Бронзовый бог (Бронзовое божество) (Другой перевод) - Лаумер Джон Кейт (Кит). Страница 1

Кит Ломер

Бронзовый бог

Хугский камерарий при папском дворе был высок ростом, с длинными, как у обезьяны, руками и похожей на купол собора головой, тонущей в широченных плечах. Глаза его сверкали, словно устрицы, только что вынутые из раковин; одет он был во все черное. Камерарий в упор смотрел на дипломатов, нервно сжимающих в руках ручки чемоданов. Жуткий, вызывающий суеверный ужас свет лился сквозь цветные стекла бойниц, расположенных по стенам круглого огромного зала, в котором люди казались карликами. Хугские копьеносцы в шлемах и коротких юбках выстроились у стен в нескольких метрах один от другого и были так же неподвижны, как горгульи, чьи фантастические фигуры стояли в нишах над их головами. На неровном каменном полу комками лежала засохшая грязь; многочисленные выцветшие полотна изображали различные сцены из семи кругов хугского ада.

— Его Надменноздь Баба милоздиво бредоздавил в ваше разборяжение наилучшие абардаменды, — сказал камерарий глухим утробным голосом. — Боднимайдезь на вдорой этаж и бриведите зебя в борядок…

— Послушайте, мистер Ой-Горе-Печаль, — перебил его посланник Петлякат.

— Обдумав сложившуюся ситуацию и не желая обременять Его Надменность, я пришел к выводу, что я и мои сотрудники вполне могли бы вернуться и переночевать на звездолете…

— Его Надменноздь уздраиваед браздник и ждед ваз через чаз в Бабзгих задах. Его Надменноздь будед крайне недоволен, езли ему бридедзя ждадь.

— О, мы премного благодарны Его Надменности за гостеприимство, но…

— Через чаз, — повторил Ой-Горе-Печаль, и эхо его голоса прокатилось по залу.

Он повернулся, чтобы уйти, задумался на секунду, вновь посмотрел на землян. Тяжелая цепь, висевшая у него на шее, звякнула.

— Между брочим, вам бредлагаедзя не обращадь внимания на… ах, неброшенных бозедиделей. Езли увидиде что-нибудь необычное, немедленно зовиде здражников.

— Посетителей? — ворчливо переспросил Петлякат. — О каких посетителях вы говорите?

— Во дворце, — сказал Ой-Горе-Печаль, — бозелилазь нечиздая зила.

Поднявшись по каменной лестнице, Ретиф и второй секретарь посольства Магнан пошли по коридору, освещенному единственным факелом, мимо обитых железом дверей и заплесневевших от сырости гобеленов. Магнан старался ступать как можно тише и не отставал от Ретифа ни на шаг.

— Забавные верования у этих провинциалов, — с наигранной веселостью заявил он. — Нечистая сила! Глупости, да и только. Ха, ха, ха.

— Почему вы говорите шепотом? — спросил Ретиф.

— Естественно, из уважения к Папе. — Магнан резко остановился, схватил Ретифа за рукав пиджака. — Ч-ч-что это? — спросил он, вытягивая дрожащую руку. Чья-то небольшая тень метнулась из-за пилястры и скрылась за одной из дверей.

— Может, галлюцинация? — Ретиф посмотрел на своего спутника и вопросительно поднял бровь.

— У нее… него… были красные глаза.

— А как, по-вашему, какого цвета глаза должны быть у галлюцинации?

— У меня совсем вылетело из головы, — быстро сказал Магнан, — что мне необходимо вернуться. Представляете, забыл на звездолете свою шапочку для купания. Проводите меня.

Ретиф пошел вперед.

— Мы почти у цели. Шесть, семь… вот мы и пришли. — Он сунул в замочную скважину ключ, который передал ему служка Ой-Горе-Печали. Тяжелая дверь распахнулась со скрипом, переходящим в протяжный стон. Магнан быстро прошел в комнату, остановился перед картиной, на которой были изображены хуги, висящие вниз головой над языками пламени, и разнообразные черти, протыкающие хугов зазубренными копьями.

