Глядя на море - Бурден Француаза. Страница 1

Франсуаза Бурден

Глядя на море

Françoise Bourdin

FACE À LA MER

Перевод с французского Нины Жуково

Глава 1

– Черт бы тебя побрал, Сезар, вместе с твоей хибарой! – в бешенстве воскликнул Матье, давя на выключатель.

Наконец электричество заработало, и колесико счетчика медленно начало вращаться.

В тусклом свете лампочки, свисающей с балки, сарай выглядел зловеще. Выключив фонарик и сплюнув, Матье ощутил дрожь во всем теле. Запахнув куртку, прежде чем выбежать под дождь, он со всех ног припустил к дому и быстро затворил за собой дверь. В оставленной на столе чашке кофе наверняка давно остыл. «Ну и черт с ним, – подумал он, – без кофе даже лучше засыпать».

А ночи здесь часто бывали нестерпимо длинными. Вернулась бессонница с ее шлейфом черных мыслей. До того как решиться на эту добровольную ссылку в надежде обрести покой, ставший ему необходимым, он настолько уставал, что стоило ему коснуться подушки, как он тут же проваливался в сон. Ну а с пробуждением сразу накатывали мысли о дне грядущем и списке дел, которые ему предстояли, о людях, от него зависящих. Ох уж этот список! Сначала Матье просто держал его в памяти, потом принялся записывать, чтобы ничего не упустить, а под конец уже царапал едва ли не с ожесточением. Зато теперь он предавался мечтаниям, перед тем как встать, голова его звенела пустотой, и он отправлялся под душ, обдумывая, чем бы занять сегодняшний день.

Ощущал ли он, что находится на пути к исцелению? Да. Но ведь он и не был болен, если не считать усталости от всех этих лет сверхактивности, которую добровольно развивал. Желание преуспеть, вера в то, что пассионарность станет его главной движущей силой, а неиссякаемая энергия преодолеет любые трудности, чуть не подвели его к краю пропасти. Но, поняв, что его может попросту испепелить пресловутое «профессиональное выгорание» – мягкий синоним депрессии, – он решил немедленно все прекратить. Отныне он запретил себе думать о том, что могло бы произойти в магазине в его отсутствие. Даже если судно, лишившись капитана, пойдет ко дну, он не собирался над этим ломать голову. Что, интересно, сказал бы Сезар в таком случае?

Ох, Сезар… Не встреть его Матье, жизнь, возможно, пошла бы по другому руслу. Но такого стоило встретить, тут и думать нечего.

В то время Сезар занимался хорошо востребованной коммерцией в центре Гавра. Громадная халупа, где можно было брать напрокат DVD-диски, отремонтировать видеомагнитофон или телевизор, сдать какое-нибудь старье, выставив его на продажу – вдруг кто-нибудь да купит. В подвале высились груды пустых коробок, зато в зале все было пристойно. И дела продвигались очень даже неплохо. Хотя Сезар пил как сапожник, ночами играл в покер и никогда не платил по счетам. За исключением этих недостатков, он был самым обаятельным человеком на свете, каких Матье приходилось когда-либо встречать.

Истинный гуманист, образованный и воспитанный, одаренный незаурядным чувством юмора, частенько он предавался самобичеванию, после которого, правда, тут же все опровергал.

Расположение Сезара Матье завоевал с первых минут, когда предложил выкупить у него сомнительную халупу, ну а к завершению сделки они стали настоящими друзьями. Избавившись от денежных проблем, Сезар с любопытством наблюдал, как Матье обустраивал то, что со временем должно было стать самым большим книжным магазином Гавра. Установка эскалатора ошеломила его, объемные клубные кресла для посетителей немало повеселили, а устройство небольшого чайного салона вызвало саркастическую усмешку. И все это ради продажи книжек с сомнительным доходом? Он предсказывал худшее и не скрывал этого от Матье, однако вышло ровно наоборот.

