Странники ночи (СИ) - "Онеста". Страница 2
Ярси медленно вытащил из ножен меч. Пальцы крепко сжались на рукояти, ощутили её слегка покалывающий холод, словно в руку влилась энергия оружия. Тело выполняло привычные действия, а в голове билась какая-то отстранённая мысль, что его время уже остановилось — замерло на те последние мгновения, что ещё слышны в груди удары сердца, слишком громко отстукивающего панически-быстрый ритм.
Лучи заходящего солнца, с трудом пробивающиеся сквозь спутанные ветви деревьев, ярко заиграли на льдистых гранях клинка. Прощальный подарок Виолы. Меч мага, не воина, украшенный замысловатой вязью рун, серебряный меч. Она так и не смирилась с мыслью, что он избрал иной путь, и не стал её учеником, и до конца качала головой, даже тогда когда он начал побеждать лучших воинов племени. Твоя сила в другом…
— А щенок-то с зубами, — кто-то из преследователей присвистнул.
Парень отсалютовал им мечом, и рванул поводья коня, поворачивая его вглубь леса. Развлечение отменяется, ему не нужны зрители. Вороной недовольно всхрапнул и ринулся в чащу.
Пусть за пять лет многое изменилось, он не собирался возвращаться домой, там его никто не ждёт. Он просто хотел навестить могилу мамы, попрощаться, а потом навсегда уехать в Вистольцу. Он не мог по-другому, здесь прошло его детство. Он гнал воспоминания прочь, но они не исчезали, не хотели отпускать. Его боль была слишком большой, когда он покидал родные места. Тогда ему было одиннадцать, сейчас шестнадцать. Он заставил себя измениться, переступил через собственные желания, но тоска по счастливым дням детства продолжала сжигать сердце и душу. Он не смог убить в себе любви к родному дому, к родным, которых больше нет.
Ярси почти безразлично скользил взглядом по сторонам. Мир, который раньше был только сказкой. Мир существующий далеко за пределами его собственной реальности — в снах, в рассказах, в легендах, где угодно, но не так близко, не рядом. Мысли путались, сознание не хотело принимать правду. Это финал? Черта, за которой ожидает смерть?
Чёрные стволы деревьев как змеи переплетались друг с другом. Острые сучья, будто специально пронзали плотные мясистые листья, и на землю без перерыва срывались и падали красноватые капли сока. Кровь Рееты, с которой вскоре смешается его собственная кровь. Но страха не было. Хотя ужас почти осязаемыми волнами прикасался к его коже, ледяным ветерком шевелил волосы, но это был внешний ужас, тот ужас, которым дышал лес.
Конь уже давно шёл шагом, отпущенные поводья болтались на его шее, топот копыт гулко разносился по лесу. Ярси знал, что он здесь не один, он чувствовал их взгляды. До слуха доносилось поскуливание, тихие вздохи, его провожали, но не трогали. Чего они ждут?
Рунный меч слабо светился в сгущающихся сумерках, почти бесполезная игрушка. Он так и не научился пользоваться истинной силой этого меча. Но меч был серебряным, а это значит, что хотя бы нескольких тварей он успеет убить.
Ярси нащупал свободной рукой медальон у себя на шее. Единственная вещь, которую он позволил взять себе из дома, в том медальоне было изображение всей его семьи, даже отца. Медальон являлся реликвией их семьи, передающийся по наследству. А изображение добавил Гитон, как будто знал…, а может быть и знал.
Ему очень хотелось открыть медальон, увидеть их лица, но здесь было слишком темно, и он лишь сжал его крепче в руке. Горькая тоска сжигала сердце, слишком глупо так умирать. Он никогда не думал о смерти как о чём-то реальном, смерть всегда была рядом. Она жила на острие его меча, дышала ему в лицо ледяным ветром, когда он скрещивал клинок с более сильными и многочисленными противниками. Его гибель должна была быть быстрой, внезапной, он давно так решил. Решил, когда отказался от предложения Виолы, и наперекор себе встал на путь воина.
— Твоя сила в другом….
— Я знаю, но мне не нужна сила…, мне не нужна победа….
