Разин А. А. "Зима в стране "Ласкового мая". - Разин Андрей Александрович. Страница 1

глава 1 - Как я был племянником генсека

Телевизор может сделать человека знаменитым за пять минут. Кто владеет телеэфиром - владеет миром. Даже такие титаны шоу-бизнеса, как Майкл Джексон, трепещут перед телерепортерами и ведущими шоу, потому что стоит им чуть-чуть перекрыть кислород, как кумир будет забыт, а потом и повержен в прах. И наоборот. Если ежевечерне одновременно со ста миллионов домашних экранов вдалбливать в голову и сознание рядового гражданина чей-то простенький образ, то любого безголосого хориста запросто можно сделать идолом. Особенно в наших широтах, где печатному слову и видеоинформации верят не меньше, чем слову Божьему.

Мне очень хотелось увидеть себя на телеэкране.

Когда я понял, что не могу не петь, эта навязчивая идея стала просто преследовать меня. Странно, казалось бы, самое время успокоиться. После службы в армии меня пригласили в колхоз имени Свердлова, знатное хозяйство на Ставропольщине, предложили такую должность, что сверстникам и не снилась,- зампредом по соцкультбыту. Почет и уважение сельчан, трудолюбивых и степенных колхозников; личный водитель, готовый выполнить любое поручение; свежий воздух и ласковое прикавказское солнышко. Председатель колхоза, оценив мое усердие при пробивании для хозяйства мельницы, которую здесь уже отчаялись когда-нибудь увидеть, сказал как-то по-отечески:

- Давай, хлопец, дерзай. Вот уйду на пенсию, возглавишь дело. Орден Ленина получишь.

Николай Петрович Алешкин знал, что говорил. На Ставропольщине ценили инициативных людей, но мне не нужны были ордена. Я хотел петь.

Вот тут и начались мысли о телеэкране. Как проникнуть в те горние выси, где священнодействуют за пультом режиссеры, где вдумчивые редакторы нежно пестуют таланты, ожидая которых любители "Утренней почты" считают дни от воскресенья до воскресенья.

Николай Петрович, большой знаток жизни, как-то подловил меня перед утренней дойкой и завел душещипательный разговор:

- Не переживай. Везде нужны связи. Без них даже комбикорм не достанешь. А ты хочешь, чтоб Соню Ротару не показали, а тебя, Разина, сразу отсняли. Нет, милый человек, так не бывает. Кто ты для них?! Так что давай нацеливайся на конкретные задачи. Мельницу ты достал, теперь комбайн "Дон" пробивай. Вот тебя и оценит народ. Запоете вместе. Гармошкой премирую.

Я было уже и согласился с председателем. Видно, не судьба. Так и придется ограничиться славой лучшего солиста деревни Привольное и окрестностей. Тоже ничего. Хотя, если бы проникнуть на телевизор, можно было бы потягаться даже с Ротару. Но как это сделать в условиях нашего самого демократического в мире Гостелерадио? Прийти и предложить свои услуги - засмеют. Попросить о любезности? Москва слезам не верит.

"Нет, Андрей,- всесторонне осмыслив ситуацию, сказал я себе.- Надо действовать нетрадиционными методами. Кто работает на телевидении? Бывшие партийные работники. А они люди сметливые и должны знать, что я проживаю в селе, где начинал свою трудовую деятельность наш Генсек".

Три дня, подобно древнегреческим ораторам, я тренировал голос, добиваясь осадистой бархатистости, и разведывал телефоны приемных телекомитета в Москве. Апробацию идеи начал на районных начальниках. Позвонил в райпотребсоюз и внушительно сказал:

- Звонят из крайисполкома. Почему не представляете статотчет?

Трубка откликнулась немедленно:

- Сейчас доработаем и подошлем.

Я успокоился. Голос достиг той кондиции, которая отличает обычных смертных от номенклатурных работников. Можно было штурмовать телевидение. Диск телефона напоминал круг судьбы. Все зависело сейчас от никелированного кружочка с буквами и цифрами.

- Попов слушает.

Не было в те годы в Останкино более влиятельной фигуры.чем Владимир Иванович Попов. Он мог шугнуть любимца миллионов Владимира Маслаченко и поставить по стойке "смирно" нежную Валентину Белянчикову. Он не боялся никого, кроме начальства. И от него теперь зависела моя судьба. Попов нажатием кнопки мог вывести меня к сияющим вершинам, а мог послать к черту. Эх, судьба-канарейка... Но мы, ставропольцы, крепкие орешки, и отрепетированным голосом я сказал:

- Дорохин на проводе. Секретарь парткома колхоза имени Свердлова. Слышали, надеюсь?

- Какого еще Свердлова, - изумился всесильный зампред Гостелерадио,- вы что, товарищ, телефон перепутали?

- Уточняю,- нахально сказал я,- имени Свердлова Красногвардейского района со Ставрополья.

Молчание длилось ровно одно мгновение, которое свершило чудесное превращение. Голос Попова зажурчал, как нар-зановый источник.

- Очень рад. Как ваша фамилия, я что-то не расслышал?

- Дорохин.

- Весь внимание, товарищ Дорохин. Мы тут как раз задумали цикл передач о героях труда. Так что ваш звоночек как раз кстати.

- Да я не о том. Нужна ваша помощь... Есть у нас талантливый парень. Сын, так сказать, Ставропольского района. Очень бы хотелось увидеть его на всесоюзном экране.

- Нет вопросов! Какие у вашего товарища наклонности? Я постарался быть как можно сдержаннее.

- Поет.

- Вот и чудесно. Я дам указание музыкальной редакции по

казать вашего земляка во весь рост. В целях, понимаете ли,

пропаганды.

Он еще говорил что-то, затем, понизив голос до интимного, осведомился:

- А этот ваш мальчик, он кем приходится? Ну сами знаете...

- Это не главное... И не по телефону. Но для вас скажу. Племянник.

Трубка ответила уважительным молчанием. Затем Попов голосом человека, привыкшего хранить государственные и военные тайны, сказал:

- Понятно. Вопрос, конечно, не простой, ответственность

мы осознаем, но хочу вас заверить. Я подключу Черкасова. Это его вопрос.

Я возликовал. Первый шаг в сторону телепарнаса, где обитают небожители и громовержцы, был сделан. И судя по реакции товарища Попова, сделан в правильном направлении. Надо было немедленно развивать успех. И через пятнадцать минут я звонил главному редактору музпрограмм радио Геннадию Константиновичу Черкасову. Тот был в курсе и отвечал рубленными фразами.

- Понял. Будет сделано. На примете есть молодой композитор. Так что фонограммку сообразим. Когда ожидать вашего юношу?

- Через неделю.

Алешкину я сказал, что еду в Росснаб пробивать какую-то особо ценную молотилку. Алешкин все понял и посмотрел на меня с жалостью.

В Москве первым делом я нашел своего армейского дружка Игоря, который возил какого-то крупного вельможу из Совмина и давно соблазнял меня перспективой погонять по столице на "Чайке" последней модели. С мигалкой и радиотелефоном. Игорь оказался в данной ситуации сущим кладом. Через час мы очутились перед домом на Пятницкой, и вызванный мной из салона по телефону Черкасов с группой товарищей ринулись навстречу.