Стражи миров - Ильина Наталья Леонидовна. Страница 1

Наталья Ильина

Стражи миров

Часть первая. Путь к себе

Глава 1

Ночь Трёх Лун

«Чара?» — послышался тихий оклик, и она, вздрогнув, открыла глаза. В доме было очень тихо. «Сегодня! Они прилетят сегодня!» — радостная мысль встряхнула её, прогоняя остатки сна. Ветхая серенькая занавеска, отделяющая топчан от остального жилища, таяла во мраке. Легко ступая босыми ногами по скрипучим половицам, Чара пересекла тёмную комнату и бесшумно выскользнула на широкое, скособоченное крыльцо. Утро только занималось, первой огненной полосой высветив далёкий горизонт.

Разрезая крыльями предрассветную тьму, запоздалая ночная птица торопилась к густому лесу на краю долины. Она бесшумно скользнула над огромным, спящим в тумане лугом, над старым бревенчатым домом, стоящим на самой макушке пологого холма, над девочкой в полотняной рубахе, застывшей на крыльце.

Чаре исполнилось пятнадцать прошлой зимой, но, глядя на худенькую, угловатую фигурку с едва наметившимися холмиками грудей, на бледное, заострённое личико — угадать возраст было сложно. И только глаза, сияющие изумрудным блеском, чудесным образом оживляли невыразительный облик, делая её почти хорошенькой. Налетающий ветерок теребил длинную прядь волос, выбившуюся из неплотной, совсем светлой косы. Девочка не отрываясь смотрела вниз, сжимая у груди, словно в немой молитве, сухие, в цыпках, руки. Сердце билось всё быстрее, подгоняя время: «Сегодня!» Какие-то часы отделяли шесть лет ожидания от того, что должно было случиться — не могло не случиться! — будущей ночью.

Чара поёжилась. Босые ноги застыли на отсыревших за ночь ступенях. В доме звякнула посуда — значит, уже проснулась мать. Девочка вздохнула и вернулась к бесконечной рутине своей пресной, словно сухая лепёшка, жизни.

Тинка, деревенский пастушок и её единственный приятель, как всегда, ждал у колодца.

— На Лугу палаток понаставили, тьма! — радостно сообщил он, подхватив пустые вёдра. — И музыканты будут! Ты как, решилась?

Он был крупным, нескладным и сильно шепелявил из-за отсутствия трёх передних зубов, выбитых пьянчугой-папашей, но оставаться добрым и весёлым это ему не мешало. О том, что задумала, Чара рассказала одному Тинке.

— В темноте затеряться среди кандидатов? Не думаю, что это будет так уж сложно. Труднее к ним подобраться, но если ты подстрахуешь, не струсишь, то всё получится, — уверенно отозвалась Чара, налегая вместе с ним на колодезный ворот.

Тяжёлое ведро под скрип ворота поднималось вверх, а девочка засмотрелась вдаль, поверх теснящихся крыш деревни, туда, где вставал другой холм, куда более высокий. Его опоясывали крепкие городские стены. Уже неделю по большой дороге, огибая деревню и Луг, стекались к городу люди. Пешком и верхом, в повозках и затейливых экипажах прибывали торговцы, менялы, зеваки, высокие гости Лугового замка и кандидаты — юноши и девушки возрастом от семнадцати до двадцати лет, счастливо рождённые с благородной кровью в венах. Этой ночью, когда сойдутся в строгую вертикаль над горизонтом три луны, с неба спустятся они. Крылатые кони. Никто не знает, сколько их будет в этот раз. Никому не ведомо, кого выберут они себе в наездники. Кому из кандидатов посчастливится стать новыми Стражами…

Она побывала на Лугу в этот праздник уже дважды — ей тогда было девять, а до этого — три года. Тогда она сидела на плечах у отца. Тогда у неё ещё был отец. И с тех самых пор всё, что по-настоящему согревало её в жизни, было связано с мыслями о них…

Тинка помог Чаре донести воду до самого крыльца. Её мать, болезненно-худая, желчная и начисто лишённая теплоты женщина, встретила их появление молча, поджав губы. Девочке с трудом верилось, что она была доброй и смешливой, пока отец был ещё жив. Но, потеряв мужа, она остыла сердцем и к дочери, и к самой жизни, навсегда превратившись в ту, которая провожала их сейчас тяжёлым взглядом. А что до Тинки — мать невзлюбила его давно, ещё с тех пор, как он здорово поколотил Колдея, её очередного сожителя, заступаясь за Чару.

