Леди-чертовка - Клейпас Лиза. Страница 1

Лиза Клейпас

Леди-чертовка

Lisa Kleypas

DEVIL’S DAUGHTER

Перевод с английского Н. Л. Холмогоровой

Печатается с разрешения литературных агентств William Morris Endeavor Entertainment, LLC и Аndrew Nurnberg.

Глава 1

С Уэстом Рейвенелом Феба никогда не встречалась, но знала наверняка: это мерзкий испорченный тип! Знала с восьми лет, когда ее лучший друг Генри принялся писать ей из школы-пансиона.

Уэст Рейвенел упоминался в этих письмах очень часто. Злой, бессердечный мальчишка, на поведение которого, как часто случается в закрытых школах, взрослые предпочитали закрывать глаза. Ведь считается неизбежным, что в таких местах старшие мальчики подчиняют себе младших, запугивают, издеваются над ними, а кто жалуется – получает вдвойне.

«Дорогая Феба!

Я думал, в пансионе будет весело, а оказалось совсем не так. Тут есть один мальчик, его зовут Уэст, который все время отбирает у меня завтраки. Наверное, поэтому он здоровый как слон!»

«Дорогая Феба!

Вчера была моя очередь менять свечи. Уэст подсунул мне в корзину свечи для фейерверков, одна из них взорвалась, как ракета, и опалила брови мистеру Фартингу. Он врезал мне тростью по руке. Неужели непонятно, что я сам никогда бы этого не сделал – ведь на меня первого подумают! А Уэст даже не извинился. Говорит, он же не виноват, что учитель у нас идиот».

«Дорогая Феба!

Посылаю тебе портрет Уэста, чтобы ты знала его в лицо и, если встретишь, сразу бежала без оглядки. Рисую я так себе, поэтому он здесь похож на клоуна-пирата. Но вообще-то он и ведет себя как клоун-пират».

Четыре года напролет Уэстон Рейвенел всячески портил жизнь Генри, лорду Клэру, худенькому мальчику деликатного сложения и слабого здоровья. Наконец семья Генри забрала сына из школы, и он вернулся в Херонс-Пойнт, неподалеку от поместья родителей Фебы. Мягкий здоровый климат приморского курортного города, его знаменитые морские купания помогли Генри восстановить и силы, и бодрость духа. К большому удовольствию Фебы, Генри часто бывал у них дома, даже занимался вместе с ее братьями и их наставником. Ум Генри, остроумие, милые чудачества сделали его любимцем семьи Шоллон.

Был ли какой-то определенный миг, когда детская привязанность Фебы к Генри переродилась в нечто иное? Пожалуй, нет. Любовь росла в ней постепенно и незаметно, как растут тонкие серебристые лозы, чтобы в один прекрасный день на концах их распустились дивные цветы. Вот так и Феба, одним прекрасным днем взглянув на Генри, ощутила трепет любви.

Она мечтала о муже, который станет ей и другом, а Генри уже был ее лучшим другом в целом свете. Он знал все о ней, она – о нем. Казалось, лучшей пары и быть не может.

О браке Феба заговорила первой – и была поражена и расстроена, когда Генри попытался мягко ее отговорить.

– Ты же знаешь, я не смогу быть с тобой вечно, – сказал он тихо, обняв ее тонкой рукой и запустив пальцы в распущенные рыжие кудри. – Я болен, тяжело и неизлечимо. Рано или поздно болезнь возьмет надо мной верх, и я не смогу быть ни настоящим мужем, ни отцом. От меня не будет никакого проку. А это несправедливо – по отношению и к тебе, и к детям. И даже ко мне самому.

– Почему ты так легко сдаешься? – воскликнула Феба, испуганная тем, с каким безропотным фатализмом он принимает свой таинственный недуг. – Мы найдем новых врачей. Выясним причину твоей болезни и отыщем лекарство. Как ты можешь бросать борьбу еще до начала сражения?

– Феба, – мягко ответил Генри, – мое сражение началось давным-давно. Бо́льшую часть жизни я провожу без сил. Сколько бы ни отдыхал, мне едва хватает духу продержаться до конца дня.

