Соавтор неизвестен (СИ) - "Старки". Страница 1

— 1 —

Это стало очевидно, наверное, когда он пришёл в четвёртый раз. Причём Дейву сказал об этом Ник, коллега по нижнему залу.

— Как ты не замечаешь, — шепнул он Дейву, когда тот уже забил в майкрос треску с картошкой и пинту «Янг‘с», — он садится всегда в твою зону, хотя с ноутом было бы удобнее за мой седьмой столик. Базарит с тобой, до посинения перебирая всё меню, типа у нас каждый день что-то обновляется. Приходит один опять же. Сидит и сидит! И я видел, ничего такого особого в ноуте он не делает. Как ни проходил мимо, он всё какие-то фотки рассматривал, писал тут что-то. Но главное: он почти всегда наблюдает за тобой.

— Нахрен я ему сдался?

— Откуда мне знать? Но ты сам-то глаза разуй! Вот обрати внимание. Он приходит сюда по твою душу, поверь мне! Борисовна тебе это же скажет, мы с ней уже перетёрли эту тему. Она тоже заметила.

Ник, который на самом деле Николай, — «рыжий, рыжий, конопатый» от природы. Ржавые точки и пятна щедро покрывают лицо, плечи и руки, толпясь в определённых местах особенно плотно — на носу, на щеках и подбородке. Морковного цвета волосы стоят торчком на макушке, но с затылка свисает жалкая косичка толщиной с мизинец, схваченная канцелярской резинкой. Лицо открытое, рот большой, болтливый, не сходящая беззаботная улыбка. Ник — находка для «Святого Патрика», ирландского паба, в котором работали только рыжеволосые. А контингент сюда подбирали тщательно, у хозяина бзик на придуманный им бренд. Он и паб хотел изначально назвать «Рыжий Патрик», но достоверных сведений о том, какого цвета были волосы у покровителя Ирландии, не нашлось, поэтому он ограничился просто именем. 17 марта, в день святого Патрика, паб превращался в бешено-стучащую каблуками площадку для ирландского кейли в ритме джиги, куда впускали только в зелёном, где пиво текло рекой, где каждому дарили кулон в виде трилистника. Имена на бейджах официантов, бармена, администратора зала (всех как один огненноволосых здоровяков) не русские Николай, Павел, Семён, Катя, а вестернизированные Ник, Пол, Саймон, Кэт.

«Давид», конечно, можно было бы и так оставить, но «Дейв» звучало как-то более загранично. Давид не обладал такой эффектной конопатостью, как Ник. Кожа бледная, но чистая, что для рыжего странно. Хозяин паба, грек с патологической влюблённостью в норманнскую культуру, подозревал, что Давид не натуральный рыжий. Ведь цвет густой копны волос у него не оптимистично-золотой, а глубокий тёмный, медный, тяжёлый. Но Деметрис Факаидис взял парня на работу в «Патрик» — что-то было в лице его холодное, застывшее, северное: то ли невыразимой чистоты, без крапинок надменные серые глаза, то ли высокие скулы и раскосость, то ли упрямая линия рта, то ли неподвижность мимики. Было в его внешности то, что заставляло с удивлением присматриваться, какая-то искусственность, несуразность. Лицо казалось опасным, и это не соответствовало телу. Парень был худощав, лёгок, гибок, роста среднего, его трудно было представить в команде убийцы Эрика Рыжебородого, что на хищных драккарах исследовал и завоёвывал воды западнее от Британии. Такого викингом не назвать. Он, скорее, случайный подкидыш в норманнской команде гребцов в пучине эля и гиннеса. Деметрис взял его, сомневаясь, но ни разу не пожалел: проблем с парнем не было. Ни одного опоздания, ни одной жалобы от посетителей, ни недовольства с его стороны, несмотря на адский график и немилосердное количество столиков, которые хозяин распределил для обслуживания. Деметрис знал, что официант с завораживающей внешностью живёт где-то у чёрта на куличках, снимает комнату, что ему никто не помогает, о его семье он никогда не слышал, никаких романов и поклонниц не проявлялось. С коллективом отношения ровные, но ни с кем не сближается до дружбы. Короче, работник то, что надо, беспроблемный и надёжный. Давид Левен.

