Это всегда был он - Хилл Алекс. Страница 1

Алекс Хилл

Это всегда был он

* * *

Плей-лист

Нервы – Вороны

Dante – Под Кожу (Acoustic)

5УТРА – Незаметна

Алексей Сулима – Пьеро и Мальвина

Слава Басюл – Разбуди меня

Jaroom – Похожа на море

Dante – Сердце (Acoustic)

Женя Трофимов, Комната культуры – Больше никому меня не прощай

Мари Краймбрери – Давай навсегда

Глеб Петров – Обнять и держать

От автора

В тексте присутствуют некоторые авторские допущения относительно локаций и названий. Все персонажи вымышлены, а любые совпадения случайны.

С большой любовью к городу Новочеркасску и Ростову-на-Дону, где прошли мои студенческие годы. С искренней благодарностью к людям, которые окружали меня в то время. С сердечным трепетом к моим читателям, которым только предстоит коснуться этой истории.

Пролог

Говорят, время лечит любые раны, притупляет тоску, позволяет забыть об ошибках и двигаться дальше. Но все это не имеет смысла, если человек, несущий груз прошлого, не желает себя прощать.

Саша бредет по спальному району вечернего Новочеркасска. Высокие старые деревья шумят листвой, вздрагивая от порывов теплого ветра. Он тянет за собой тонкий аромат подступающей осени, а вместе с ней еще больше уныния и тревоги. Годовщина того страшного дня все ближе, и как бы сильно Саше ни хотелось убежать, он прикован к этому городу. Придется снова ходить на пары, смотреть в глаза одногруппникам и бывшим друзьям, делать вид, что жизнь продолжается. Он должен. В память о друге, который больше никогда не сможет хлопнуть его по плечу и сказать задорное «здоро́в».

Взгляд Саши устремляется к пустой скамейке на краю детской площадки. Качели пугающе поскрипывают, из открытого окна многоквартирного дома доносится бранная речь. Саша садится на деревянные доски, не обращая внимания на облупившуюся краску, и оставляет рядом место, словно вскоре к нему должен присоединиться кто-то еще, но этого не происходит. Минуты бегут, последние всполохи лучей заходящего солнца тонут в небесной черноте. Воспоминания кружатся вместе с пылью и песком, а Саша ведет мысленные диалоги с тем, кто не может ему ответить, и погружается все глубже в колодец памяти, вылавливая клочки веселых и дорогих сердцу моментов.

Пальцы Миши скользят по экрану мобильника, листая фотографии мужских причесок.

– А как тебе это? – спрашивает он, тыча в лицо друга телефоном.

– Как будто его башкой в белую краску макнули, – усмехается Саша.

– А по-моему, выглядит круто. Девчонки любят стильных парней.

– И в чем стиль? В том, что он поседел раньше времени?

– Ничего ты не понимаешь, – бурчит Миша, принимаясь дальше просматривать фотографии парней с обесцвеченными волосами. – Вот покрашусь перед первым сентября, и увидишь, кто в этом году заберет звание самого отпадного второкурсника.

– Зима, конечно, – отвечает Саша, покосившись на друга.

– Ну спасибо, братишка. Вот так ты в меня веришь, да?

Саша шутливо дергает плечами и прикуривает сигарету, а Миша снова погружается в телефон. Несколько минут проходят в уютном молчании, и Леванов вновь говорит:

– Думаешь, Ксю не оценит?

– Думаю, не оценит твой отчим. Мих, ты точно не хочешь переехать в общагу? Разве тебе все это не надоело?

Миша чешет подбородок, едва не содрав корочку с ссадины, и тяжело вздыхает.

– Все наладится, – как-то уж слишком безэмоционально произносит он.

– Конечно, – механически отвечает Саша, опустив голову, и тушит сигарету о железную ножку скамейки.

Дворняга гоняет рыжего кота по детской площадке, пожилая женщина у подъезда, тихо запричитав про непутевую молодежь, выбрасывает пустые банки и бутылки в урну. В чем-то эта женщина, конечно, права, но иногда и взрослые совершают такие поступки, после которых хочется взяться за ремень, а может, и за что-то повнушительнее.