– У меня хватит сил на нас обоих! – Феба положила голову ему на плечо; все ее тело охватила дрожь от переполнявших чувств. – Я люблю тебя, Генри! Позволь мне позаботиться о тебе. Позволь быть с тобой столько, сколько отпущено Господом!

– Ты заслуживаешь лучшего.

– Генри, ты меня любишь?

Большие, мягкие карие глаза его блеснули влагой.

– Так, как только может мужчина любить женщину!

– Чего же нам еще желать?

Они поженились, и – девственник и девственница – только в первую брачную ночь со смехом и неловкой нежностью открыли для себя тайны любви. Вскоре появился на свет их старший сын Джастин, темноволосый, пышущий здоровьем мальчуган. Сейчас ему было четыре года. А два года назад, незадолго до появления на свет их младшего сына Стивена, Генри слег и вскоре скончался.

В последующие месяцы, полные скорби и уныния, Феба вернулась к родным, но места, где протекло ее счастливое детство, принесли ей скудное утешение. Теперь же, когда траур был окончен, настало время начинать новую жизнь – жизнь вдовы с двумя маленькими детьми, жизнь без Генри. Как же это странно! Скоро она вернется в поместье Клэр в Эссексе – то, что унаследует Джастин, когда вырастет, – и постарается растить сыновей так, как хотел бы их дорогой, незабвенный отец.

Но сначала ей придется побывать на свадьбе у брата Габриеля.

Экипаж катил к старинному поместью под названием «Эверсби», и в животе у Фебы все туже сжимался комок страха. В первый раз после смерти Генри она ехала на многолюдное мероприятие и нервничала, даже зная, что будет окружена родными и друзьями. Но не только это заставляло ее тревожиться.

Невеста брата носила фамилию Рейвенел.

Габриель обручился с леди Пандорой Рейвенел, красавицей и умницей, обожающей его, кажется, не меньше, чем он ее. Пандору, искреннюю и всегда веселую, фантазерку, чем-то напоминавшую Генри, нельзя было не полюбить. Те ее родственники, с которыми Феба познакомилась во время их визитов в дом Шоллонов, тоже вызвали у нее самые добрые чувства. Была среди них Кассандра, сестра-близняшка Пандоры, и ее троюродный брат Девон Рейвенел, что недавно унаследовал графский титул и теперь именовал себя лордом Трениром. Его жена Кэтлин, леди Тренир, – очаровательная и приветливая дама. Словом, все было бы прекрасно, если бы на этом список родни заканчивался.

Но у судьбы обнаружилось извращенное чувство юмора: младшим братом Девона оказался не кто иной, как Уэстон Рейвенел.

Теперь Фебе предстоит знакомство с тем, кто отравил школьные годы Генри, и нет никакого способа этого избежать.

Уэстон живет в поместье брата, наверняка прикидывается важным джентльменом, а сам шатается без дела и швыряет на ветер Девоновы денежки! Припоминая, как описывал его Генри, Феба воображала себе этакого огромного ленивого медведя, что знай себе валяется на диване, пьет и пялится на прелести горничных, которые за ним прибирают.

Как несправедливо, что Генри, такому доброму и славному, было так мало отпущено судьбой, а кретины вроде Рейвенела запросто доживают до ста лет!

– Мама, на кого ты сердишься? – невинно поинтересовался Джастин, сидящий напротив.

Его старая нянька дремала в углу экипажа.

Феба мгновенно разгладила лицо:

– Милый, я вовсе не сержусь!

– Ты нахмурилась и губы надула, как рыбка, – возразил мальчик. – Ты так делаешь, когда на меня сердишься или когда Стивен опять намочил штанишки.

Опустив взгляд на малыша, который сидел у нее на коленях и дремал, убаюканный монотонным покачиванием экипажа, Феба пробормотала:

– Стивен сухой, и сердиться мне не на что. Просто… ты же знаешь, я давно не бывала в обществе, так что теперь немного робею. Страшновато снова прыгать в бурный поток.

– Знаешь, дедушка, когда учил меня плавать в холодной воде, говорил, что не надо сразу нырять с головой. Сначала надо зайти по пояс, подождать, пока тело привыкнет к холоду, а потом уже плыть. Попробуй и ты так, мама!