Тинка мгновенно исчез, подмигнув девочке напоследок. Но полные вёдра были уже во дворе, и она принялась за работу. Пришлось ходить к колодцу ещё три раза, и теперь помочь ей было уже некому.

…Чара замерла над лоханью с помутневшей водой. Мокрой рукой она машинально коснулась кулона с аккуратным силуэтом Крылатого коня на фоне плоского диска, то ли луны, то ли солнца. Единственную памятку об отце, этот прямоугольник на кожаной тесемке, она не снимала с шеи никогда. Откуда у отца появился предмет, больше подходивший Стражу, чем сапожнику, Чара не знала. Ей едва исполнилось четыре, когда его не стало. С тех пор мать больше никогда о нём не упоминала, а Чара — не спрашивала. Но спрашивать — одно, а помнить — совсем другое. Она бережно хранила и этот кулон, и свои воспоминания. Весёлые морщинки в углах глаз, большие добрые руки… Ведь именно он, отец, что-то негромко сказал ослепительно-белому Крылатому коню на самом первом празднике в её жизни. И тот послушно остановился возле отца и сидящей на его плечах маленькой Чары. Удивительный великан позволил крохотной ладошке робко коснуться гладкой шерсти на тёплой щеке и прикрыл глаза, словно это невесомое прикосновение что-то для него значило.

Она сердито отмахнулась от вьющейся над лоханью мухи и от ранящих воспоминаний. Во всём этом не было никакого смысла. Ей, рожденной не в срок, дочери сапожника и прачки, никогда не промчаться по небу на широкой спине Крылатого коня, обгоняя ветер и пригибаясь навстречу шёлковым прядям гривы… Не носить вести от города к городу, от острова к острову. Не охранять границы мира людей у Мрачных гор или за Водопадами… Не постигать тайны Стражей, служащих всем, но не подчиняющихся никому.

Ей оставалось только увидеть их снова, этой ночью. Так близко, как сможет подобраться. И всё же сумасшедшая, отчаянная надежда на чудо не покидала её, вопреки доводам рассудка.

Чара часто сетовала на своё неумение жить, как все, в маленьких печалях и радостях сегодняшнего дня. Но как же это было возможно, если в одном мире с этим мокрым бельём, с раскисающей по осени дорогой, с беспросветной серостью деревенских забав живут Крылатые кони, Стражи и их тайна? Она столько лет боролась со стойким, неизвестно откуда взявшимся убеждением, что её судьба неразрывно связана с Крылатыми конями, столько раз одёргивала себя, замечтавшуюся о подвигах Стражей, что иногда начинала сомневаться. Но — не сегодня! Сегодня самым важным было не опоздать и чётко следовать плану.

Место на лавке рядом с лоханью закончилось — она и не заметила, как перестирала всю гору грязного белья на сегодня. Полоскала и чинила бельё мать, а Чаре оставалось только подняться в город, отнести то, что было выстирано и заштопано накануне. Сложив в заплечную корзину кипы, переложенные пучками сухой душистой травы и аккуратно завёрнутые матерью в чистые полосы холста, она быстро переоделась за занавеской в углу и отправилась в путь.

Верёвочные лямки корзины, как всегда сильно отяжелевшей к концу долгого подъёма, врезались в худенькие плечи. Чара просовывала под них руки, но ладони резало тоже. Узкие, мощёные неровным булыжником улицы города, обычно немноголюдные, сегодня заполонили приезжие. Девочка ловко огибала их, уворачивалась от столкновений, обходя грязь и кучки навоза, сгибаясь под тяжестью ноши. И всё же в городе, затерявшаяся в людской суете, она чувствовала себя куда спокойнее, чем в деревне. Там, внизу, её не слишком жаловали. За диковатый нрав и нелепые мечты даже самые добрые считали странной, остальные — чокнутой. Люди не любят, когда кто-то не желает жить, как все…

Девочка поднималась улица за улицей вверх, до самого замка. Там она сдала бельё ворчливому кастеляну, получила причитающиеся монеты и наконец разогнулась.