Горизонты Холода - Евдокимов Дмитрий Викторович. Страница 1

Дмитрий Евдокимов

Горизонты Холода

* * *

Посвящается моему отцу Евдокимову Виктору Александровичу, покинувшему этот мир в октябре 2022 года.

Автор выражает благодарность своей семье за всемерную поддержку, «банной банде» – за поддержание хорошего настроения, Татьяне Мельниченко – за восхитительную работу в качестве редактора и бета-тестера одновременно.

Поселка Петровского больше не существовало. Нас встречали слабо дымящиеся остатки деревянного частокола, стаи пирующего на заваленных трупами улицах воронья, обгоревшие стены двух чудом не выгоревших до основания бревенчатых домиков и самое страшное – десяток крестов с распятыми на них людьми. Нашими людьми.

Из-за разыгравшегося на море шторма мы опоздали буквально на пару суток – пришлось пережидать непогоду в маленькой бухточке километрах в тридцати южнее поселения. Если бы только знать, что в это самое время гибнут наши соотечественники, я бы рискнул с частью команды отправиться на помощь осажденным по суше. Эх, полцарства за мобильную связь! Или хотя бы за рацию! Вот уж что доводит меня здесь до белого каления – так это отсутствие связи!

– Хошоны, – уверенно заявил второй помощник капитана «Сокола» Кусков. Высокий, подтянутый красавец лет двадцати пяти от роду, с непослушной кудрявой шевелюрой, торчащей в стороны из-под пытающейся ее сдержать форменной треуголки синего цвета, он так же, как я и несколько членов экипажа судна, разглядывал печальную картину произошедшего разгрома в подзорную трубу. – Бьюсь об заклад, это чертовы хошоны!

Хошонами называлось чрезвычайно воинственное и считавшееся самым несговорчивым на материке Рунгазея племенное объединение туземцев.

– Здесь и гадать нечего, Иван Алексеевич, – угрюмо буркнул в ответ капитан «Сокола» Николаев – степенный бородатый мужчина невысокого роста, – кто же еще способен на такое?

– Ну, допустим, катланы тоже способны разорить и сжечь поселение, – отозвался Кусков, – но распятия – это точно дело рук хошонов!

– Они еще живы! – вдруг заявил напряженно всматривающийся в развалины на берегу Сашка Иванников. – Посмотрите на второй слева крест!

– Готовьте шлюпку, Петр Сергеевич! – тяжело вздохнул я. Живы или не живы, все равно нужно отправлять на сушу команду. Не спасать выживших, так хоронить мертвых – негоже им быть пищей для падальщиков.

– Кошмар! – вопреки смыслу фразы голос Натальи прозвучал вполне буднично. Хоть не каждый день она наблюдает такие кровавые зрелища, но на подобное насмотрелась в своей жизни предостаточно. Чего только стоит казнь улорийцами на ее глазах отца и брата.

– Хошоны, Наталья Павловна, будь они неладны! – с умным видом заявил Кусков, не упуская шанса покрасоваться на публике.

– Кусков, берите шестерых человек и нашего судового доктора, – тут же отдал приказ капитан, до этого размышлявший над кандидатурой командира для маленького десанта, – и ступайте на берег. Да, и аккуратнее там – хошоны, будь они неладны!

Не будь ситуация столь трагичной, все присутствующие непременно рассмеялись бы тому, как второй помощник был поставлен на место при помощи своей же многозначительной фразы. Но сейчас собравшиеся на капитанском мостике «Сокола» ограничились скупыми улыбками. Сам же Кусков отправился выполнять приказ, ни словом, ни жестом не выказав и тени неудовольствия.

– А не могли ли эти самые дикари оставить там засаду? – озабоченно спросил Игнат, обшаривая взглядом берег. – Судя по успешному штурму, их тут не менее трех сотен было. Не дай бог, обретаются до сих пор где-то поблизости – не отобьемся.