Успех к книжному магазину пришел не случайно. В течение первых трех лет Матье поднимался по утрам не позже пяти часов, а в воскресенье – единственный выходной день, когда магазин не работал, – за опущенными ставнями окон он расставлял товар на полках, вникал в бухгалтерские счета, искал новые идеи, короче, занимался всем и сразу. Будь это в его силах, он раздвинул бы и стены. Ближе к вечеру к нему заглядывал Сезар с неизменной бутылкой в руке. Они устраивались в клубных креслах и пропускали по стаканчику – Матье всегда один, а Сезар обычно два-три. Говорили они обо всем на свете, чаще о жизни, женщинах, вопросах веры. Сезар уверял, что нисколько не боится смерти, на самом же деле трепетал при мысли, что безрассудно сжигает свою жизнь со всех возможных концов и что час расплаты близок. Он ни на миг не сожалел, что вел столь бездумное существование, однако его огорчало, что оно оказалось настолько коротким. И в свои семьдесят пять он по-прежнему играл в покер, вызывавший у него драйв не хуже любого наркотика. С глубоким лиризмом он рассказывал об этих ночных бдениях, устраиваемых в потаенных местечках. Куда больше, чем игра, его привлекала уже необходимая ему доза адреналина. Матье слушал друга, завороженный, но и опечаленный, чувствуя, что бедолага неизбежно попадет в ад.

Нетрудно предположить, что у Сезара вновь возникли финансовые трудности, как только он промотал деньги, вырученные от продажи лавки. Теперь у него оставался только дом в Сент-Адрессе [1], добротное, но плохо содержавшееся строение, где он родился и всю жизнь прожил отшельником. Матье предложил выкупить и его, на правах пожизненной ренты, не выдавая все деньги наличными, а ежемесячно выплачивая фиксированную сумму, что позволяло и его собственное финансовое положение. Располагая определенным доходом, Сезар получал своего рода ограничение, делая ставки на зеленом сукне, в то же время мог продолжать жить как жил. Такое решение устроило обоих, и они в очередной раз отправились к нотариусу.

Надо сказать, Матье не принял во внимание реального состояния своего приобретения, которое казалось внушительным, но на деле было очень ветхим, и решил его со временем (чем позже, тем лучше) перепродать, когда станет настоящим владельцем. Увы, в тот же год Сезар умер.

Долгое время Матье не имел ни мужества, ни даже просто желания посетить новое жилище. Всю кучу пещерного хлама, которую он там обнаружил по прибытии, он немедленно распродал в пользу дальних родственников Сезара, проживавших в Южной Африке. Позже, когда он встретил Тесс, он все же привел в божеский вид две-три комнаты, рассчитывая проводить там выходные вместе с ней, как сладкая парочка, сидя возле камина на террасе с видом на море. Ну а теперь он был просто счастлив, что имел возможность найти там себе укрытие.

Как раз когда он колебался, пить или не пить растворимый кофе, который вряд ли мог уже согреть, завибрировал телефон. Заметив два пропущенных вызова, он взял трубку.

– Ну, наконец-то, родной! – зазвенел радостный голос Тесс. – Я тебя ни от чего не отрываю?

– Нисколько. Я выходил, потому что опять отключилось электричество. Снова пришлось налаживать проводку.

– Позже все приведешь в порядок. А пока не взваливай на себя никаких сложных дел.

С тех пор как он здесь находился, Тесс словно повсюду сопровождала его, даже на расстоянии. Нет, она не доставала его внезапными звонками, не приставала с сообщениями, не пыталась выведать, как он там живет. Но, услышав ее голос, он мгновенно представил ее улыбающееся лицо в каскаде белокурых локонов.

– Как ты провела вчерашний день, все хорошо? – спросил он с нежностью.

Он оставил ее, и она должна была чувствовать себя одинокой. Внезапно ему, добровольному изгнаннику, вновь захотелось очутиться возле нее, и в то же время он чувствовал, что пока не способен противостоять еще кому-то или чему-то, кроме своей беспредельной усталости.