Пестрота отражений (СИ) - Жукова Юлия Борисовна. Страница 1

Юлия Жукова

Пестрота отражений

1. Лиза

— Пожалуйте, Ахмад-хон, располагайтесь! — трактирщик явно лебезит, и есть с чего. Судя по тому, что рассказал мне Азамат, пока мы шли от моего целительского шатра до этого постоялого двора, у хозяина рыльце в пушку. Наместника-взяточника Азамат уже вывел на чистую воду, а вот тех, кто ему давал на лапу, ещё предстоит определить. К счастью, это уже не наша забота, а Эцагана и его ведомства, а мы можем просто пообедать.

Азамат перелистывает объёмистое меню два раза и тяжело вздыхает.

— А где раздел блюд для хозяев леса? — привычно интересуется он.

— Простите ради богов, Ахмад-хон, а вам-то зачем?

Мы с Киром заунывно стонем. Этот диалог повторяется с завидной точностью всякий раз, как мы заходим в трактир на выезде, в каком бы уголке Муданга тот трактир ни стоял.

— Закон такой есть, — негромким доверительным голосом сообщает муж. — Держите пищевое заведение — обязаны обслуживать всех граждан Муданга в соответствии с их потребностями. А в вашем ассортименте вообще ничего съедобного для хозяев леса нет. Это штраф в размере среднемесячного дохода. Впрочем, я сейчас не буду с вас его брать.

— Ахмад-хон м-милосерден, — блеет трактирщик, сминая нервными руками фартук. — Изволите откушать наших деликатесов? У меня кое-что припасено на особый случай, как знал, что сам Ахмад-хон пожалует…

— Холодный суп и гриль по-хотонхонски, — обрывает его Азамат. — И какого-нибудь сока с водой и льдом принесите кувшин, больше ничего не надо.

— Как будет угодно, — мямлит трактирщик и испаряется.

— Чего ты его со штрафом пощадил? — интересуется Кир, когда мы остаёмся одни.

— Пощадил, — усмехается Азамат. — Пускай сначала налоговую проверку пройдёт, тогда и взыщу. У него этот среднемесячный доход в два раза больше на самом деле, если не в три. Будет приятное вливание в Фонд культурной взаимосвязи.

Я хихикаю в воротник.

— Ты бываешь совершенно ужасен, дорогой.

Азамат довольно улыбается, вальяжно откидываясь на подушки. Впрочем, он тут же снова собирается и принимается зачем-то заползать под столик.

— Ты куда? — изумляемся мы с Киром, придерживая норовящие скатиться со столешницы соусники.

— Да тут клеймо мастера, — объясняет муж, уже наполовину уползший из зоны видимости. — Никак свежее…

Внезапно он одним рывком выскальзывает наружу и кричит трактирщику через весь зал:

— Эй, хозяин! Подойдите, вопрос есть!

Трактирщик спешно подбегает, не выпустив из рук пакет со сладким перцем.

— Скажите, вы этот стол у Рубчего заказывали, так? — интересуется Азамат.

— Так точно, Ахмад-хон. Отличный мастер, и бригада у него как на подбор. Это-то потоковая модель, а вот фонарики у нас резные, видите? Это его собственная ручная работа, полный эксклюзив…

— Знаю я, какой он мастер, — перебивает Азамат. — Вы лучше скажите, где он теперь живёт?

— Да как же, вот, от города к югу артунчик, там дорожка такая лесная, у него там и лесопилка, и мастерская, и живёт там же.

Азамат быстро находит по карте в телефоне предполагаемое место.

— Тут?

— Да, похоже… Да там не заблудитесь, это вот как от лавки пряностей по улице пойти на юг, там и дорожка эта начнётся. Ну знаете, лавка пряностей, розовый такой домик и пахнет там…

Азамат кивает.

— Да, представляю. Спасибо за указания, найду.

— Всегда рад! Вы вот только… Фонарики-то он тому уже несколько лет делал, сейчас не знаю, сможет ли такие же, так если что, мне для Императора ничего не жалко…

— Спасибо, не надо, — снова обрывает его Азамат. — Вы лучше переберите свою зелень, а то что-то у вас сомнительное в этом пакете, лежалая она как будто.

Трактирщик растерянно переводит взгляд на пакет, где верхний перчик сверкает очень выразительным подмокшим боком.

— Ох щас кто-то у меня взбучку получит! — обещает он, наконец сориентировавшись в ситуации. — Вы не волнуйтесь, Ахмад-хон, я бы всё равно всё сам проверил!