– Смотри, что нашел! – оживленно вскрикивает Миша. – Инструкция по домашнему окрашиванию. Не так уж и сложно. Нанести краску, смыть, нанести тоник, еще раз смыть и просушить.

– Ты серьезно собрался это сделать?

– Ага. Ты ведь мне поможешь?

Саша таращится в сияющие воодушевлением глаза друга, не сумев сдержать снисходительной улыбки.

– Черт с тобой! Помогу.

– Можем и тебя преобразить. Составим Димону достойную конкуренцию, – смеется Миша.

– Нет уж, спасибо. Я не настолько отбитый, – хмыкает Саша.

– Эй, малой! Сгоняй-ка в магаз по-быстрому! – Из окна второго этажа показывается щербатое и отекшее мужское лицо, заставляя Сашу сжать зубы, а Мишу мигом выпрямить спину. – Чего сидишь?! Со слухом туго?!

Миша поднимается и тихо бросает, прежде чем уйти:

– Сейчас вернусь.

Мужчина скрывается в окне, из квартиры раздается женский булькающий смех, и Саша достает еще одну сигарету, задумавшись о том, кто его друг на самом деле. Дурак, который терпит безразличие матери и унижения отчима, или же сильный духом парень, который пытается защитить единственного оставшегося у него родного человека? Миша ведь уже давно мог бы съехать из этого притона, забыть о побоях, скандалах и таких вот вечерних караулах под окнами, когда в его дом приходит очередная компания отморозков, называемая корешами отчима. Он мог стать свободным, но почему-то не рассматривал этот вариант. Точнее, не рассматривал его в том ключе, который можно было бы назвать правильным.

Саша моргает несколько раз, чтобы прийти в себя, и смотрит на темные окна второго этажа. Грудь сдавливает от боли и злости. Этим эмоциям нет выхода, они мечутся по телу, отзываясь покалываниями в животе, в горле, за ушами. Саша упирается ладонями в колени и встает. Ноги снова ведут его куда-то темными дворами и тротуарами, на которых разлит желтый свет фонарей. Наконец, Саша поднимает голову, остановившись у магазина косметики и бытовой химии, и, горько хмыкнув, входит внутрь.

Глава 1

В просторном холле главного корпуса политехнического института едва можно протолкнуться. Группы студентов спешат к пропускному пункту, чтобы пройти через рамку металлодетектора и затеряться в лабиринтах коридоров и лекционных залов.

Я невольно сбавляю шаг, потому что только сейчас по-настоящему понимаю – все получилось. Я действительно здесь, вернулась в родной Новочеркасск, поступила на первый курс кафедры архитектуры и дизайна. Сердце стучит чуточку быстрее от прикосновения к мечте, и я вновь ускоряюсь, чтобы вспорхнуть по ступеням и оказаться на входе во внутренний двор, потолочный витраж которого всегда меня завораживал. Людей здесь еще больше, посредине установлена невысокая сцена, звучит торжественная музыка в честь первого дня учебы.

Вглядываюсь в лица в тщетных попытках отыскать знакомые. Неожиданный толчок в плечо заставляет остановиться, комично взмахнув руками. Сумка с новенькими тетрадями летит на пол, и я беспомощно открываю рот, но быстро прихожу в себя и бросаюсь за ней, пока не растоптали. Придерживая край черной классической юбки, подбираю пару выкатившихся ручек, крепко сжимаю ремешок сумки и наконец выпрямляюсь, чтобы извиниться перед тем, на кого случайно налетела.

Правда, рядом уже никого нет. Вижу быстро удаляющуюся спину, обтянутую плотной тканью рубашки в черно-белую клетку, которую я успела заметить боковым зрением в момент удара, и светлую макушку, растворяющуюся в толпе. Тихо вздыхаю, покачав головой. Что ж, если ему не нужны извинения, значит, он не в обиде. Взгляд цепляется за черную тетрадь, выделяющуюся на фоне светлой мраморной напольной плитки, и я, недолго думая, поднимаю и ее. Вдруг там какие-то важные записи лекций или еще что. Стоит вернуть при случае. Уже собираюсь раскрыть тетрадь, чтобы узнать имя хозяина, но из колонок звучит высокий женский голос, приглашающий первокурсников послушать приветственную речь ректора.