Возвращение 3. Часть 2 - Алдышев Виктор. Страница 2

Едва в мысли вернулась чёткость, Дмитрий сел в ванной и оглянулся. Увидел за собой ещё троих лан-ирмеев. Двое были научными сотрудниками лаборатории, третий – офицером корабля из командного состава. Это всё подсказали знаки отличия на одежде. Хотя, слово "одежда" не подходило. Высокие фигуры лан-ирмеев, с хорошо развитыми округлыми мышцами, плотно облегало тёмно-синее покрытие, похожее на шероховатую резину. Блестели метало-вставки на груди и плечах. Это как раз были знаки отличия – шевроны и погоны.

Рассматривая эти пластинки разных форм и размеров, Бестужев случайно активировал БПУ своим любопытством. На внутреннем мониторе, появление которого перед глазами воспринималось довольно привычно, вспыхнули данные: открылась таблица метало-нашивок с расшифровкой званий и подразделений.

Магбрав, заметив активацию устройства Дмитрия по свечению натер-волокон, довольно кивнул:

– Пользуйся. Я думаю, не забыл как.

Бестужев понял, что делал манипулятор у его головы, и поднял руку, чтобы ощупать шею сзади. По старой памяти ждал, что наткнётся пальцами на характерные изгибы на позвоночнике, но не почувствовав их, вспомнил, что обычная модель БПУ полностью спрятана под кожу.

– Как вы его называете? – спросил Дмитрий, ощущая под пальцами длинные уплотнения по всей голове. – Наше название биологическое приёмо-передающее устройство – БПУ. Но оно не соответствует реальному назначению.

– Индивидуальный генетически интегрированный органический компьютер, – ответил Магбрав. – ИГИОР. Но ты можешь пользоваться своим названием, мы поймём. В языковой программе термины равнозначны.

Дмитрий заметил, что паутинообразные трубки наконец оторвались от его тела и опали на дно ванной, а это значило, что пора покидать тёплое место. Он взялся рукой за прозрачный бортик и, легко перемахнув его, встал ногами на пол. Тело слушалось отлично, даже легче, чем обычно. Мышцы, похоже, всё время стимулировались и заметно прибавили в объёме. О правильной работе организма лан-ирмеи позаботились. Разумеется никакого шрама от раны, которая его убила, не осталось. Бестужев только сейчас вспомнил, что она была. Через весь бок до груди. Но поскольку сейчас он жив и чувствует себя отлично, это уже не имеет значения.

Ещё раз окинув взглядом всех присутствующих, которые смотрели на него так же внимательно, как и он на них, Дмитрий почувствовал приступ смеха.

– Мужики… – произнёс он, – я не в первый раз просыпаюсь у пришельца голым в ванной. Но в прошлый раз был один парень, а теперь вас много. И как-то мне не по себе.

Слова вызвали ответный смех. Звериные лица лан-ирмеев, оказывается, умели отлично улыбаться. Рот большой, зубов много, клыки острые. Улыбки, что надо.

Магбрав, смеясь, кивнул своему старшему офицеру:

– Саман, дай ему форму.

Лан-ирмей с яркими чёрными глазами бросил Дмитрию небольшой предмет. Тот чётко поймал его налету и оглядел. Толстая и на вид металлическая пластина явно была сосудом для вещества.

– Приставь к телу и нажми, реакция на отпечаток, – сказал Саман.

Бестужев так и сделал, и следующие секунды наблюдал, как биокапсула растворяется, выпуская состав, который немедленно растекается и вступает в реакцию с кожей: мелко пузырится и склеивается с ней.

– Не похоже на рэк-форму гереспри, – заметил Дмитрий, пока шёл процесс надевания "одежды".

– У них добавлен рэк-симбионт, – подтвердил Саман. – В нашей его нет, обычная органическая форма.

– Ясно, – Бестужев ждал завершения смыкания покрытия и заметил внимательный взгляд Магбрава на себе.

Определённо, этот лан-ирмей был чем-то доволен. Да и вообще, в целом, обстановка пока была доброжелательная и даже уютная в своём роде. Светлое помещение лаборатории приятно наполнял тёплый свет, плавали в воздухе тонкие пластины экранов, работало оборудование. И Дмитрий невольно почувствовал себя в своей привычной среде.

– Генерал Магбрав, – уверенно обратился он к лан-ирмею: – ты сам начнёшь говорить, или мне спрашивать?

