Василиса Опасная. Воздушный наряд пери (СИ) - Лакомка Ната. Страница 1

Василиса Опасная. Воздушный наряд пери

Ната Лакомка

1

– Ты чего такая скучная? – крикнул Царёв мне в самое ухо. – Пойдём танцевать!

Музыка в ночном клубе «Седьмые небеса» гремела так, что последние слова я угадала, а не услышала, и сразу отрицательно покачала головой.

Танцевать не хотелось. Впервые в жизни не хотелось. Хотя танцпол тут был отпадный, и музыка – самое то. Диджей крутил пластинку и сам скакал, как мячик, ещё больше разогревая публику. Но меня ничего не радовало, и сам Царёв раздражал. Я сидела на высоком круглом стуле возле барной стойки и гипнотизировала бокал с апельсиновым соком, из которого выпила едва четвертинку.

Посетителей в «Седьмых небесах» было навалом. Кроме второкурсников из «Ивы» – Института Волшебства и Архимагии, были и простые посетители – не оборотни, не волшебники, не те, кто следит за первыми и вторыми.

– Василиса, идём! – Царёв смотрел весело и дышал мне в лицо алкоголем.

Я отодвинулась и сразу перехватила взгляд одной из второкурсниц. Она смотрела на меня, как на чокнутую. Конечно – кому в здравом уме придёт в голову игнорить Ванечку Царёва, красавчика и первого ученика, птичьего оборотня в тридесятом поколении, чей папочка председательствовал в попечительском совете «Ивы» и был так богат, что сынуля ни в чем себе не отказывал. Как например – устроить вечеринку по случаю нового учебного года в самом элитном клубе города.

Царёв звал меня сюда давно, но я отказывалась, хотя лето выдалось невероятно скучным.

Моя старшая сестра Елена закончила «Иву», получила диплом с отличием и отправилась куда-то на стажировку. Какое-то важное и престижное место, сказала сестра перед отъездом. Там всё очень серьезно, и ей некогда будет нам звонить.

Зато Царёв названивал чуть ли не каждый день. Звал то прогуляться, то в пиццерию, то в «Небеса», а я отказывалась. До сегодняшнего дня.

Но если всё-таки согласилась прийти, это не значит, что мне резко понравился Царёв, Козлов или кто-то другой из компании «вершков» – так они себя называли, эти мажорчики, баловни судьбы.

Те, кому с родителями или талантами повезло меньше, были «корешками», и над ними всячески издевались, устраивая магические каверзы.

В прошлом году я попала в «корешки» автоматически, потому что поступила в «Иву» с самой низшей отметкой – семь процентов волшебной силы. И тот самый Царёв, который сейчас просительно заглядывал в лицо, тогда пытался наслать на меня колдовских муравьев, загипнотизировать, чтобы плясала под его гусли «Танец маленьких лебедей», и говорил такие гадости, за которые сам же и отхватил по зубам. И это не считая того, что он кинул нашу команду на соревнованиях колдовского мастерства. Вернее, тогда меня кинула вся команда…

– Василиса, ну ты посмотри, что там делается! – Царёв попытался меня обнять, но я отпихнула его, и он сразу присмирел.

– Ты человеческий язык понимаешь? – спросила я, и он наклонился, не расслышав. – Отвали, Царёв!! – заорала я ему в ухо.

Он потоптался возле меня и ушёл, оглядываясь. Наверное, всё надеялся, что я передумаю. Девицы-второкурсницы подхватили его и затащили на танцпол, наградив меня негодующими взглядами.

Вот уж напугали!

Я фыркнула и отпила из высокого стакана апельсиновый сок. Царёв пытался угостить меня текилой, но я наотрез отказалась и пила только сок. Спиртное и курение – враги для танцора, а терять форму я не собиралась. И в «Небеса» пошла только назло ректору Кошу Невмертичу, который советовал мне сидеть тише воды, ниже травы, отдыхать, беречься и стеречься, а сам даже не позаботился позвонить. Ни разу за всё лето.

Вот так! Говорил, что я – его единственная, что я – чудо, уникум, что будет меня ждать, а сам… Трудно было нажать несколько циферок на телефоне? Не хотел звонить, написал бы. Да мог бы и заехать – проверить, как живет его уникум, гордость школы.

Я ведь была гордостью «Ивы», не так ли?

Отпив еще сока, я совсем пригорюнилась.

