Ститч (ЛП) - Л. Вилдер. Страница 3

Со временем я стала другим человеком. Ненавидела себя за то, что не могла постоять за себя, не могла потребовать лучшего отношения к себе, настолько страх был всепоглощающим. В конце концов, стала делать все возможное, чтобы сделать его счастливым, изо всех сил стараясь сохранить мир. Я наконец научилась ладить с Майклом и его характером, но, когда нам стало известно о проблемах здоровья Уайатта, все стало намного хуже.

Когда ребенок подрос, начала беспокоиться из-за того, что он разговаривал не так, как большинство детей его возраста. Я отвела его на обследование, и доктор сообщил нам, что у Уайатта синдром Аспергера – форма аутизма, которая характеризуется у детей трудностями в социальном взаимодействии, а также ограниченным кругом интересов и повторяющимся репертуаром занятий. Эта новость повергала в шок, но все же у меня оставалась надежда.

Уайатт был замечательным ребенком, и я любила его таким, какой он есть. К сожалению, Майкл не признавал тот факт, что его сын отличался от других. Репутация для Майкла была превыше всего. Он всеми силами пытался доказать, в особенности своим родителям, что мы – идеальная американская семья. Он зациклился на этой мысли и постоянно обвинял меня в задержках развития Уайатта. В конце концов, я попала в больницу и пролежала пять дней с легкой травмой головы, тремя сломанными ребрами и запястьем. Причиной этого стало разочарование Майкла в нашем сыне.

Тот вечер изменил все – я бросила любые попытки найти общий язык с мужем, который постоянно поднимает на меня руку, набралась смелости и подала на него в суд. Поэтому все его встречи с сыном должны проходить под наблюдением. И также его обязали посещать занятия по управлению гневом в течение года. Казалось, что занятия и в самом деле помогли ему, но я все равно жутко нервничала всякий раз, когда отправляла Уайатта к нему. Я не доверяла Майклу, но суд не оставил мне выбора.

Когда сынишка заметил мой взгляд, он поинтересовался:

– Так ты мне сделаешь наггетсы?

– Хорошо, сделаю, но ты также должен съесть овощи, – предупредила я, направляясь на кухню.

Уайатт схватил рюкзак и пошел за мной, бросая вещи на пол у стола.

– Ладно, но только не брокколи. Ненавижу брокколи. И я получил сегодня сто баллов за тест по математике, – похвастался мальчик, доставая книги и складывая их на кухонный стол.

– Здорово, дружище, но я не удивлена. У тебя всегда было хорошо с математикой.

– Мой любимый предмет, – признался он.

– Я знаю. Он был и моим любимым. Так как ты хорошо справился, можешь поиграть после ужина немного дольше.

Как всегда, я не получила ответ. Уайатт знал, что за хорошие оценки он получит дополнительное время на игры. После ужина мальчик забрался на любимое место и закончил создавать новый мир. После этого без моих напоминаний он сам отправился умываться. Я обыскала ящики в поисках его любимой пижамы и положила ее на комод. Сидя на краю его кровати ждала, пока он выйдет из ванной. Душ выключился, и через несколько секунд услышала, как Уайатт шлепал мокрыми ножками по паркету коридора. Он остановился в дверях и уставился на меня, стоя с одним полотенцем, обернутым вокруг талии, и другим – на голове.

– Что случилось, сынок? – спросила я.

– Ничего, – ответил он, подходя ко мне и обхватывая своими маленькими мокрыми руками за шею.

Я обняла его и ощутила аромат фруктового шампуня и своего любимого геля для душа. Крепче прижав сына к груди, слегка поцеловала его в голову. Я дорожила этими моментами. Уайатт редко проявлял знаки внимания, но для меня не было ничего лучше этих, пусть и редких, случаев. Было время, когда он даже не разговаривал со мной, и тем более не прикасался ко мне, поэтому я так близко прижала его к себе, наслаждаясь моментом.

– Мам, пора спать, – сказал Уайатт, высвобождаясь из моих объятий.

Он взял вещи и стал одеваться, давая понять, что не нуждается в моей помощи.

– Я вернусь через несколько минут и проверю, как ты тут, – предупредила я, выходя из комнаты, – люблю тебя.

