Все могут короли - Крушина Светлана Викторовна. Страница 1

Крушина Светлана Викторовна

Все могут короли (Барден-1)

Книга первая. Барден

Часть 1. Принц крови

— 1-

Неяркое сентябрьское солнце просвечивало сквозь алую и золотую листву клена, но лучи его не могли пробить густую еще крону. Поэтому под деревом царил совершенно особенный свет — рассеянный, мягкий, красновато-золотой. Эмиль лежал навзничь под кленом, заложив руки за голову, наслаждался этим уходящим осенним светом и думал о том, как хорошо было бы раствориться в нем, превратиться в миллион крошечных сверкающих пылинок. И чтобы эти пылинки подхватил своевольный ветер и унес их в дальние края. Тогда ему не придется идти на этот дурацкий прием…

Вот уже неделю дворец бурлил, подобно жидкости в лабораторной колбе, и сегодня суета достигла своего апогея. Королевская семья, — а вместе с ней и все королевство Касот, — готовилась отмечать восемнадцатилетие старшего принца. Загородный дворец украшали и готовили к приему огромного количества гостей, работы было более чем достаточно, слуги не знали покоя ни днем, ни ночью. Даже члены королевской семьи были заняты в приготовлениях: празднество должно было пройти по высшему разряду, и каждая мелочь требовала пристального к себе внимания.

Одному Эмилю не было никакого дела ни до брата, ни до его дня рождения. Он не хотел идти на прием, заранее зная все, что его там ждет, и знание это наполняло его отвращением. Слава богам, пока еще дворцовая суета его не коснулась. В дальнем углу огромного парка, где нашел себе пристанище Эмиль, было тихо и спокойно, как в девственном лесу, ни один звук не доносился сюда. Ни один звук, кроме шелеста листвы да шуршания мелкой живности, копошившейся в траве.

Эмиль был весьма раздосадован, когда в гармонию тихой осенней песни ворвался совершенно посторонний звук шагов. Кто-то шел прямо к нему по траве, даже не стараясь скрыть свое появление. Эмиль быстро сел, а потом встал на колени, одновременно разворачиваясь лицом к незваному пришельцу. Громадная, бархатная черно-золотая тень заслонила собой осенний багряный свет. Эмиль поднял на нее глаза; взгляд его скользнул по расшитому черной нитью темно-ржавому бархату длиннополого одеяния, по обвивающей могучую шею тяжелой золотой цепи и уперся, наконец, в бесстрастное смуглое лицо, украшенное парой ничего не выражающих агатовых глаз. Тармил…

— Бездельничаем, принц? — вкрадчиво поинтересовался Тармил. Мягкий голос болезненно не соответствовал грубой внешности и вызывал у незнакомых с ним людей недоумение. Он был громаден: чудовищно высок и широкоплеч, — и, казалось, разговаривать должен был низким басом. Но внешность его была весьма обманчива, и не только в том, что касалось его голоса. Те, кто видел Тармила впервые, непременно решали, что принадлежит он к воинскому сословию; но они ошибались. Тармил никогда в жизни не держал в руках меч, но убить человека мог с легкостью, хотя для этого ему отнюдь не требовалось применять физическую силу. Когда-то Эмиль боялся его; потом страх прошел, но он по-прежнему относился к Тармилу с некоторой опаской, зная, какие силы стоят за ним. (Впрочем, надо отметить, что лицо Тармила несло на себе свидетельство того, что и на старуху бывает проруха, и иногда простое железо бывает быстрее и эффективнее тех мрачных и непостижимых для обычного смертного сил, которые имеются во власти мага. Смуглую кожу на правой щеке морщил длинный извилистый шрам; с этой же стороны у гиганта не хватало нескольких зубов. Кто и когда так его разукрасил, Эмиль не знал: учитель никогда не говорил, с кем у него состоялась необычайная для магика схватка, в которой он пострадал.)

— Нет, учитель, я не бездельничал! — ответил Эмиль, тонко балансируя на грани дерзости и почтительности. — Я размышлял.

— Размышлял? — усмехнулся Тармил. — Достойное времяпровождение! Однако, позволь поинтересоваться, о чем же именно ты размышлял?

