Горячий лед - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 1
Фридрих Евсеевич Незнанский
Горячий лед
1
…А ведь все словно предупреждало Якова Колодного о чем-то неотвратимо ужасном, словно говорило, что не стоит сегодня выходить из дома. Что надо бы все дела свои отложить на другой день… Или даже притвориться больным.
И жуткая лень, с которой Колодный еле поднялся с кровати, и, как следствие этого, плохое настроение, и эта чертова дорожная пробка, и ужасная авария с окровавленным трупом, и, в конце концов, этот бесовский черный кот…
Но судьба распорядилась по-своему.
На грохочущей автостраде не было никакой возможности продвинуться хоть немного вперед. Машины стояли как вкопанные. И с чего бы среди бела дня могла образоваться эта ужасающая пробка? Да еще и Под палящим июльским солнцем.
Уставшие, нервничающие водители истекали потом, курили через каждые пять — десять минут, самые беспокойные то и дело давили на сигнал, высовывались из окна, спрашивали таких же раздраженных и нервных водителей-соседей: «Что там, блин, такое? Вот ведь херня какая! Не видать, что там впереди? Авария, что ли?» Соседи же только разводили руками — рядам разноцветных, раскаленных под солнцем машин конца-края видно не было…
«Невыносимо! Совершенно невыносимо!» — думал адвокат Яков Колодный, сидя за рулем своего серебристого «мерседеса» и затягиваясь уже седьмой по счету сигаретой. Курил он совсем недавно появившиеся в Москве сигареты «Трежерер», которые продавались только в двух-трех местах в городе и стоили бешеные деньги. Однако престиж есть престиж, и Колодному приходилось курить именно их, хотя кашлял он от «Трежерера» гораздо больше.
Нельзя было сказать, что Колодный слишком сильно опаздывал, к тому же он был адвокатом такого уровня, что ждать его было равносильно ожиданию скорого спасения с тонущего корабля, однако Яков Колодный сильно нервничал. Он мог опаздывать сам. По собственной прихоти или из-за каких-нибудь своих срочных неотложных дел. Из психологического расчета — чтобы ждущий понервничал. Но Колодный ненавидел, когда его задерживало что-либо извне, не зависящее от его прямой воли. А этот высококлассный адвокат, конечно, привык, чтобы все вокруг зависело только от него, а он — ни от кого.
На двенадцать часов дня у него была назначена встреча в его офисе, с новым клиентом. Золотые часы «Rolex», инкрустированные небольшими бриллиантами, показывали уже одиннадцать тридцать, а пробка на дороге и не думала рассасываться.
Колодный сделал несколько звонков по сотовому телефону, предупреждая о своей задержке. Но вот наконец машины тронулись. В час по чайной ложке, но все-таки автомобили начали продвигаться вперед, а не стояли на одном месте. И это уже радовало.
Машина проехала примерно метров четыреста, когда Колодный разобрался, из-за чего образовалась эта невообразимая дорожная пробка. Впереди была жуткая авария, машины ДПС с тревожно мигающими синими проблесковыми маячками перегородили почти всю дорогу. И другим автомобилям приходилось гуськом, по одному, протискиваться в узкое пространство между натянутой полосатой заградительной лентой и придорожным парапетом. Какой-то легковой автомобиль (теперь уже сложно было определить его марку, так сильно он был искорежен) полностью въехал под КамАЗ. Рядом стояли спасатели МЧС с пилами-болгарками в руках. Очевидно, с их помощью они извлекали из остатков автомобиля его пассажира. На асфальте были следы крови.
«Так вот что за шум я слышал — это был вертолет, — подумал Колодный. — Неприятное зрелище».
На земле лежало окровавленное мертвое тело мужчины, которое еще не успели упаковать в черный полиэтиленовый пакет. Рядом стояли гаишники. Колодного передернуло. «Черт! Неужели нельзя ничем прикрыть тело! — возмутился он про себя. — Никакого уважения к человеку, пусть даже мертвому. Да и к проезжающим никакого уважения. Только наша страна отличается таким наплевательским отношением к своим согражданам! Обидно! Однако, кажется, есть такая давняя примета, будто если встретишь в дороге покойника, это к финансовой удаче или еще к чему-то хорошему. Или это про похороны? Да, в общем-то, какая разница!»
