Легенды Южного Урала - Бажов Павел Петрович. Страница 1

Легенды Южного Урала

Сила родной земли

(слово о легенде)

Предания и легенды о Земле Уральской, о тайнах ее, о силе ее, об освоении ее людьми переходили из поколения в поколение, обрастая элементами художественного вымысла. И тем не менее познавательное значение старинных народных преданий трудно переоценить. Зачастую они содержат без преувеличения бесценные сведения, освещающие историю нашего края светом всечеловеческой мудрости.

Любой настоящий, живой, из сердца человеческого излившийся текст — как драгоценный камень. С какой стороны на него посмотришь, подарив светом внимания, — той гранью и засверкает, откликнется. Так и с уральскими сказаниями.

Самый верхний их пласт — документально-бытовой, повествующий о сравнительно недавнем прошлом горно-заводского края. Здесь встают перед нами последние три века уральской истории: развитие заводов и ремесел, становление нового жизненного уклада, новых социальных отношений. Все здесь очень просто и все проникнуто трагедией, утратой. Стремительно растут заводы, крестьяне-переселенцы из европейской России, пришедшие на Урал в поисках вольной жизни, превращаются в заложников нового социума. Возникает новое, рабочее сословие, подчиненное прослойке горнозаводчиков; и эти работные люди, в душах которых еще живо известное любому крестьянину чувство благоговения перед Землей-матушкой, землей-кормилицей, оказываются пленниками новой действительности, нового времени. Это время технического прогресса, время погони за сверхприбылью, время, в котором отдельный человек — будь он хоть трижды мастер и мудрец, мало что значит. Это время, испытывающее на прочность человеческую душу: предаст ли она свои истоки, отречется от Земли, дарующей силу, — или выберет страдание, даже смерть, но не уступит, не пойдет легкой дорогой наживы.

Такова внешняя интрига многих уральских сказов, будь то сказы Бажова, или же его талантливых последователей, таких как Серафима Власова, Юрий Подкорытов, Сергей Черепанов и другие. Прочитайте в этой книге, скажем, сказы «Герцогиня Акуля», «Алмазная спичка», и вы поймете, о чем речь.

Следующий пласт тоже несет печать недавней истории, но больше в нем архаической силы, слабее дыхание новейшей эпохи. В центре его — народные герои. Те, чьи имена сохранила история: такие, как Салават Юлаев, Емельян Пугачев. Их образы наделяют народные сказители силой и мудростью, они отважны и справедливы. Настоящие сыны своих народов, именно они удостоены чести общаться с посланцами из прошлого, как это происходит в сказании «Старых гор подаренье», где таинственный вершник вручает Салавату удивительной красоты и силы шашку («другой такой на свете быть не может») — а сам на глазах у всего войска Салаватова растворяется среди гор. Не простая это шашка. «Коли на себя потянешь (то есть будешь народом руководить эгоистично, не по справедливости. — Ред.), потеряет шашка силу, а если будешь заботиться обо всем народе, без различья роду-племени, родных-знакомых, никто против тебя не устоит в бою» — говорит таинственный посланец. Здесь встает в народных преданиях и легендах тема ответственности вождя за свой народ, шире — тема выбора народом своего пути. Ведь по-видимости выбирает вожак, и люди идут за ним, а в реальности, может быть, вожак только проявляет, делает явным тот выбор, что народ совершил в душе своей. И встает здесь еще одна тема, наиважнейшая — тема истоков народной души, народного характера, тема судьбы народной.

Чем глубже в прошлое, тем универсальнее сюжеты сказов, тем более целостны характеры их героев. Ничего случайного не остается в их образах. Вот стремящаяся спасти от тирана свой народ отважная Уреньга; вот Иванко Тяжелая Ступня (сказ «Глядень-гора»), воин и мудрец, которому ведомо сердце человеческое, и сила его и бездны искушающие; вот красавица Агидель, вернувшая людям воду, — все они беззаветно преданы своему народу, все они сильны силою родной земли и без нее жить не смогут. Герои этих легенд — в каком-то смысле уже не люди, они гораздо более целостны, они не знают сомнений, идут до конца, и ничто не в силах свернуть их с пути. Они очень напоминают в этом стихии, духов местности: лесов, гор, водоемов.