Давид, выслушав Ника, развернулся к залу и заметил, как мужчина, о котором говорил Ник, резко опустил взгляд в монитор ноутбука. Он действительно только что смотрел на него? Давид никогда не присматривался к гостям, не любопытствовал, не прислушивался и не удивлялся. Хотя здесь появлялись разные типы, порой достаточно колоритные. В минутки отдыха ему нечего было вставить в трескотню Ника и Кати, которые горячо обсуждали странности посетителей. Но сейчас он прищурил глаза, так как был немного близорук, и открыто уставился на мужика за третьим столиком.

За тридцать. Одет не пижонски, просто, удобно. При всей немилитаристичности одеяния бросаются в глаза ботинки-берцы. Короткая стрижка, чуть оттопыренные уши. На лице выделяется нос. Явно был сломан. Мужчина небрит, и вообще нет впечатления, что он ухожен и свеж. Давид сделал вид, что изучает чек. Несколько секунд, и вновь резко поднимает глаза на мужика за третьим столиком. И встречается с ним взглядом. Тот не успел отвернуться. Давид нацепляет доброжелательную улыбку и идёт к клиенту.

— Что-нибудь ещё?

— Э-э-э… Можно ещё раз эля.

— Может, закуску?

— Хм, а что бы вы посоветовали? Э-э-э… Дейв, — мужик посмотрел на бейдж и типа в первый раз его видит, удивлённо назвал официанта по имени. — Разве Дейв — это настоящее имя?

— Почти настоящее. Я могу вам предложить вяленое мясо или кальмары в сухарях.

— И таки я любопытен: как же ваше настоящее имя? — Почему-то стало понятно, что посетителю пофиг на закуску.

— Меня зовут Давид.

— Замечательное имя. Победитель, избранный богом. Много Голиафов победили?

— Вы будете заказывать закуску? — профессионально не раздражаясь, сдержанно спросил Дейв-Давид.

— Нет, спасибо. Наелся я уже рыбы. А вы давно здесь работаете?

— Почти два года. Значит, пинту «Янг’са»?

— Да. Вам не положено говорить с посетителями?

Давид вежливо улыбнулся:

— Извините, работа. — И решительно отправился к бару, вносить в майкрос ещё одну пинту эля для гостя. Разговаривая с посетителем, он заметил, что у мужика из-под рукава выглядывала татуировка — змея, верёвкой обвивавшая запястье, спускавшая свою жуткую пасть к кисти. Такие татуировки не в духе романтичных готов, да и не в стилистике разудалого криминального мира. Давид сделал вывод, что мужик имел отношение к каким-нибудь военизированным подразделениям. Да и смотрит он на него действительно пристально, как бы изучающе. На столе ноутбук, но как только Давид приблизился к столику, мужчина закрыл какую-то программу, и на мониторе безмятежно висела унылая картинка Майкрософт. Незатейливо.

Ник тоже вернулся от клиента.

— Ну? Убедился?

— Пока неясно.

— Всё ясно. Он тут ради тебя.

— Зачем?

— Влюблён!

— На манерного гея он совсем не похож.

— Тогда он сотрудник передачи «Жди меня». И тебя разыскивают какие-нибудь затерявшиеся родственники.

— Ты знаешь, что у меня нет родственников, — помрачнел Давид. — Да и в этом случае он просто бы подошёл и открыто сказал.

— Тогда он контрразведчик, а ты заморский диверсант-шпион. За тобой следят, брат!

— Да, это, пожалуй, самый вероятный вариант объяснения. — Давид отправился за элем для подозрительного посетителя-шпиона. Когда принёс кружку красного пива к третьему столику, мужчина со змеёй на руке вновь попытался с ним поговорить, но рыжеволосый официант был неприступен. И не то что Деметрис запрещал им болтать с гостями паба, просто сам Давид был совсем неразговорчив и замкнут, насторожённо относился к любой попытке вторжения в его личное пространство.

Мужик просидел ещё почти час. И Давид убедился в том, что он слишком часто смотрит на него изучающе. В ноуте работает мало. Напоследок посетитель пролил на свои серые джинсы остатки эля и, беспомощный, обратился к Дейву. Пришлось принести ему влажные очищающие салфетки. Мужик неумело стал тереть мокрое место, делая пятно только больше. Давид забрал салфетку и сам склонился над коленом неловкого клиента. Тот вдруг подул на волосы официанта, оголяя ухо. Давид дёрнулся и зло посмотрел на мужика:

— Вам что-то от меня нужно, не так ли?