— Религия повсюду одинакова, — философски заметил он и, оглядевшись по сторонам, в смятении уставился на отсыревшие каменные стены, две низкие кушетки, статуи дьяволов, стоящие по углам. — Какое омерзительное помещение! — Поставив чемодан на пол, Магнан подошел к ближайшей кушетке и ткнул в нее кулаком. — Одна ночь на этом матрасе — и я сломаю себе спину! К тому же здесь жуткий сквозняк, и я наверняка простужусь! И… И… — дрожащим пальцем он указал в угол комнаты, где стояла голубая каменная статуя черта с крохотными гранатовыми глазками, угрожающе поблескивающими в тусклом свете.

— Ретиф? Там кто-то пошевелился! С красной шерстью и горящим взглядом! Совсем такой, как на картине!..

Ретиф начал распаковывать чемодан.

— Если еще раз его увидите, швырните в него ботинком. А сейчас давайте быстро переоденемся. По сравнению с разъяренным послом несколько чертей — не более, чем домашние голуби.

Через полчаса, помывшись, насколько это было возможно, в каменной раковине, Магнан стоял у треснутого зеркала и поправлял складки хугского церемониального саронга. Изредка он вздрагивал и испуганно оглядывался через плечо.

— Нервы у меня разыгрались, вот и мерещатся всякие глупости, — убежденно заявил он. — Это все Ой-Горе-Печаль виноват. Должен признаться, его слова чуть было не выбили меня из колеи. До чего же эксцентричные суеверия у этих туземцев!

На другом конце комнаты третий секретарь посольства Ретиф набивал обойму небольшого пистолета зарядами величиной со спичечную головку.

— Может, камерарий в изысканной манере просто сообщил нам, что во дворце полно мышей? — предположил он.

Магнан повернулся, увидел пистолет.

— Ретиф! Это еще что?

— Эксцентричное лекарство от туземных привидений, на тот случай, если они разбушуются. — Пистолет исчез под хугским саронгом. — Считайте, что я решил поносить амулет на счастье, мистер Магнан.

— Держать камень за пазухой — древняя дипломатическая традиция, — с сомнением в голосе сказал Магнан. — Но энергетический пистолет под саронгом…

— Я воспользуюсь им только в том случае, если кто-нибудь выпрыгнет из стены и скажет ба-бах, — пообещал Ретиф.

Магнан презрительно фыркнул и, явно любуясь собой, уставился в зеркало.

— Честно говоря, я вздохнул с облегчением, когда господин посол настоял на своем решении провести сегодняшний вечер в национальной одежде хугов, а не в обнаженном виде, как полагается по ритуалу. — Он повернулся к зеркалу одним боком, затем другим, разглядывая неровный нижний край саронга, из-под которого торчали его голые ноги. — Какая удивительная дипломатическая победа! Стоит господину послу сжать челюсти, и на него любо-дорого смотреть! Даже Ой-Горе-Печаль не посмел ему возразить. Жаль, он не сделал следующего дипломатического шага я не настоял на брюках… — Магнан умолк, уставился на черные портьеры, закрывающие окно. — Ретиф! Опять началось!

— Шш-шш. — Ретиф наклонил голову, присмотрелся. Тяжелая ткань портьер заколыхалась, раздвинулась; примерно в футе от пола появилась сверкающая красная бусинка, затем нога, толщиной с проволоку, вторая нога, третья и, наконец, туловище, похожее на красный мохнатый мячик; глаза, расположенные на концах тонких трубочек длиной в два дюйма, быстро оглядели комнату, уставились на Ретифа.

Магнан завопил, как резаный, бросился к двери, распахнул ее настежь.

— Стража! На помощь! Привидения! Нечистая сила! — Голос его затих в конце коридора; послышалось бряцание оружия и топот ног.

Незваный гость явно заволновался. Жалобно вскрикнув, словно черт, Которого окропили святой водой, он согнул две проволочные конечности, положил их на спину. Магнан продолжал визжать за дверью, заглушая рокот голосов хугских стражников.