Странники ночи (СИ) - "Онеста". Страница 1

Странники ночи

Глава 1

Часть 1. Оборотень

Глава 1

В детстве этот лес воспринимался всего лишь как страшная сказка, рассказанная старым учителем. Да и как могло быть по-другому? Когда лежишь под тёплым одеялком, в такой привычной, уютной комнате, зная, что находишься в безопасности. И не важно, что проклятый лес существует на самом деле, он слишком далеко, чтобы беспокоиться о живых мертвецах, об оборотнях, бродящих среди чудовищных деревьев с красными листьями. И лишь где-то в глубине сознания бьётся навязчивая мысль, что сказки не всегда являются вымыслом. Они просто разные.

Эту сказку ты слышишь каждый вечер, её повторяют тебе изо дня в день, но ты не спрашиваешь — зачем? Ты просто всматриваешься в льдисто-холодные, почти бесцветные глаза старого учителя, в которых словно прячется бездна веков, и молча слушаешь. — В этом лесу нет жизни, но так было не всегда. Когда-то давно на его месте существовало огромное королевство, прекрасные города, роскошные сады и богатые урожаем поля… и жители, решившие, что их жизнь должна быть не такой как у всех. Они считали себя особенными, считали, что заслуживают большего, они хотели повелевать стихиями не подвластными людям и переступили Черту… Лес помнит всё, королевство осталось под его корнями, дома сровнялись с землёй, дворцы превратились в руины, сады одичали, а поля заросли кустарником и молодыми деревцами. С тех пор прошли века, но жители того древнего королевства не лежат в могилах среди руин своих домов, им нет дела до того, что их время давно истекло. Их жизни остались за Гранью, которую люди не вправе были пересекать и теперь они часть Рееты, часть леса проклятых! — голос старца льётся плавно и напевно, он всегда так говорит, когда начинает рассказывать, его легко слушать.

Этот голос убаюкивает, навевает сон. Но если сейчас уснуть, не дослушать до конца уже выученную наизусть историю, то во сне ты обязательно будешь бежать через лес, и кривые ветви с острыми сучьями будут бить по лицу и цепляться за одежду, а влажные листья с чавканьем шлёпать по телу. Но бег не продлится долго, вот за спиной, а потом и со всех сторон отчётливо зазвучат шелестящие шаги, а потом тебя собьют ударом с ног, прижмут к твёрдой земле неподъёмной тяжестью и вопьются в тело зубами….

Сон, зачем Гитон рассказывает про Реету перед сном, всегда перед сном…?

Где ты Гитон, старый колдун, старый друг? Почему проклятый лес так и не остался всего лишь сном? Не осталась сказкой, рассказанной в детстве? Почему ночной кошмар превратился в реальность?

По телу всё ещё бежал колючий холод, кожа продолжала хранить это мгновенное и одновременно очень долгое ощущение преодоления нечто неотвратимого и вечного, когда воздух стал тягучим и вязким, словно не хотел пропускать дальше. Одно мгновение и привычный живой лес оказался за спиной. В голове пронёсся странный гул, воспринемаемый далеко не только ушами, в котором, если напрячь воображение, можно было различить слова: «Прощай, человек».

Молодой черноволосый парень резко натянул поводья и судорожно выдохнул, пытаясь до конца осознать произошедшее. Страха в ярко-серых глазах пока ещё не было, лишь удивление, переходящие в понимание той страшной реальности, что за одно мгновение сменила напряжённу погоню.

Его конь, разгорячённый скачкой, сделал ещё несколько шагов и замер, по телу животного пробежала крупная дрожь.

Граница! Всадник в отчаянье развернулся, нет уже не граница, он её пересёк! Суматошная мысль, что это всё — финал и бежать больше некуда, никак не хотела укладываться в голове. Взгляд заметался по стволам деревьев, отмечая ту грань, что разделила два леса — живой и мёртвый. Почти видимую грань, и если бы не стучащие совсем рядом по коре болты арбалетов, если бы не бешеный темп скачки и не хлещущие по лицу ветви, он бы увидел, что впереди совсем Другой лес. Если бы…. Реета не прячется, она в открытую показывает свою сущность.

