял счет подобным ночам. По крайней мере, иногда все кончалось очень быстро, а иногда, как в этот раз, все тянулось в мучительном ожидании. Я ненавидел такие ночи больше всего. И проводил весь день ухаживая за скотом и занимаясь садом, молился, чтобы он забыл об обещанном наказании. Но он всегда помнил. Со злобной улыбкой на лице дед тянул меня в сарай, смеясь всякий раз, когда я умолял его дать мне еще один шанс. Я умолял и обещал стараться изо всех сил... быть лучше, послушнее, но он был совершенно непреклонен. Вскоре я понял, что это бессмысленно. Он наслаждался причиняемой мне болью, я понял это по его взгляду. Казалось, что мои мольбы были просто разминкой перед игрой, наполнявшая его ожиданием главного события. Этот сукин сын был больным на всю голову.

Со временем я стал сильнее и научился абстрагироваться от всего, мечтая о том дне, когда я смогу сбежать – дне, когда я буду свободен. Мне было почти пятнадцать, и этот момент настал. Все случилось в ту ночь, когда он чуть не убил меня. Тогда он решил заменить привычный кожаный ремень колючей проволокой. Металлические шипы врезались мне в спину, вырывая плоть. Закончив, он оставил меня истекать кровью в конюшне. Я не знал, как долго пролежал там. Тогда Эммерсон удалось ускользнуть из дома, чтобы помочь мне. Она склонялась над ранами на спине и плечах, все время плача. Девчонка умоляла меня сбежать, пока еще была такая возможность. Я знал, она была права – другого выбора не оставалось. Взяв еду и одежду, которую она сложила в рюкзак, я ушел. Было паршиво от того, что пришлось оставить Эммерсон. Я хотел взять ее с собой, приглядывать за ней. Я был уверен, что бабушка Луиза позаботится о ней и защитит, чего мой дед никогда бы не позволил ей сделать для меня.