На огненном берегу (Сборник) - Коцаренко В. К.. Страница 1

НА ОГНЕННОМ БЕРЕГУ

Сборник

В. К. Коцаренко, полковник в отставке

ЗА КАЖДЫЙ ДОМ [1]

НАЧАЛОСЬ ЭТО ТАК

Район расположения нашего батальона представлял собой два островка, омываемых пересыхавшими рукавами Волги, на левой ее стороне. Здесь же, вокруг нас, по всему берегу реки в зарослях кустарника, между вербами располагались полки и отдельные подразделения 13-й гвардейской стрелковой дивизии, отведенные в тыл на переформирование после ожесточенных боев под Харьковом и на Дону. Наш отдельный пулеметный батальон создавался как самостоятельная боевая единица и временно был прикомандирован к дивизии.

В то время гвардейские звания присваивались, как правило, частям, которые отличились в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Нашему батальону это почетное наименование было присвоено при его создании. Очевидно, потому, что он предназначался для выполнения особо важного задания: усилить огневую мощь дивизии.

Этот, так сказать, «аванс» обязывал нас в самый кратчайший срок подготовить личный состав подразделений так, чтобы он по своим морально-боевым качествам, выносливости и стойкости в сражениях оправдал бы высокое звание.

Вскоре к нам начало поступать пополнение. Первая партия его состояла примерно из сорока младших командиров-сержантов. Все они были в новом обмундировании, в офицерских сапогах, еще пахнущих свежим хромом.

— Откуда прибыли, товарищи? — спросил я.

— Из пехотного военного училища, товарищ комиссар, — бойко ответил стоявший во главе колонны молодцеватый, худощавый сержант. — Хотели лейтенантов из нас подготовить, да, видно, обстановка не позволяет. Срочно присвоили сержантские звания — и вот сюда…

— Как ваша фамилия?

— Николай Родичев, товарищ комиссар.

В тот же день прибыла другая, более многочисленная команда солдат и сержантов. Встречал ее командир батальона майор Харитонов. Вечером я спросил у него, что за люди. Он ответил:

— Разные, и по возрасту, и по подготовке. Вот смотри, — он развернул список — Севчук, 1892 года рождения, руководитель колхоза, прямо с председательского кресла к нам. Стародубцев родился тоже в прошлом столетии, в 1894 году, участник гражданской войны, пулеметчик Чапаевской дивизии. Утверждает, что он даже стрелял из одного пулемета с Василием Ивановичем, но после гражданской войны боевую подготовку не проходил… А вот Жандарбеков из Казахстана, ему 27 лет. Он прямо заявил, что не только не стрелял из пулемета, но и винтовки-то как следует не видел. А замполит-рука Мясников и пулеметчик Быстров уже нанюхались пороха — по два раза были ранены в этой войне.

— Что ж, комбат, будем обучать всех. Только нам нужно хорошо обдумать систему боевой подготовки.

— Я уже думал об этом. Необходимо сформировать расчеты так, чтобы в каждом из них были пожилые и молодые, опытные бойцы и новички. И с первого же дня больше уделять внимания изучению материальной части и стрельбе.

Так мы и сделали. Однако сразу же натолкнулись на непредвиденные препятствия: нам с трудом удалось получить на весь батальон шесть пулеметов, четыре противотанковых ружья, десятка полтора винтовок и несколько автоматов.

Подсчитав все это, Харитонов протяжно свистнул и проговорил:

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Как хочешь, так и занимайся!

Трое суток, как говорится, не разгибая спины, сидели за составлением расписания занятий начальник штаба лейтенант Архипов и только что прибывший замкомбата капитан Плетухин. Наконец они доложили:

— Получается так, что все оружие будет занято и днем и ночью. Его придется передавать из расчета в расчет, как по конвейеру. Это сложно, но зато каждый взвод сможет изучать материальную часть не менее двух часов в сутки.