– А я тебя, – отозвался мальчик, заползая в кровать.

Я вернулась через пятнадцать минут, когда он уже спал.

На следующее утро Уайатт проснулся и уже был одет до того, как я успела выйти из душа. Закончив сборы, он встал в дверном проеме моей комнаты, надевая свою любимую пару красных теннисных ботинок.

– Готов, – с улыбкой сообщил он.

– Завтрак? – спросила я.

– Я съел злаковый батончик.

– Ты ведь знаешь, что это просто перекус, но сегодня я сделаю тебе поблажку, – уступила я, игриво закатывая глаза. – Хочешь сок или еще чего-нибудь?

Мальчик отрицательно покачал головой и направился к машине. В целом это было отличное утро, и все шло хорошо, но только до середины дня, когда началось мое последнее на сегодня занятие. Я всегда хотела стать семейным психологом и построить карьеру в этой сфере, и после развода мои родители посоветовали мне вернуться в колледж, чтобы получить степень. Они помогали с оплатой моих занятий, пока я не получила финансовую помощь, а мама приглядывала за Уайаттом, когда я была на занятиях. Без них я бы не справилась.

Все шло очень хорошо, пока не начались занятия по теориям консультирования.

– Не знаю, сколько я смогу вынести, – проскулила Рейчел. – Он, наверное, самый скучный человек на планете.

– Я понимаю тебя, подруга. Потому что пью уже вторую чашку кофе, и мне все еще трудно не заснуть, – проворчала я.

До выпуска оставалось совсем немного, но сначала нужно было пережить оставшиеся лекции профессора Халлибертона. К счастью, у меня была Рейчел, благодаря которой я все еще не потеряла ко всему интерес. Мы познакомились во время последнего семестра на занятии по управлению и предотвращению кризисов. Она одолжила у меня конспекты, и с тех пор мы были подругами.

– Дело в его голосе. Серьезно, когда он открывает рот, кажется, что скребут ногтями по доске, – пожаловалась она, рисуя в воздухе слова.

Несколько человек обернулось в нашу сторону, когда мы засмеялись.

– Ты чокнутая, Рейч.

– Хочешь вечером посмотреть фильм после тренировки?

– Я бы с радостью, но не могу. Уайатт будет со своим отцом после школы, так что я собираюсь заняться делами, – я не совсем врала, у меня действительно было много забот: накопилось белье, нужно закончить учебные задания.

Но я не хотела идти не по этим причинам. Я знала, что не смогу наслаждаться фильмом, пока Уайатт находится с Майклом.

– Рэн, мы обе знаем, почему ты не хочешь идти, но я все понимаю. Знаю, как тяжело отправлять его туда.

– Прости. Я просто очень волнуюсь, когда мальчику приходится туда идти. Я прям как на иголках, – объяснила я.

– Представляю. Уайатту, должно быть, тоже очень тяжело, – заметила Рейчел.

– Тяжело, но по крайней мере, у него есть миссис Дэниэлс. Не знаю, чтобы я делала без нее. Она действительно хорошо с ним справляется.

Во время нашего развода Майкл упорно боролся за совместное воспитание Уайатта. К сожалению, это не имело никакого отношения к отцовским чувствам. Нет, для него это был просто еще один способ попытаться сделать мне больно, взять меня под контроль. Бывший муж думал, что он умнее всех, но я точно знала о его намерениях. Он часто неожиданно звонил, чтобы проверить, как дела у сына. Но на самом деле его мало интересовал Уайатт, это была просто возможность выпытать у мальчика, что я делаю или где была.

Стремление к совместной опеке было всего лишь его мщением, чтобы уменьшить мое пособие на ребенка, хотя он прекрасно знал, что чем меньше у меня денег, тем труднее мне заботиться о мальчике самостоятельно. Это была уловка, чтобы сделать меня несчастной. И к сожалению, это работало. Я не чувствовала никакого улучшения, пока не нашла миссис Дэниелс. Судья предложил ее услуги в качестве независимого наблюдателя для проведения встреч Майкла с сыном, так как у нее был опыт работы с детьми с особыми потребностями. Миссис Дэниелс знала, чего ожидать от ребенка с синдромом Аспергера. Мальчик был очень сообразительным, но справляться со всеми его маленькими причудами было не так просто.