Осень и Ветер (СИ) - Субботина Айя. Страница 1

Айя Субботина

Осень и Ветер

Часть первая: Онлайн. Глава первая: Осень

— Ева Дмитриевна, нужна ваша подпись.

Отрываю взгляд от ноутбука и смотрю на проскользнувшую в мое уединение Карину: мою помощницу во всех финансовых делах в «Меланхолии». Подзываю ее, беру приличную стопку бумаг, переложенных стикерами кислотного цвета. Бегло скольжу взглядом по строчкам, проверяю названия и цифры. В этом нет необходимости — Карина еще ни разу за три года не допустила серьезных промашек, а по мелочам я даже не трудилась запоминать. С кем не бывает, главное, что девочка сама нашла ошибки и сама же пришла с повинной. Честность — то качество, за которое я готова простить людям многое, в том числе и недостаток опыта.

— Что с Чебоксаровым? — спрашиваю, ставя в отмеченных местах свою аккуратную подпись. — Упрямится?

— Да, Ева Дмитриевна. Устала с ним воевать.

— Значит, звони Островерхой. А Чебоксарову, когда одумается и начнет обрывать телефон, передай, что с ослами я не работаю.

Карина даже не пытается скрыть довольную улыбку, и я охотно улыбаюсь ей в ответ. Этот несерьезный поставщик «любил» наши мозги два месяца к ряду, то задерживая поставки, то вдруг неоправданно высоко заламывая цену. Пришло время напомнить, что в столице огромное множество «чепэшников», которые с радостью согласятся поставлять свежую клубнику большими партиями.

Я как раз подписываю последний договор, когда дверь за спиной Карины открывается и в кабинет врывается настоящий ураган, чуть не сшибая меня с ног крепким ароматом «Шанель № 5». Морщу нос, помахиваю перед собой ладонью, давая понять, что снова перебор. Почему нельзя пользоваться духами как все нормальные люди: два пшика за ушами и один над собой? Почему нужно обливаться так, словно перед смертью?

— Что ты делаешь здесь вечером, когда на улице такая теплая осень? — взрывается позитивом моя младшая сестра, Вероника, преклоняется ко мне через стол и громко чмокает воздух за ушами.

Еще одна дурацкая привычка, привезенная из-за границы. Сколько раз просила не лезть ко мне с этой киношной показухой, а все бестолку. Не уверена, что Ника меня вообще слушала. Не уверена, что она вообще умеет слушать, если речь не касается лично ее персоны.

— Работаю, — отвечаю я, протягиваю Карине договора, и та быстро оставляет нас с сестрой одних. Знает, что Ника не так часто навещает меня на рабочем месте, и обычно ее визиты странным образом связаны с внезапными приступами любви.

— Так и в мумию можно превратиться, — сетует Ника, небрежно сбрасывает пальто прямо на диван.

Сама падает рядом, поправляет волосы и как бы между прочим чуть отводит в сторону руку, на которой красуется новое кольцо. И невооруженным взглядом видно, что это бриллиант и не сказать, чтобы маленький. Вспоминаю, что она говорила о своем парне — в отличие от нее, я всегда внимательно слушаю людей, даже ели они несут полную неинтересную мне ахинею. Так вот, недели две назад Ника рыдала у меня на плече, потому что застукала своего Мужчину (она даже по имени его редко называла, в основном просто эМЧе) с какой-то девицей в дорогом ресторане. Тогда я посоветовала не пороть горячку и подождать пару дней: возможно, это был прост деловой ужин, о котором он сам расскажет. Потом Ника, как водится, снова пропала, и до сегодняшнего дня я думать забыла о ее трагедии местного разлива.

— Буря миновала и у вас снова полный штиль? — спрашиваю, кивая на кольцо.

— Можно сказать и так.

Хищная улыбка Ники намекает на подвох. Но я лишаю ее удовольствия насладиться моим любопытством. Строго говоря, у меня своих забот полон рот, и точно нет времени на угадайку. Поняв это, Ника разочарованно вздыхает.