В той покинутой и уже не досягаемой живой чаще замелькали фигуры всадников. Люди в спешке натягивали поводья, можно было даже не сомневаться, что им известно о Границе. До слуха донёсся их хохот, преследователи держали в руках арбалеты, но стрелять не спешили.

— Ого, а наша дичь попалась в лапы другим охотникам!

— Никогда не видел, как они обедают.

— Сейчас посмотрим. Эй, принц Ярослав, давненько у нежити не было такой закуски. Ха-ха-ха…

Ярси вздрогнул, им известно его имя, значит, он не был случайной жертвой. Но они ошибаются, он не принц, отец лишил его титула, и уже пять лет никто его так не называл. Даже вместо имени он оставил себе детское прозвище — так звала его мама, на память о ней….

Память — это, наверное, единственное, что в его случае ещё имело право на существование. Его мир уже когда-то рушился, разбивался на тысячи невообразимых осколков, в каждом из которых притаилась боль, а теперь это происходило вновь. По-настоящему, не как в прошлый раз, когда он почему-то не умер. Именно сейчас в почти безмолвной тишине леса исчезало его будущее. Леса из сна….

Деревья были почти такими, какими он себе их представлял — чёрные, массивные стволы, из которых корявыми, но гибкими, шевелящимися змеями тянулись ветви, усеянные множеством красных листьев. Под копытами коня гулким звоном стучала слишком твёрдая, словно каменная земля. Сумрак подступающей ночи густыми тенями ложился между деревьями, непроницаемыми пятнами черноты скользил сквозь паутину переплетающихся ветвей, напоминая, что здесь совсем другой мир — не принадлежащий свету. Не принадлежащий жизни! Мир, из которого не получится вырваться. Не получится вернуться. Границу обратно не пересечь.

Люди по другую сторону незримой черты насмешливо улыбались. Взмыленные после долгой скачки кони, несмотря на усталость, нервно вздрагивали и порывались сорваться на бег. Всадники с силой натягивали поводья, заставляя их оставаться на месте. Животные всегда острее воспринимают Границу. А вот его собственный конь не успел остановиться, слишком долгой и изматывающей была погоня в незнакомом лесу.

Ярси вдруг понял, что почти перестал слышать преследователей, голоса долетали как будто через огромное расстояние, и иногда это были лишь обрывки фраз, почти бессвязные. Воздух всё больше становился пустым, звуки замирали, оставаясь в мире людей, словно боясь выходить за пределы. Но он видел их насмешливые лица, их горящие в предвкушении невиданного зрелища глаза.

Да, пересечь обратно грань, разделяющую два мира — живой и мёртвый, невозможно, Реета не отпускает своих жертв, также как она не выпускает на волю своих обитателей. Здесь нет живых, нет пищи, и любой случайный гость становится столь редкой и долгожданной добычей. Их голод — это их проклятье, их наказание в вечности….

А сейчас их добыча — ты, тебя разорвут на куски и съедят, и это страшнее чем умереть от болта арбалета…, ничего не изменишь. Бесполезно спрашивать — почему это происходит именно с тобой? Бесполезно пытаться что-то исправить, это не сон, реальность страшнее.

Его взгляд заметался по лицам охотников — охотников на особую дичь, это последние люди, которых он видит в своей жизни. Говорить он ничего не собирался. Да и что можно сказать собственным несвершившимся палачам? Спросить за что, почему? Ему не ответят. Кодекс наёмников запрещает отвечать на вопросы жертвы. Это вызовет лишь новый смех. А за спиной всё больше ощущалась пустота — холодная, пугающе-безжизненная, неотвратимая….

Губы тронула горькая усмешка, странно погибнуть и не знать причины, по которой на тебя объявили охоту. Он был младшим в семье и никогда не претендовал на титул. Двух его старших братьев отец обучал искусству войны, они были воинами, его наследниками, а он оставался любимчиком мамы, её сыночком, которого она не хотела отпускать от себя.

Да, он тоже получил прекрасное образование, но его дни проходили не в тренировках с мечом, а за чтением книг и слушанием рассказов старого Гитона, его учителя. Разница в возрасте со старшими братьями составляла почти десять лет, и отец никогда не обращал на него внимания. Он так и остался для него слишком маленьким, мальчишкой, беспомощным ребёнком.