Несмотря на то, что никакие туземцы не могли знать времени нашего прибытия к Петровскому, резон в словах Лукьянова был. Хошоны отличались завидной настойчивостью, и уже бывали случаи, когда они по месяцу упорно дожидались прихода следующей партии чужаков, озадаченных отсутствием новостей от какого-нибудь дальнего поселения. А еще ходили упорные слухи об их совместных действиях с приходящими из-за Ратанских гор фрадштадтскими наемниками, громко именующими себя охотниками за головами. Скорее всего, в результате такого взаимодействия был стерт с лица земли форт Фоминский – самый дальний юго-восточный рубеж таридийской провинции на Рунгазее. Номинальный рубеж, поскольку жестко установленных границ здесь пока не существовало.

Случилась фоминская резня примерно за год до моего прибытия в Новый Свет в качестве губернатора, и до сих пор это деяние наших врагов остается безнаказанным. Теперь к списку потерь следует прибавить еще и разгром Петровского.

Я скрипнул зубами от злости. Как ни стараюсь все решать мирно, а в итоге все одно приходится браться за оружие. По-другому здесь просто не понимают.

Прикинув на глаз расстояние от развалин поселка до виднеющегося на востоке лесочка, я тяжко вздохнул, сожалея об отсутствии под рукой хорошего пехотного полка, да еще при поддержке артиллерии. Потому что дело нам предстояло не быстрое, а хошоны, как известно, маленькими группами не действуют.

– Мы можем подойти ближе? – поинтересовался я у капитана, окидывая взглядом затянутое серыми тучами небо. Хмурый октябрьский день неумолимо клонился к концу, совсем скоро начнет темнеть, и на случай, если Кусков не успеет управиться засветло, нам бы желательно находиться как можно ближе к месту событий.

– Метров на пятьдесят еще, пожалуй, подойду, ближе нельзя – там очень мелко, – откликнулся Николаев. – Да и море еще неспокойно, того и гляди на мель выбросит.

Я мысленно выругался. По какой причине поселок поставили именно здесь, для меня оставалось загадкой. Чем это место лучше, к примеру, той бухты, где мы пережидали непогоду? Вот там можно и с суши защититься, и полноценный порт организовать. А тут даже простенькую пристань сделать проблематично, ибо ее нужно выносить слишком далеко в море. К берегу можно подойти только на лодке, а само поселение располагается на холме, метрах в двухстах от моря. Вернее, располагалось…

– Кусков, осторожнее там! Будьте внимательны! – перегнувшись через перила, крикнул я вдогонку отчаливающей шлюпке.

Кусков в ответ только молодцевато отдал честь и, демонстративно раздвинув зрительную трубу, бросил быстрый взгляд на берег, после чего, гордо выпятив грудь, расположился на носу споро побежавшей по волнам шлюпки. Наверняка сильная качка доставляла ему большие неудобства, но второй помощник капитана упрямо предпочитал красивую позу удобству и надежности.

– Пижон! – процедил сквозь зубы Игнат.

– Красавчик! – возразил я, отдавая должное умению Ивана Кускова подать себя. – Другой бы уже вывалился за борт, а этому – хоть бы хны!

– Главное, чтобы он людей сумел спасти, – с тяжелым вздохом заметила моя супруга, в свою очередь с беспокойством подняв глаза к хмурому небу.

С этим невозможно было поспорить, потому все промолчали. Как только шлюпка отошла на безопасное расстояние, капитан принялся раздавать команды, и наш фрегат, потратив на маневрирование около четверти часа, встал на якорь метрах в ста от берега, повернувшись к развалинам Петровского правым бортом.

К этому моменту экипаж шлюпки уже высадился на берег и в полном составе принялся карабкаться на холм. Вопреки нашим опасениям, на развалинах поселка Кусков действовал осмотрительно: один человек тут же был им определен в наблюдатели, двое самых шустрых быстренько оббежали остатки деревянных стен по периметру, убедившись в отсутствии поблизости чужаков, остальные принялись остервенело рубить основания огромных крестов. Черт бы побрал этих хошонов! Сколько раз пытались с ними договориться! И деньги им предлагали, и товары, и сотрудничество, включающее особые условия торговли с нами, – ничто их не интересует! Вернее, они не говорят ни «да», ни «нет», слушают, важно кивают головами, торгуются, месяцами согласовывают решения между отдельными племенами, и все это время где-то идут столкновения их отрядов либо с нашими переселенцами, либо с соседними туземными народами.