— Хорошо-хорошо, идите суп заодно проверьте, — отправляет его Азамат, снова располагаясь поудобнее.

— Чем тебе этот столик так глянулся? — интересуюсь я, когда трактирщик нас покидает. Столик, конечно, симпатичный, но у нас вроде бы нехватки мебели нет, да и слишком на нём много резьбы на мой вкус — только и выковыривать пыль и крошки из всего этого.

— Да не столик, — мотает головой Азамат. — Я этого мастера знаю. Мы в школе вместе учились, только я по звездолётам, а он по мебели. Дорогой был друг для меня. Но потом я наёмничать начал, а он уехал куда-то в глубинку, вот и перестали общаться.

— Хочешь навестить? — понимающе киваю я.

— Да, как обычно, и хочется и колется. Ты же знаешь, как у меня со старыми друзьями… Кое-кто, как я Императором стал, прибежал обратно в друзья проситься, а от этого так и не было весточки. Я уж думал, может, нет его больше… А значит, просто не захотел. Не знаю, может, и не стоит его трогать.

— Ну ага, а потом получится, как с матушкой, — фыркаю я. — Не знаю, мне кажется, лучше уж точно знать, что он общаться не хочет, а не строить тут догадки. Мало ли в чём может быть дело.

Азамат качает головой.

— Кир, а ты что думаешь?

— Я думаю, если ты говоришь, вы не общались долго, то он, может, и не знал ничего. А потом как тебя избрали, ему стало не комильфо подлипальничать, вроде как он не при делах.

Азамат кроит физиономию, как будто забавляется и ужасается одновременно.

— Я тебя понял, но, боги, Кир, ты не можешь как-нибудь выражать свои мысли более общепринятым языком? Хуже Лизы, честное слово!

— Почему хуже? — делано оскорбляется Кир. — Я это «комильфо» от неё же и выучил!

— Ты хоть знаешь, что это значит? — подозрительно щурится Азамат.

— Хороший тон, принятые в обществе правила поведения, устаревшее, — цитирует Кир словарную статью.

Я хихикаю. Кир как-то разок употребил слово «ажиотаж» применительно к похоронам одного известного человека, и с тех пор взял за правило мои словечки проверять и особенности употребления заучивать, а то в другой раз можно и ног не унести.

— Подозреваю, что твоего отца больше смущает «подлипальничать», но ему не комильфо это произносить, — говорю, подмигивая Азамату.

Он только качает головой и прикрывается ладонью.

Тут наконец приносят суп, и мы прерываемся на трапезу. Суп вполне ничего, а вот гриль подкачал. «По-хотонхонски» он потому, что я давала его рецепт в одном интервью, когда странник потребовал, чтобы я назвала «хоть одно вкусное блюдо, в котором преобладает зелень». На самом деле это просто овощи с грибами на гриле, правда, муданжцы обычно не могут изменить своим представлениям о пище настолько и подают их с грилёванной же телятиной или ягнятиной. Обычно бывает хорошо, но в данном случае мясо суховато, а овощи вовсе безвкусные. Небось лежали в холодильнике целую вечность, ждали потребителя и вот дождались нас.

— Если он надеялся меня задобрить, ему это не удалось, — ворчит Азамат, выковыривая из зубов особо деликатесные части обеда. — Ладно, раз уж тут не повезло, должно повезти с Рубчим. Вы как, всех раскидали на сегодня?

Мы с Киром дружно киваем.

— Ну тогда скатаетесь со мной для моральной поддержки?

Дом Рубчего мы находим и правда легко — сверху отлично видно аккуратное жилое строение и кучку хозяйственных, а поодаль амбар лесопилки. Для унгуцев предусмотрена ухоженная посадочная площадка, где уже отдыхает одна машинка. Надо думать, хозяин сейчас дома.

Как только мы выгружаемся из салона, Азамат издаёт негромкий триумфальный звук и устремляется куда-то через кусты и груды горбыля в сторону небольшого хозяйственного здания.

— Вон он, наверное, — кивает Кир на что-то, чего я не вижу, и следует за отцом.

Мне ничего не остаётся, как пойти за ними, впрочем, за кустами и я различаю косматый затылок с проседью, а потом и всего человека. Он поменьше Азамата — и ростом, и в прочих измерениях, — но жилистый и без труда ворочает какие-то брусья. Такими бывают муданжцы, которые усердно работают, но не занимаются ничем соревновательным вроде единоборств или стрельбы из лука.