Возвращение 3. Часть 2 - Алдышев Виктор. Страница 1

Виктор Алдышев

Возвращение 3. Часть 2

Глава 1

Полтора года назад. Герата

Тьма в сознании была живой, подвижной, дрожащей от ударов тонких молний, внезапно пронзающих необъятное пространство огромной вселенной. И она сжималась всё больше, словно стремясь к точным координатам какой-то точки, втягивая в себя миллиарды разрядов, оживляющих проблески света и звука. Образы вспыхивали и потухали вдалеке, оставаясь неузнанными, но тьма сжималась всё быстрее, приближая всполохи, и один из них внезапно проглотил её, став ярким чувством, что их ещё можно спасти. Корабль относит взрывом от планеты, но шанс ещё есть… Костя доберётся до Земли. Он сможет. Был бы один – не справился бы, задача непосильная даже бета-мегу со всей его мощью, но он с Анной. Он доставит её домой, ради неё выживет.

Звуковая волна её голоса окружает границы сознания и очерчивает их во тьме:

– Нет, пусти меня, пусти…

Анна вырывается, но Костя держит её, пока мутация для космоса вводится в её тело.

"Всё правильно, всё правильно, теперь уходите оба…"

Мысль ещё точнее определяет границы сознания, и оно по-прежнему сжимается, обретая свою форму. И внезапно эту форму берут в объятия. Анна сидит с ним на полу погибающего корабля, обнимает и смотрит в глаза, плачет. Купол над головой истончается, а значит, остались всего мгновения прежде, чем корабль станет частью космоса. Надо сказать ей, надо сказать, что любит… Уже поздно, он опоздал с этим, всегда откладывал, говорил, что не вовремя.

Надо сказать это сейчас. Это последние мгновения, он умирает. Щёки Анны в его крови.

– Нют, люблю тебя, очень люблю…

Это последнее ощущение. Сожаление и боль, сложившееся вместе, и глаза Нюты, с ужасом и слезами провожающие его во тьму. Нужно снова сказать это…

– Нют…

Вокруг рождается свет, а сознание внезапно окончательно отделяется от тьмы одним мощным и важным звуком. Это вдох. Воздух проходит в лёгкие, они наполняются и поднимается грудь…

Это невозможно, но он дышит. Дмитрий осознал это, как и то, что уже какое-то время… думает. Мысли и воспоминания прожигают мозг. Реакция на это осознание случилась немедленно – он открыл глаза.

– Нют…

Дмитрий услышал собственный голос и дыхание, ощутил моргание век, почувствовал своё тело от затылка до пальцев ног. Все ощущения в один миг. Казалось, внутри проходят разряды тока, сотрясая каждую клетку, пробуждая её и запуская в работу.

Голоса позади воспринимались пока, как часть всего этого пространства. Они были и раньше, но только сейчас в них распознался смысл, и поэтому они, наконец, отделились в самостоятельную составляющую, заставив прислушаться.

– Нейросигнал чёткий, ИГИОР активирован, языковые модули загружены. Активность мозга восемьдесят три процента от общей эффективности.

– Такая высокая? – удивление в низком мужском голосе было явно приятным.

А Дмитрий разглядывал потолок, вернее металлическую конструкцию на нём со множеством лап-манипуляторов, которые перемещались над ним, блестя в тёплом свете помещения. Сбоку от головы внезапно отошла одна такая клешня, втягивая в себя какие-то инструменты, и Бестужеву захотелось поднять руку и проверить что она сделала.

Но эта мысль снова не привела к активным действиям. Дмитрий по-прежнему лежал и даже поймал себя на ленивой мысли, что нежится. Приятные ощущения по телу подсказали наконец, что он находится в горячей жидкости. Бестужев опустил глаза и ему стало видно себя, лежащего в ванной, заполненной прозрачной жидкостью, пронизанной целыми махрами тонких белых трубок.

Знакомая ванна в незнакомом помещении. Дмитрий продолжал свой заторможенный осмотр, чётко осознавая, что он заторможенный. Бело-серебристые стены не были похожи на элементы капитального строения. Скорее, тонкий сетчатый металл. Значит, это, наверное, корабль… лаборатория на корабле.

Почему так трудно соображать?