Улыбка развела губы Магбрава, показав большие зубы клыки. На его виске подсветилось БПУ, и один из парящих экранов-пластин переместился в воздухе. Оказавшись напротив Бестужева, зажегся изображением другого пространства корабля, в котором стояли лан-ирмеи, сам Магбрав и…

Дмитрий замер на вдохе и почему-то улыбнулся.

Анна стояла там, вместе со всеми, и рядом с ней белый мегистотерий. Напряжение в мышцах Багирова было очевидным, аж подрагивал, и недовольство на морде тоже. А лицо Лазаревой было злое, как никогда, и её голос просто тонул в яростном клокотании в горле:

– Вы будете оценивать участие?! Участие людей в обороне Земли! Которые погибали здесь за свою планету! Пошёл ты, мразь!

– Ох, Анюта… – вздохнул Бестужев.

Магбрав подошёл к нему и тоже смотрел совмещённую запись корабельной видеосети, сохранившую все события. Там, Костя попросил перевести БПУ Анны в режим сна. Она сползала по боку Багирова, давясь слезами, и Дмитрий, глядя на это, почувствовал резь в глазах. Он был прав, сказав Анне, что приносит ей только боль. И даже после смерти сделал это, заставил рыдать.

Но запись шла дальше, Магбрав ускорял её, останавливая на важных моментах. Бестужев молча, без единого звука, с болью в груди, такой непривычной для себя, узнавал всё, что происходило после него.

На экране Анна села перед ванной, в которой находился Костя, и смотрела, как сходит с него форма-мутация мегистотерия.

– Отлично… – Дмитрий смотрел на это вместе с ней.

Багиров вернулся, снова стал человеком. Всё – этот камень скатился с души.

На экране Костя, едва поднявшись на ноги, сильно прижал Анну к себе.

– И это отлично, – прошептал Бестужев.

Голос почему-то изменил ему. Анна уткнулась лицом в грудь Багирова и сжимала его со всей силой, словно держалась за него. За свою единственную опору в жёстко расшатанном мире.

– Молодец, Нют, всё правильно. По-другому не должно быть, – Дмитрий дышал тяжело, но улыбался искренне.

Магбрав снова ускорил запись до разговора с командующим. В нём содержались условия договора по Земле, и это было важной информацией для Бестужева. Он дослушал всё до конца, до последнего слова командующего лан-ирмеев, и утвердительно кивнул:

– Понятно. Давай дальше. Ты доставил их домой?

– Разумеется, – Магбрав усмехнулся, наблюдая за Дмитрием.

Адаптация к абсолютно новым незнакомым условиям у этого человека уже успешно состоялась. До той степени, что в голосе появились приказные нотки на словах: давай дальше.

Запись дошла до момента, когда форма-мутацию сняли со Спецова. Но это вызвало у Дмитрия чувство облегчения лишь отчасти. Егор жив и снова человек, а его брат погиб. Матвей внезапно стал частью плана, заменив собой главного исполнителя, и спас всех. Забирая его с собой, Бестужев был уверен, что оба брата вернутся домой вместе. Но так не получилось. И теперь жгучая ненависть Егора к нему звучала в каждом слове, произнесённом им на записи, а Дмитрий физически чувствовал её болезненным покалыванием на коже.

На последних кадрах были все. Снимала наружная камера корабля. Бестужев с распухающим комом в горле и не проходящей резью в глазах смотрел на Анну и Костю, на Олега Кимыча и Пашу, и жалел, что рядом нет Королёва, только его не увидел.

Экран наконец погас. А Дмитрий стоял, тяжело дыша, и улыбался. В сознании наступало чувство счастливой пустоты. Все живы, все в порядке, все дома. Договор по Земле с лан-ирмеями заключен. Хотя и устно. Но всё сделано.

– Спасибо, – хрипло вздохнул Бестужев.

– Пожалуйста, – невозмутимо ответил Магбрав.

Дмитрий потратил ещё мгновения, чтобы окончательно прийти в себя, и теперь уже с любопытством взглянул на лан-ирмея:

– Магбрав, а ты генерал какого рода войск? Или у вас другая градация? Ты похож на генерала разведки.

– Почему так решил? – спросил Магбрав.

– Потому что сразу сделал так, что я тебе доверяю, – усмехнулся Бестужев.