Осень и Ветер (СИ) - Субботина Айя. Страница 5

— Я смотрел на «Али»[1], детка — там таких нет.

— Кто тебе сказал, что у меня китайская подделка? — не сдается она.

Слово за слово, но Осень буквально вытягивает меня из липкого болота. Я даже перестаю замечать, что дождь стал сильнее и на мне буквально не осталось сухого места. Понимаю это, только когда на крыльцо выходит дежурная медсестра и бежит ко мне по лужам с раскрытым зонтиком. Лариса, три месяца у нас работает, и еще не успела запомнить, что я не кручу романов на работе, поэтому регулярно донимает меня школярскими попытками «подкатить». Я намеренно прикрываю динамик ладонью, жестами показываю, что у меня важный разговор, но Лариса все равно напирает, пытается спрятать меня от дождя, словно я малолетний ребенок, а не здоровый лоб.

— Прости, но мне пора бежать, — говорю в трубку. Раздражение в голосе такое очевидное, что даже не удивляюсь, когда в ответ слышу озадаченный вздох. — Работа.

И пока она собирается с мыслями, что бы сказать в ответ, торопливо желаю спокойной ночи.

— И тебе, когда вернешься домой, — машинально отвечает Осень.

Я еще какое-то время смотрю на погасший экран, включаю его, вспоминая, что собирался удалить номер.

— Наиль Тимурович, нельзя же так, простудитесь, — причитает Лариса.

Поворачиваюсь к ней и взглядом даю понять, что в данный момент она меня, мягко говоря, раздражает и просто нарывается на грубости. Но куда там: только еще больше лезет, совсем не скрывая далеко идущие намерения. Вот поэтому я невысокого мнения о девяноста процентах женщин: все они в конечном счете хотят либо залезть в штаны, либо в кошелек, или и то, и другое одновременно. Поэтому я никогда не женюсь, не заведу семью и буду вечным холостяком: как говорит Ян, моя планка требований нереально высока.

— Лариса, просто исчезни, — говорю с убийственно вежливой улыбкой. — И захвати с собой долбаный зонт.

Она кривит губы так сильно, что на это противно смотреть.

Я обхожу ее по широкой дуге, поднимаюсь на крыльцо и вытираю об рубашку забрызганный дождем экран телефона. Но не удаляю номер, а переименовываю его в «Осень». И быстро, пока не передумал, набираю сообщение: «Кажется, вышло грубо. Издержки профессии, детка. Сладких снов, Осень». В жизни не пользовался смайликами, но тут палец сам тянется, чтобы прилепить к сообщению кленовый листок.

Ответ приходит через пару минут: «Все в порядке, Переменчивый Ветер».

Теперь я точно знаю, что ее номер поселится в моем телефоне надолго.

[1] Имеется в виду «AliExpress.com» — известный онлайн магазин китайских товаров

Глава четвертая: Осень

Наверное, не стоило назначать встречу в «Мандарине»: даже в дневное время тут битком набито. Я стою на пороге и пытаюсь объять необъятное: одним взглядом осмотреть зал, чтобы найти Андрея. Я опоздала почти на сорок минут, потому что отвозила Маришку в студию раннего детского развития и на обратном пути застряла в пробке. Одно хорошо: Ветер с самого утра прислал СМС-ку с фотографией огромного стаканчика кофе, и припиской о том, что примерно так выглядит его завтра после ночного дежурства. Знакомый логотип на стаканчике подсказал, что кофе мы покупаем в одной сети закусочных. Возможно, даже в одной и той же?

Андрей сидит у окна, и со скучающим видом помешивает что-то в огромной белой чашке. Перед ним на блюдце нетронутые мини-рулетики, которые здесь подают в качестве жеста гостеприимства к каждой чашке кофе.

Он почти не изменился: все те же торчащие во все стороны темные волосы, сосредоточенный взгляд, идеально выбритое лицо, небрежная, но со вкусом подобранная одежда. Разве что похудел самую малость, если судить по слегка впавшим щекам.

Достаю телефон и быстро пишу Ветру: «Пожелай мне удачи». Просто делаю. Как подсказывает импульс, не задумываясь о том, что подумает мой безликий собеседник. Он отвечает почти сразу: «Удачи, детка, и, если что, сразу дави мразь матом. Ничто так не отрезвляет, как короткий и конкретный посыл на хуй».

Терпеть не могу мужчин, которые матерятся, но ведь я даже не знаю этого человека? Смысл его осуждать? Кроме того, помня ночное признание Ветра о потерянном ребенке, списываю это на нервозность.

Официантка уже крутится возле меня, вежливо пытается дать понять, что свободных столиков, увы, нет, но я киваю в сторону Андрея:

— Меня ждет вон тот молодой человек.