— Я устроила сцену, сказала, что видела его с какой-то кикиморой. Оказалось, этот членоголовый снова сошелся со своей бывшей и просто не знал, как сказать об этом мне и…

Мой телефон на столе громко вибрирует. Вероника недовольно хмурится, но я всегда отвечаю на звонки. Это, в конце концов, банальное уважение и деловая этика. Но на этот раз сразу две вещи вводят меня в ступор. Во-первых, звонят на новый номер. Неделюназад купила новую сим-карту — зачем, почему — это вообще отдельная бестолковая история — и точно не успела дать номер ни единой живой душе. Во-вторых, номер незнакомый.

— Я слушаю, — говорю, отвечая, стандартную официальную фразу.

— Алла Ивановна? — Голос мужской: низкий, этакий полубархатный баритон. — Это из больницы. Вы просили перезвонить, когда будут новости…

— Вы ошиблись номером, — перебиваю его на полуслове. — Я точно не Алла Ивановна.

— Гммм… — слышу на том конце связи озадаченное мычание. — Прошу прощения и хорошего вечера.

Я нажимаю на «отбой» и еще пару секунд гипнотизирую телефон взглядом. Провожу пальцем по экрану, как будто на нем могли остаться отпечатки слов. Мне показалось или у него был акцент?

«Все равно», — отмахиваюсь от ненужных мыслей — и Вероника атакует меня подробностями своей личной жизни.

— Представляешь, он, оказывается, собирался порвать со мной, но знал, что я расстроюсь и поэтому хотел подготовить почву и…

Мой телефон снова вибрирует. Бросаю взгляд — снова тот же номер, я успела запомнить последние три цифры «911». Надо же, прямо как по заказу для доктора. Ну или кто она там.

— Я все еще не Алла Ивановна, — говорю на этот раз.

— Очень жаль, — огорченно говорит мой неожиданный собеседник. — Похоже, она неправильно записала свой телефон. Я трижды перепроверил на этот раз.

— Разве не удобнее оставлять пациентам свой номер? — спрашиваю я, про себя отмечая, что все-таки слух меня не подвел и в его голосе в самом деле скользит едва уловимый акцент. Кажется, южный.

— Поверьте, раньше так и делал. Но когда родители волнуются за своих детишек, они забывают, что врач — тоже человек, и иногда, ночью он может засыпать. И еще они не очень понимают, почему после десятка звонков через каждых полчаса я становлюсь раздражительным.

— Вы педиатр?

— Детский хирург.

— Какая благородная и важная профессия.

Слышу его смех: довольно громкий и злой.

— А еще малооплачиваемая и неблагодарная. Спасешь жизнь ребенку — никто спасибо не скажет, не спасешь — пишут жалобы, проклинают, плюют в спину и желают смерти.

— Смерти? — Невольно вспоминаю рождение Мышки-Маришки, и врача, который буквально вдохнул жизнь в мою семимесячную дочь. Четыре года прошло, а я до сих пор поздравляю его со всеми праздниками и Днем рождения. — Не все люди одинаково умны.

Сидящая напротив Вероника начинает активно жестикулировать, мол, что за дела, как я смею говорить по телефону, когда она пришла поделиться очередной «мыльной» трагедией своей жизни.

— Я часто говорю себе это, но заклинание не всегда срабатывает, — шутит мой неизвестный собеседник. Смех сменяется вздохом усталости. — В любом случае, еще раз прошу прощения, что отрываю от дел.

— Ничего страшного. Ни от чего важного вы меня не отвлекли. Надеюсь, для Аллы Ивановны у вас хорошие новости?

— Определенно. Видимо, придется подымать историю болезни, смотреть номер там… Хотя нет, не придется — вот и она. Сама приехала.

— Удачного вам вечера, хороший детский доктор, — желаю я.

— Врачам не принято желать удачи, это почти всегда плохой знак.

— Оу… В таком случае, просто всего хорошего.

— И вам, девушка с приятным голосом, — отзывается он.

Я нажимаю «отбой» и снова поглаживаю большим пальцем экран телефона.

— Это кто? — недовольно спрашивает Вероника.

— Понятия не имею, просто ошиблись номером.

— Слишком много слов для разговора с человеком, который, — она «моргает» пальцами, — просто ошибся номером.

Снисходительно улыбаюсь ее раздражению. Моя сестра — классический образец того, что вырастает из разбалованного ребенка. Причем баловали ее все, включая меня. Кто же знал, что из белокурого ангелочка вырастет эгоистичная Рапунцель.