Это сегодня мы можем саркастически улыбаться, когда речь заходит о духах природы, можем, со свойственной нам самоуверенностью, отрицать их существование. Мы — ослепленные иллюзией всезнанья, полагающие, что покорили природу. Предки наши были много мудрее, не умом препарировали они мир, но внимали ему открытым сердцем. Природа — вот все, что было у них. Она давала им жизнь, еду и приют, она раскрывала им через малое великие тайны, тайны космического масштаба, она принимала их души, упокаивала тела, когда наступал час кончины. Удивительно ли, что видели они то, что сегодня мы не видим, слышали то, что сегодня мы не слышим? Старинные предания сохранили это недоступное большинству из нас знание, — знание, которое мы принимаем за красивый вымысел, за поэтичную сказку.

Народ прежде знал, что у каждой горы, у каждого озерца, как у человека, — свой характер. Что каждое место на Уральской земле связано с другими, что все пространство вокруг — живое, оно дышит, меняется, оно только кажется неизменным. Не помолишься, не попросишь у ветра помощи, не принесешь жертву — и не будет тебе удачи. Сорвешь в лесу больше ягод, чем требуется, убьешь больше дичи — и еще неизвестно, отпустит ли лес тебя назад, а если отпустит, то будет ли милостив завтра. Поэтому немудрено, что и названия мест (топонимы, как сегодня говорят ученые) не просто так возникали, не из головы изобретали их наши предки — у природы подслушивали, в сердце вынашивали. Гору назвать — не улицу, в сердце выносить надо имя, родить его, как мать ребенка рождает. Как самые древние названия возникали — не ведаем, а отголоском тому — топонимические предания не столь уж далекого времени, последних лет эдак трехсот-пятисот. Немало их в нашей книге представлено, и во всех видна жажда народных сказителей прикоснуться к седой старине, когда человек был с природой одно, нераздельное целое.

Тут и проявляется последний, самый глубокий пласт народного фольклорного творчества. Самый древний и, может быть, самый подлинный. Речь идет о старинных сказаниях, повествующих о народе мифическом, якобы населявшем края уральские во времена незапамятные. О чуди белоглазой, как зовут тот народ легенды.

Якобы жил на Урале народ с темной кожей, статный, красивый и мудрый, владевший тайными знаниями и сверхъестественными способностями. Но вот стала расти в горах белая береза, что означало по древнему предсказанию скорый приход сюда посланцев белого царя, который установит свой порядок. И что же? Чудь выкопала ямы, перенесла туда все свои сокровища, поставила стойки, навалила сверху камни, зашла в укрытия, вырвала стойки и камнями засыпалась. По некоторым легендам — так чудь похоронила себя заживо. Но, естественно, это уже поздние легенды, поздние интерпретации, возникшие от непонимания и, быть может, под впечатлением от массовых самоубийств, которые осуществляли в XVII веке и позже старообрядцы-раскольники. На самом деле на этом предание не заканчивается: «…не навсегда ушла чудь. Когда вернется счастливое время и придут люди из Беловодья и дадут всему народу великую науку, тогда придет опять чудь, со всеми добытыми сокровищами», — читаем мы окончание этой легенды в книге Н. К. Рериха «Сердце Азии». Впрочем, легенду эту Рерих слышал на Алтае, но она ничем не отличается от уральских инвариантов.

«Можно заметить, — пишет исследователь вопроса В. В. Соболев, — что легенды, связанные с чудскими местами — курганами и городищами, подземными пещерами и ходами, — возникнув на северо-западе Руси, продвигались затем вслед за русскими переселенцами сначала на Урал, а затем и на Алтай. Эта полоса пересекает Урал, главным образом, через Пермскую, Свердловскую, Челябинскую и Курганскую области». И продолжает: «Взаимодействие «посланцев» чуди с переселенцами не ограничивалось только контактами наяву, легендой зафиксированы и совершенно необычные контакты и влияния через сны. Так, свердловский исследователь А. Малахов в одной из своих статей, помещенной в «Уральском следопыте» за 1979 год, приводит яркую и красивую легенду о чудской женщине-правительнице: «Однажды Татищеву, основателю Екатеринбурга, приснился странный сон. Явилась к нему женщина необычного вида и дивной красоты. Одета была в звериные шкуры, на груди ее сверкали золотые украшения. «Слушай, — сказала женщина Татищеву, — ты отдал приказ копать курганы в своем новом городе. Не тронь их, там лежат мои храбрые воины. Не будет тебе покоя ни на том, ни на этом свете, если потревожишь их прах или возьмешь дорогие доспехи. Я княгиня чудская Анна, клянусь тебе, что разорю и город, и все, что ты строишь, если тронешь эти могилы». И Татищев приказал не раскрывать захоронения. Отрыты были только вершины курганов…»