В этот же день к нам прибыл командир 13-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор Герой Советского Союза Александр Ильич Родимцев. Комбат доложил:

— Личный состав батальона почти полностью укомплектован, а материальной части не хватает. Как и на чем учить людей — не знаю.

— На том, что есть. В бой посылать батальон с одним пулеметом немыслимо, а обучать можно. У вас шесть пулеметов…

Комбат заметно смутился и решил поправить свою ошибку:

— Мы тоже так думаем, товарищ гвардии генерал-майор. Вот составили план и график занятий.

Родимцев внимательно просмотрел наше «творчество» и, улыбнувшись уголками тонких губ, сказал:

— Отлично! С этого и нужно было начинать доклад. — И, возвратив план Харитонову, добавил — Желаю вам успеха!

В тот же день мы собрали командно-политический состав батальона и зачитали приказ наркома обороны № 227 от 28 июля 1942 года. Читал сам Харитонов, читал не торопясь, стараясь, чтобы все слова, весь их смысл дошли до глубины души каждого присутствующего. Особо он выделил абзацы, где говорилось: «…Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину»; «Ни шагу назад!»; «…Пора кончить отступление». Закончив читать, он еще раз подчеркнул:

— Так-то, товарищи, назад ни шагу! А для того, чтобы выполнить эту задачу, мы должны ночью и днем изучать вверенную нам боевую технику, тактику боя и учить этому своих людей. Работать будем строго по плану. У меня все. Слово имеет комиссар.

Я сказал:

— Товарищи командиры, политработники! Приказ наркома обороны является, пожалуй, одним из самых суровых и в то же время необходимых документов в сложившейся для нашей Родины тяжелой обстановке. Враг рвется к Волге, к Сталинграду. Нам нужно во что бы то ни стало остановить и разбить его, очистить нашу землю от фашистской нечисти. А слова наркома «Ни шагу назад!» нужно понимать так: там, где нас поставят на фронте, мы должны стоять насмерть. Оставить позицию без приказа можно только в случае смертельного или тяжелого ранения. Других причин быть не может.

Нарком требует от командиров и политработников Красной Армии перестроить всю партийно-политическую работу, мобилизовать все силы и средства на разгром врага. Практически для нас это означает: не теряя ни минуты, настойчиво, упорно овладевать техникой, тактикой боя, учиться бить врага по-гвардейски. А для того, чтобы так бить, мы должны, в первую очередь, довести приказ наркома до сознания всего личного состава и вместе с этим добиться глубокой убежденности каждого бойца в том, что наше дело правое, что победа будет в конце концов за нами. Смерть немецким оккупантам!..

С этого часа приказ наркома № 227 стал законом жизни батальона. Все занятия — по тактике и топографии, стрельбе из пулеметов и противотанковых ружей— приближались максимально к боевой обстановке. Тем более, что для организации таких занятий нам не нужно было занимать опыта. Комбат Александр Данилович Харитонов, хотя и был молод, но, как говорится, не зелен. В Красную Армию он был призван в 1936 году, окончил военное училище и уже в 1939 году командиром взвода в составе 212-й воздушной бригады бил японских самураев на реке Халхин-Гол. За мужество был награжден орденом Красного Знамени. В первый год Великой Отечественной войны, командуя ротой, защищал Киев, получил ранение и представлен ко второму ордену Красного Знамени. После излечения Харитонов командовал стрелковым батальоном 42-го стрелкового полка 13-й гвардейской дивизии. Коммунист, он был человеком стойким, упорным в достижении цели.

Очевидно, учтя все это, ему в 23 года доверили командовать столь ответственным подразделением, каким был наш 102-й отдельный гвардейский пулеметный батальон.

За моими плечами тоже к этому времени были война с белофиннами в 1939–1940 годах и длинный боевой путь с первого дня Великой Отечественной войны. Он начался под Брестом и пролег почти в непрерывных оборонительных боях через Гомель, Киев, Харьков и донские степи.