Светили тонкие листы-пластины экранов, показывающих данные работы систем, и довольно внушительные плавающие панели, с каким-то внутренним содержимым. Было похоже, что это какое-то оборудование, упакованное в прочные прозрачные корпуса и парящее над полом. Рядом так же зависли в воздухе большие кресла из сидения и спинки с эргономическими изгибами.

Ощущения подсказывали Бестужеву, что позади него, вне поля видимости, находятся те, кто вёл разговор, но и это не повод подниматься.

– Сами подойдут… – ленивая мысль насмешила Дмитрия.

Тень, неожиданно возникшая сбоку, всё-таки заставила его повернуть голову. Над ним наклонился, по первому впечатлению мегистотерий. Но меньше размерами головы и более похожий чертами на человека. Опустив глаза, Бестужев осмотрел и верхнюю половину тела. Скелет и мышечная часть однозначно гуманоидного типа. Прямоходящий, как человек. Производили впечатление мощная шея и плечи. Рост должен быть приличный, метра два с половиной при таких плечах.

Дмитрий понял на кого смотрит. Гереспри создали форма-мутацию мегистотерия на основе вида животных, близких к лан-ирмеям, из одного биологического семейства с ними. Это короткое объяснение Ирса всплыло в его памяти и пригодилось, чтобы понять, что рядом с ним лан-ирмей. А значит, это лаборатория на их корабле.

Бестужев задышал чаще, ощутив накат эмоций. Ком вопросов возник в голове, всей массой придавив и без того жёстко тормозящее мышление. Вычленить первый в логической цепочке было сложно, но Дмитрий пытался. Лан-ирмеи успели к Земле? Что сделали? Помогли? Захватили? Уничтожили? Что сейчас на планете? Где флот гереспри? И Аня с Костей, они добрались? Этот последний вопрос с болью пульсировал в сознании, но начать нужно не с него. Лан-ирмеи могут вообще ничего не знать о них. Мегистотерий и женщина, оставшиеся в космосе вдвоём…

Бестужев ощутил по-настоящему сильную дрожь, которая вызвала боль в мышцах, пока он пытался подавить мысль о том, что шанс выжить был низким изначально. И он обманывал сам себя, потому что не мог принять неизбежное – он не сможет их спасти.

– Здравствуй, Дмитрий, – голос лан-ирмея был низким, рычащим, но приятным по тембру.

Бестужев рассматривал его лицо и ждал продолжения. Оно должно быть. У лан- ирмея были насыщенные тёмно-серые глаза с большой радужной оболочкой, и он щурился, с интересом разглядывая человека. Дмитрий знал, что монстра узнает в любом обличии, но в отличие от Ирса, встречу с которым он помнил во всех деталях, от этого пришельца угрозы не исходило.

– Мое имя Магбрав, – произнёс лан-ирмей. – Ты находишься на моём корабле. Моё звание соответствует генералу в системе званий, принятой в вооружённых силах твоей страны. Обращаться ко мне можешь по имени. Мы забрали твоё тело из корабля командующего Ирса и провели процедуры по возобновлению жизнедеятельности. Ты был мёртв. Ты помнишь это, Дмитрий?

Бестужев сделал утвердительный жест головой. Он помнил. Из-за отсутствия волнения даже по этому поводу наконец понял, что мешает ему собраться с мыслями и прошептал:

– Успокоительное из меня убери.

Магбрав, услышав это, приятно удивился уже второй раз. Первый – минуту назад, когда ему сказали, что активность мозга восемьдесят три процента от общей эффективности. При успокоительном это нереально высокий показатель. Дмитрий сейчас должен лежать в состоянии, близком к сонному, и его мозг не должен оценивать информацию, поступающую по зрительным и слуховым каналам. Однако, активность зашкаливает.

Магбрав поднял голову и приказал старшему офицеру лаборатории:

– Прекратить подачу успокоительного, очистить кровь.

Бестужев всё-таки зашевелился после этих слов. Подвигал ногами, руками, голову поднял. Понаблюдал, как паутинообразные трубки, воткнувшиеся в каждый сантиметр его тела, пришли в движение, быстро откачивая из него успокоительное. И даже выдохнул с облегчением, почувствовав, как проясняется сознание.