Записки средневековой домохозяйки - Ковалевская Елена. Страница 1

Елена Ковалевская

Записки средневековой домохозяйки

Посвящается моей любимой бабушке. С большущей благодарностью Кошелевой Анне за разрешение, Юлии Высоцкой за свободное время и терпение, а так же Евгению Казимирову.

Часть 1. В новом мире

Кавалькада разряженных под старину молодых людей с гиканьем и свистом пронеслась мимо, заставив меня заскочить на один из сугробов, что были наметены по обочинам парковой аллеи. Мне захотелось крикнуть им в след: 'Что же вы вытворяете?!', - однако я смолчала, любуясь статью их лошадей и богатством костюмов. Наверное, это были чьи-то богатенькие детки, раз могут позволить себе такие развлечения.

Невесело хмыкнув, я слезла с сугроба и, приподняв длинную юбку, вытряхнула снег, попавший в голенища сапожек. Короткие замшевые сапоги на устойчивой подошве хорошая обувь для зимних прогулок, однако, совершенно не подходящая для лазанья по сугробам. К вечеру морозец усилился, и я уже начала жалеть, что поддалась необъяснимому порыву пойти домой с работы пешком через парк. Нужно было не позволять вечернему небу очаровывать себя, а сесть в автобус и проехать эти несчастные три остановки. И ничего бы со мной не случилось. Ну, подумаешь, пахнет соляркой и пропотевшей одеждой едущих работяг?! Не померла бы…

Потопав на месте, чтобы сбить остатки снега с обуви, я двинулась дальше по аллее.

А все-таки хороший сегодня выдался день! Мне дали небольшую премию, которую я тут же спустила. Ох, какое же было удивленное лицо у продавщицы в семенном магазине, когда я накупила всякой всячины аж на три тысячи! Я мечтательно прикрыла глаза, в предвкушении как все посажу, как все распланирую…

Полетел редкий-редкий снежок. Я подняла лицо к небу, чтобы узорчатые снежинки ложились мне на щеки. Ах, как же хорошо! Но довольно темно.

Стемнело очень быстро. Лишь свет от полной луны, еще не спрятавшейся за снежную тучу, освещал аллеи старого парка. Фонари не горели, потому что их так и не установили. У городских чиновников все руки не доходили выделить средства на освещение. Вернее руки до средств доходили, и перекладывали они их в свой карман, а вот чтобы осветить аллеи… Тут уж дудки!

Перестав заворожено любоваться снегом, я глубоко вздохнула, набрав полную грудь морозного воздуха, и торопливо зашагала вперед. Вот показался знакомый поворот, еще немного и…

Позади послышался конский топот. Я невольно ускорила шаги. Похоже, богатенькие детки по парку уже второй круг нарезают.

Ох, как сейчас популярно увлечение средневековьем! Всем сплошь и рядом охота поиграть в принцев и принцесс.

— Вот она, смотри! — раздался крик.

Я нервно оглянулась. Один из молодчиков, привстав на стременах, указывал на меня.

— Догоняй! — выкрикнул другой.

Я еще ускорилась, на всякий случай, перехватив ручки у сумки покрепче. Стать игрушкой золотой молодежи, ошалевшей от морозного воздуха, мне не хотелось. Однако на бег срываться не стала — поймут, что напугана — совсем удержу знать не будут.

Но куда там! Несколько секунд и меня уже окружили молодые мужчины сидящие верхом на разгоряченных конях.

— Стой! Куда ж ты так спешишь?! — начал один.

— Куда торопишься красавица?! — подхватил другой.

— Да не красавица она! — фыркнул третий. — Так простенькая!

— Но не дурнушка!

— И одета прилично!

Я нервно переводила взгляд с одного на другого. Все симпатичные. Костюмы подобраны так продуманно, и прически эпохе соответствуют! Да куда там — украшения и те похожи!

— Вы что-то хотели?! — с отчетливо слышимым испугом в голосе спросила я и тут же недовольно поморщилась — таким нельзя показывать свою слабость. Чтобы хоть как-то сгладить впечатление я повторила еще раз, но гораздо более жестко: — Что вы хотите?

— Всего лишь поговорить! — тут же выкрикнул кто-то.

Кони нервно плясали, порываясь сорваться с места; им претило стоять на одном месте.