Ну да, если говорить честно, сначала гордостью не была. Даже не гордостью, а наоборот. Скорее, позором. Но ведь всё изменилось, и мои семь процентов оказались вовсе не отстоем, а суперклассом! Выяснилось, что я – единственная в мире Жар-птица! Такая же особь класса «Эс» – супер, как и Кош Невмертич! Разрушающая заклятия, приносящая удачу…

Но, похоже, что кое-кому это совершенно не интересно. И для ректора я – всего лишь одна из учениц. Пусть его бывшие и убеждены, что мы с ним любовники. Да что там – бывшие. Его даже отстранили от управления «Ивой», когда наши с ним фоточки в стиле «ню» вылетели в интернет и легли на стол попечительского совета. А ведь ничего не было, ректор всего лишь пытался спасти меня от древней итальянской ведьмы…

Я тоскливо вздохнула, вспоминая, какие у него потрясающие ямочки на пояснице… и глаза… и сам он весь – очень даже ничего…

– Кому врёшь, – сказала я вслух, потому что моего голоса всё равно никто бы не услышал – даже я не услышала, – он – лучший. Пусть ты тоже – особь класса «Эс», а тебе до него – как до седьмых небес.

Страшно захотелось устроить какую-нибудь выходку – разбить, наорать, на голове постоять, наконец…

Зачем я пошла в этот клуб? Надеялась, что Кош Невмертич тут же прискачет, подхватит на руки и унесет на крыльях любви – прятать, как самое драгоценное сокровище? Ага. Примчался, пёрышки теряя.

Подперев голову, я мрачно обвела взглядом танцпол, а потом диваны, на которых сидели посетители (впрочем, некоторые посетители уже лежали), и подскочила, как будто меня клюнули прямо в макушку.

За одним из столиков расположились Марина Морелли – ректор «ПриМы», бывшая любовь Коша Невмертича. Только кто знает – бывшая ли…

Я впилась в нее взглядом, закусив губу.

Для чего Морелли пришла сюда? Как раз в тот вечер, когда студенты «Ивы» решили оттянуться по полной. Решила устроить какую-нибудь гадость? Может, сказать об этом Царёву?

В это время Морелли будто почувствовала мой взгляд и повернула голову в мою сторону, живописно встряхнув темными локонами. Наши взгляды встретились, и ректор «ПриМы» улыбнулась мне, как старой знакомой, и приглашающее кивнула, указав на место напротив.

Она пришла сюда за мной…

Я тут же пожалела, что не послушалась Коша Невмертича и отправилась искать приключений. Сидела бы ты дома, Вася…

Высокий молодой человек подошел к Марине Морелли, по-кошачьи гибко склонившись к ней. Он держал два бокала с коктейлями, и один предложил Марине. Та взяла бокал и опять кивнула, глядя на меня. Ее спутник оглянулся, и я сразу узнала его – Константин Баюнов. Тот самый, который напал на меня на новогоднем балу… Баюнов прищурился, улыбаясь. Вроде бы и красавчик, вроде бы и улыбка милая, но мне стало страшно, как в детстве, когда я впервые увидела на картинке в сказке про Алису Чеширского кота – с зубастым оскалом от уха до уха.

Меня бросило в жар, а в горле моментально пересохло. Я сделала из своего бокала три огромных глотка, не сводя глаз с парочки. Они, определенно, что-то задумали.

Вася, ты влипла… Ты влипла определённо…

Я хотела уже сползти со стула и уползти куда-нибудь в толпу, а потом дать дёру и не останавливаться до самого дома бабули, но на барную стойку, загородив меня от Морелли и Баюнова, вдруг облокотился мужчина.

– Почему такая красавица скучает одна? – его голос без труда перекрыл грохот музыки. Голос был низким, звучным, с еле уловимым кавказским акцентом.

За последние полгода я привыкла к повышенному мужскому вниманию, поэтому банальное подкатилово меня не впечатлило. Особенно когда Марина Морелли со своим котом-гипнотизером сидела за столиком напротив.

Я попыталась выглянуть из-за плеча мужчины, чтобы разглядеть, что там делает Марина, но он поставил локти на столешницу, широко улыбаясь и совсем загородив мне обзор. Я посмотрела ему в лицо с раздражением.

Молодой. Симпатичный. Даже очень. Но не смазливый. Смуглый, но черты лица европейские. Больше похож на какого-нибудь итальянца. Одет в белую футболку, открывающую мощные бицепсы, и в джинсы. Волосы взлохмачены и стрижка совсем не модельная. Больше похож на охранника из «Ашана», решившего покутить в первый день зарплаты.