Он с яростью огляделся — всё не так, почему вы медлите? Ему хотелось кричать и нестись сквозь чашу леса. Пусть вновь будет погоня. Зачем он уворачивался от арбалетных стрел? Зачем бежал? Всё могло закончиться по-другому. Он никогда не уклонялся от боя с более многочисленными противниками, он искал таких встреч. За те несколько дней, что он провёл в обычном мире, покинув Вистольцу, слишком многие стали считать его сумасшедшим. Он не хотел такой славы, но когда шестнадцатилетний мальчишка с ледяным спокойствием отвечает на вызов задирающих его бывалых воинов, люди это запоминают. Особенно, если этот мальчишка одиночка, и ему не у кого искать защиты. На такое зрелище находится множество желающих посмотреть. А после схватки в спину несётся даже не крик, шёпот: — Он сумасшедший, безумец, колдун…. Ещё никто не назвал его умелым воином. Воины так не двигаются, не ступают обречённо под клинки во много раз превосходящих в силе противников, и не побеждают с таким безразличием и отстранённостью…. Он был чужаком в Вистольце, но вернувшись обратно, стал чужаком и в своём собственном мире. И для других и для себя тоже.
Они ждали его на развилке дорог, хорошо вооружённые, у многих было по два меча, из голенищ сапог выглядывали рукояти кинжалов, в руках арбалеты. На одежде никаких знаков отличия, но грудь закрывает лёгкая броня, обычно используемая солдатами. Наёмники. Ярси успел насчитать пятнадцать человек, прежде чем они вскинули арбалеты. Рука сама натянула поводья, конь встал на дыбы, разворачиваясь на месте, Ярси так и не понял, почему они не выстрелили, а дальше был рывок в чащу леса и безумная скачка между деревьев. Тогда он не захотел умирать как дичь, теперь выбора нет.
"Ты был прав, отец, когда кричал вслед уходящему в сумрак ночи сыну, надеясь, что я услышу, — мне не будет возврата. Я услышал тебя. И никогда не вернусь, слишком поздно".
В первом же приграничном селении после выезда из Вистольцы он узнал, что король Мироса ищет своего сына. Об этом рассказывали в гостиницах и трактирах, на площадях трубили глашатаи. Говорили, что король Бортан тяжело болен, он не выходит из дворца, почти ничего не ест, он ждёт возвращения принца. Люди жалели великого правителя, не проигравшего ни в одной битве, и осуждали, покинувшего отца сына. "Зачем эта встреча отец? Ты сжёг всё дотла. Я был для тебя никем, мы все были никем для тебя, всего лишь оружием для достижения неведомых целей. Твои старшие сыновья погибли ради твоей победы, твоя жена умерла, защищая младшего сына, а я ухожу, потому что сам так решил. У тебя не осталось наследников, тебе никто не нужен. Ты умираешь в одиночестве, так же как я…"
Ярси знал, что в его отце живёт безумие. Бортан не замечал своих близких, его целью была война. Он шёл на битву и побеждал, не считаясь с потерями, ему было все ровно, что умирают другие. Чужие жизни обрывались, а он жил, хотя сражался в первых рядах. Он принёс Миросу славу и богатство, о нём говорили только как о Великом короле Бортане. Великих не осуждают, им прощают всё. Но Ярси не смог простить, не смог простить ему смерти мамы.
Неожиданно деревья расступились, конь сделал ещё несколько шагов и встал. Ярси почувствовал его дрожь. Перед ним простиралась огромная поляна и, насколько хватало взгляда, повсюду замерли в охотничьей стойке фигуры серых человекоподобных существ. Их было слишком много даже для этой гигантской поляны. Он медленно оглянулся назад, круг светящихся глаз широкой полосой уходил далеко в лес. Ярси удивился собственному спокойствию. Сердце словно уже перестало биться, в нём поселился ледяной холод.
— Прощай, отец, я не хотел возвращаться, — он поднял меч.
— Прощай, Виола, в твой дом я тоже не смогу вернуться, не смогу сдержать обещания, прости….
Откуда-то сбоку взметнулась чёрная тень. Ярси рубанул мечом, оборотень увернулся прямо в воздухе и приземлился под копыта коня. Вороной встал на дыбы и протяжно заржал. Ряды нежити всколыхнулись, огромная волна серых тел ринулась вперёд. Меч запел, превратился в светящуюся полосу. Серебряный клинок вспорол словно осязаемую ночную тьму, густой воздух леса и бескровные тела противников. Клинок очень любил эту песню, но сегодня она была особенной. Последней. А те, для кого она исполнялась, уже когда-то познали, что такое смерть. Очень давно. Много веков назад. Этот бой будет коротким, победа невозможна.