— Ох, какая она смелая! — подхватил другой.

Пришлось, побороть страх и решительно взглянуть им в лица. Молодчики ухмылялись, но не злобно, а скорее с легким любопытством, в глазах сквозила проказа.

— Слушаю вас внимательно, — еще тверже произнесла я.

Страх потихоньку отступал. На подонков парни не походили, а значит, имелись все шансы с ними договориться.

— Не случилось бы — не поверил! А она ничего, — ухмыльнулся один из них: русоволосый парень с правильными чертами лица. Глаза его был то ли светло-серые, то ли голубые — при свете луны не разобрать. Под левым глазом был небольшой шрамик. — И бойкая!

Тут другой, чей конь стоял наиболее спокойно из всех, оперся на луку седла и, чуть подавшись вперед, принялся внимательно разглядывать меня. Я в свою очередь принялась изучать его.

Тоже хорош! Лицо красивое, как у фотомодели, волосы черные, до плеч и слегка вьющиеся. Темно-синий короткий камзол, расшитый серебряной ниткой, из ворота которого выглядывал кружевной шейный платок. В тон камзолу берет с длинным пушистым пером, залихватски заломлен на бок; в открытом ухе поблескивает каплевидная жемчужная сережка. Бархатные штаны заправлены в высокие светло-коричневые ботфорты.

— Отважная? — он вопросительно вскинул соболинную бровь.

— А что, разве надо бояться? — тон в тон постаралась ответить я.

— Ого! — протянул еще кто-то. — А ведь у нас все получилось! — а потом захохотал.

Я быстро отыскала наглеца и уперла в него твердый взгляд. Тот — ярко-рыжий, с россыпью конопушек на носу и щеках мужчина, с удивительно голубыми глазами — казалось, что они аж светятся — тут же подмигнул мне.

Молодые мужчины были как на подбор — все красивы, но индивидуальны. Ни один не похож на другого. Блондин, русый, темно-русый, рыжий, шатен, брюнет, пепельно-серый — семеро друзей.

Я все больше овладевала собой, испуг постепенно сменялся интересом. Зная, что лучшая защита, это нападение, пошла в атаку с вопросов.

— Лучше скажите, сколько такие костюмчики стоят? И коняшки?

— Какие же это коняшки?! — с легкой, явно напускной обидой переспросил рыжий.

— Да уж не слепая — вижу, что жеребцы породистые, выезженные и стоят бешеных денег, — отрезала резче, чем собиралась.

— Вот как?! — фыркнул он и вновь захохотал. — Значит видишь?

— Тебе, небось, такие не по карману? — задал вопрос блондин. На удивление только он среди друзей не веселился. Черты его лица, под стать цвету шевелюры, были скованы холодом серьезности.

— Если бы захотела, позволила бы. А пока без надобности.

Мужчины разом замолчали, с сомнением глядя на меня.

— Правду говоришь? — недоверчиво переспросил черноволосый, и уже холоднее добавил: — Тогда у тебя родители высокородные…

— Ничего не высокородные, — отмахнулась я, — но если бы отца попросила — купил.

Если бы я изъявила желание, отец нанял бы мне и лошадь, и платье купил хоть с восьмиметровым шлейфом. Ведь собирался же он моему бывшему на свадьбу джип подарить! Денег в семье после становления папиного бизнеса хватало.

— Не врет, — словно в подтверждение моих слов кивнул блондин.

— А серьги золотые, тонкой работы, — тут же заметил другой.

Сережки были прабабушкины, фамильные. Их еще в революцию и во время раскулачивания та прятала в сарае под настилом. А потом ее дочь — моя бабушка по наследству передала их не маме, а сразу мне.

— Держится гордо…

— Взгляд твердый, прямой, а не в пол, как у крестьянки…

— Руки тонкие, явно тяжелой работы не знают…

— Эй! Вы что?! — не выдержав, я взвилась. — Я вам безъязыкая, чтобы вы обсуждали, словно меня здесь нет! Кто вам право дал так вести себя?!

— Юбка блестит как парчовая, длиной почти в землю. Сапожки аккуратные, замшевые… — продолжали они, не обращая на мой гнев никакого внимания.

— Ридикюль как у моей тетки, правда, только из кожи, а не из гобелена…