Перед тем, как ответить, Эмиль поднялся на ноги. В свои шестнадцать лет он был весьма высок и широкоплеч, и крепостью сложения не уступал взрослому мужчине, но рядом с Тармилом самому себе казался маленьким и хилым. Коленопреклоненная поза же только усиливала это неприятное ощущение, и Эмиль поспешил насколько возможно сравнять свое с учителем положение.

— Ну?.. — поторопил его Тармил.

— Я размышлял о необычайной красоте осеннего света, — с подчеркнутой серьезностью ответил Эмиль. — И о том, можно ли достичь подобного эффекта освещения искусственно. Например, с помощью заклинаний. Ведь ни свечи, ни лампы здесь не годятся…

Тармил снова усмехнулся.

— Можно! Только зачем? Ты, принц, думаешь не о том… Такие штуки хороши для придворных магиков, а придворный магик из тебя не выйдет.

— Из вас же вышел…

— Эх, принц, моя служба при дворе — это отдельная песня… Так вот, с размышлениями тебе придется повременить. Советую тебе побыстрее привести себя в приличный вид и поспешить во дворец. Твой дед хочет видеть тебя.

Вот это было плохо. Эмиль ненавидел бывать во дворце, и особенно не хотел появляться там сейчас, когда залы и переходы полны суетящихся слуг, которые будут глазеть на него, как на диковинного зверя. Может быть, даже будут тайком тыкать пальцами… Он даже замычал от едва сдерживаемого отвращения.

— Вот тебе и придворная служба, — заметил Тармил, невозмутимо любуясь гримасой, которою скорчил Эмиль. — Любо-дорого посмотреть, как тебя скручивает от одного упоминания дворца. Но ничего не поделаешь, принц. Королевский приказ!

— Может быть, мы притворимся, что вы меня не нашли? — без особой надежды предложил Эмиль.

— Ни-ни, даже не думай.

Уговаривать его было бесполезно; Эмиль тихо вздохнул. Тармил принадлежал к той породе людей, на которую не действовали никакие уговоры. Иначе и быть не могло, иначе он и не выжил бы… Однако, Эмиль не мог скрыть своей досады: она заставляла зло вспыхивать его рыжие глаза и кривиться — губы.

— О Безымянный, зачем я ему мог понадобиться?!

— Это уж лучше тебе знать. Может быть, он хочет сделать тебе внушение насчет того, как вести себя на празднике?

— Что я, дурачок — внушения мне делать?

Тармил посмотрел на него с жалостью.

— Дурачок, раз задаешь такие вопросы.

Ответить на это было нечего. Эмиль с тоской взглянул на небо, где неспешно продолжало свой путь клонящееся к горизонту солнце, потом перевел обреченный взгляд на учителя. Тот по-прежнему был совершенно невозмутим и абсолютно безжалостен. Камень, скала! Как странно, вдруг подумалось Эмилю, что он, такой сильный, такой спокойный, такой выдержанный, не старается прибрать к своим рукам всю власть, никогда даже не пытался диктовать королю свою волю… впрочем, король тоже крепкий орешек, не всякие зубы способны его разгрызть.

— Иди, принц, — Тармил пристально взглянул на ученика. — Король не любит ждать. Только, ради богов, выбери какую-нибудь одежду поприличнее, в этом балахоне ты похож на нищеброда.

Насчет одежды учитель тоже был прав, только вот Эмиль никогда не обращал особенного внимания на то, во что одет. И слова Тармила отнюдь не заставили его устыдиться. На нем красовался обычный его наряд — ученическая накидка из тонкой шерсти, с длинными полами и широкими рукавами, спереди она запахивалась и перетягивалась широким шерстяным же кушаком; сейчас она была измята и испачкана травой и землей. Не слишком подходящая одежда для приема у короля, но мысль об этом заставила Эмиля лишь упрямо сдвинуть соломенные брови. Все так стараются отмежеваться от него, показать, насколько мало имеют с ним общего… сделали из него настоящее пугало… так чего же ради он должен подстраиваться под их требования?

— Я отправлюсь немедленно, — заявил он, не делая даже попыток отчистить полы от грязи.

— Принц! — Тармил предостерегающе поднял брови. — Ты что же, хочешь явиться перед королем в таком виде? Это не слишком… почтительно.