Иду к нему, чувствуя себя готовой держать оборону любой ценой. Да, когда-то я очень любила этого человека, он был моим первым мужчиной, был моим мужем, ради которого хотелось перевернуть горы и высушить моря. Но я больше не та дурочка, и если он вернулся, чтобы воскресить прошлое — что ж, мне тоже есть что вспомнить.

— Привет, Андрей, — говорю я, привлекая к себе внимание, потому что на покашливание он вообще никак не реагирует. Почти интересно, над чем же так сосредоточенно раздумывал.

Он вскидывает голову и практически одновременно с этим, поднимается сам. Надо же, а мне казалось, что он выше. Даром, что я по случаю обула сапоги на высоченных каблуках — Андрей все равно выше меня только на пару сантиметров, а во мне всего сто шестьдесят два сантиметра роста.

— Ева?

Вижу недоумение в его взгляде и позволяю себе заслуженный триумф. Четыре года назад я была домашней девочкой, теперь — уверенная в себе женщина, и прекрасно знаю, чего стою.

— Хорошо выглядишь, — отвечаю сдержанно, хоть внутри нет-нет, да и простреливает вспышка злости. Не стоит он того, чтобы расточать на него даже злость. И извинений за опоздание тоже не стоит.

Андрей торопливо наклоняется над столом и достает откуда-то букет белых роз. Надо же, а когда я была его женой, постоянно забывал, что люблю именно этот цвет.

— Ты… ты просто красавица, — оторопело говорит Андрей, и мнется, ведь я прикоснулась к цветам только взглядом. — Это просто букет, Ева.

— Вот именно, это просто букет, и он мне, прости, не нужен. Не стоило тратиться.

Присаживаюсь к столу и, пока Андрей пытается как-то переварить ситуацию, подзываю официантку.

— Лавандовый чай, пожалуйста.

Я собрана, сосредоточена и полностью довольна началом этой встречи. Чего нельзя сказать об Андрее, но это уже его проблемы.

Андрей держит паузу. Кладет букет на край стола и нерешительно поднимает на меня взгляд. Я в состоянии не отвести глаз, выдерживаю его любопытство и только под конец позволяю себе чуть-чуть иронично выгнуть бровь. Жест в духе: «Ну и как я тебе такая, «новая»?

— Я бы не узнал тебя, если бы встретил на улице, — говорит он немного севшим голосом. — Богатой будешь.

— Уже.

— Что? — не понимает Андрей.

— Уже богата. — Не вижу смысла что-то скрывать или недоговаривать.

Эти четыре года не стояли на месте, и старой Евы больше нет. Строго говоря, она исчезла в тот день, когда застала Андрея с другой женщиной.

Я до сих пор прекрасно помню тот день, хоть теперь мне уже не больно. Это словно листать старый альбом с полувыцвевшими фотографиями: будоражит воспоминания, но ничего не застрагивает в душе.

Беру паузу, чтобы окунуться в прошлое и вижу себя с округлившимся животом, в кабинете дежурного врача. Со слезами на глазах умоляю отпустить меня домой хотя бы на выходные, ведь завтра должен вернуться мой муж, и я хочу сделать ему сюрприз. Несу какой-то бред про то, что встреча с любимым точно позитивно скажется на моей «повышенном тонусе», из-за которого, по настоянию Андрея, меня уже почти три недели держат на сохранении. До родов чуть больше двух месяцев, но со мной все носятся, словно с расписной вазой. С трудом, но доктор соглашается, правда только через мое клятвенное обещание при первых же признаках плохого самочувствия вернуться в больницу даже посреди ночи. И вот я уже сижу в такси, мысленно составляя длинный перечень блюд, которыми порадую Андрюшку: месяц в разъездах, шутка ли. Лифт, как всегда, не работает, и я, черепашьим ходом, маленькими шажками поднимаюсь на седьмой этаж. Захожу, вешаю ключи на крючок… и вдруг слышу шорох. И голоса. И стоны. Первая мысль: может быть, Вероника завалилась в гости без разрешения? Она это любит, особенно когда у нее на пике новый роман. Без задней мысли иду к двери в спальню, чтобы поплотнее ее прикрыть — не вламываться же туда, когда там в разгаре все «веселье». Но ладонь так и замирает над ручкой, когда я ясно слышу голос Андрея: «Раком, Светик, хочу тебя раком». Возня, вздохи, шорох простыней: они у меня в идеальном состоянии, накрахмаленные и выглаженные, что говорится, до хруста. Помню, что до последнего боролась с желанием не открывать дверь, не видеть. Даже мелькнула мысль потихоньку накинуть пальто и вернуться в больницу. Ведь тогда я смогла бы сделать вид, что ничего не случилось. И жизнь шла бы своим чередом.