Яков Колодный еще несколько минут пытался вспомнить, что именно предвещает увиденный по дороге покойник, а потом мысли его заняли текущие дела. Он вовсе не был суеверным человеком, поэтому его не очень взволновало и то, что перед въездом во двор конторы ему перебежал дорогу огромный черный кот.
Этот же котяра, растянувшись на травке, спустя некоторое время с хитрой ухмылкой наблюдал за тем, что произошло здесь с известным адвокатом Яковом Колодным, который еще пять минут назад и не подозревал, что его окровавленное мертвое тело тоже будет лежать в зеленом дворике, а вокруг будут сновать милиционеры, не удосуживаясь прикрыть его какой-нибудь простыней, до тех пор пока приедет «скорая помощь» и упакует его в черный полиэтиленовый пакет. Но на сей раз Колодному будет уже совершенно наплевать на все это…
Александр Фомин стоял возле входа в юридическую контору и курил сигарету. Он был здесь охранником и только что выпроводил из помещения какую-то старую оборванную попрошайку.
— Вот выгнали вы меня, теперь будет и вам плохо, так же как мне, — грозила она грязным скрюченным пальцем. — Грех это, убогого обидеть, запомните!
— Да, да, ты еще заклятье какое-нибудь прочитай, — небрежно усмехнулся Александр и прикурил сигарету.
— Богатеи, а на хлеб бедному человеку десять рублей пожалели! — продолжала скрипеть попрошайка. — Как не стыдно!
— Иди, иди. Какой хлеб! Это от хлеба у тебя такая физиономия опухшая? — Александр продолжал невозмутимо курить. — Не опохмелилась утром, видать.
Тут Александр увидел вдалеке серебристый «мерседес» Колодного. Надо было быстрее выпроваживать попрошайку.
— Сынок, ну дай хоть сколько-нибудь на хлебушек, — сменив тон, ныла она.
— Не положено, нету у меня. Ну, правда нету! — Александр спустился с крыльца и попытался вытолкнуть старуху.
— На хле-ебушек… — На глазах нищенки появились настоящие, неподдельные слезы.
— Тьфу, вот пристала… — Охранник больше всего боялся, что нищенка закатит здесь настоящий скандал, и поэтому решил уладить дело миром. Он засунул руку в карман пиджака.
— Ладно, ладно, держи. — Охранник вынул смятую купюру и сунул ее старухе. — Вот тебе твои десять рублей, И проваливай отсюда.
— Вот спасибо, сынок, — рассыпалась она в благодарности. — Дай бог тебе здоровья… Счастья. Тебе и твоим детишкам… На вечные времена.
Александр следил за тем, как «мерседес» медленно въезжал в ворота.
— …И всей семье, до седьмого колена. И денег побольше. — Продолжала старушка.
— Да иди уже!.. — прикрикнул Александр на попрошайку, присовокупив несколько ядреных матерных словечек.
Попрошайку как ветром сдуло. И вовремя, потому что «мерседес» почти подъехал. Александр вздохнул и уже по привычке натянул на себя приветливую улыбку, собираясь здороваться с начальством.
Колодный вылез из машины и, потянувшись, выпрямился во весь рост. Затекшее за долгое время, что он провел в машине, тело расправилось, адвокат чувствовал, как приятно захрустели кости.
«Нет, — подумал Колодный, — во всем есть свои плюсы и минусы. Вот, если бы я не провел в пробке столько времени, то не испытал бы сейчас такое блаженство. А теперь…»
Вдруг откуда-то из угла двора раздался приглушенный хлопок. Адвокат Колодный вздрогнул и с удивленным выражением лица начал как-то странно, боком, приседать около машины. И упал замертво, стукнувшись головой о полированный бок «мерседеса».
Александр даже не понял сначала, что произошло, пока, через секунду-другую, с глухим треском из кустов не выскочил человек в серой куртке и стремительно кинулся к воротам. Тут, в какую-то долю секунды, Александр все понял, его как разрядом тока ударило. Первой его мыслью, как ни странно, была не та, что вот, прямо на его глазах убили человека, а факт, что убийство Колодного произошло, как назло, в его, Александра, дежурство, а он не смог выполнить свою прямую обязанность — защитить, сохранить жизнь человека, и что теперь его уволят, а то и еще чего-нибудь похуже… Второй мыслью было — догнать во что бы то ни стало преступника, чтобы хоть как-то искупить свою вину. Все это вихрем пронеслось у него в голове. Он прокричал в рацию несколько слов, информируя дежурного внутри здания о происшедшем и кинулся вслед за человеком в сером.