Пробудившие Зло (СИ) - Держапольский Виталий Владимирович "Держ". Страница 54

— А вот это не твоего ума дело! — прикрикнул на археолога Фомин. — Сообщу… может быть… когда время придет! Только сначала сам посмотрю…

— Товарищ сержант! — произнес рядовой сопровождения.

— Чего тебе, Ухримчук?

— Тут без специального снаряжения не забраться, — сообщил рядовой. — Деревья толстые и гладкие — не ухватиться. У нас в древне раньше на пасху по ледяным столбам лазали… Но здесь таким макаром не выйдет!

— Да понял я это и без тебя уже, Ухримчук! — Фомин потер подбородок, заросший рыжеватой щетиной.

— Товарищ сержант, а если перерубить хотя бы одну лесину? — предложил второй рядовой — Коротаев. — Весь этот лабаз на землю и грохнется!

— А что, можно попробовать, — оживился Фомин. — Полевой, я смотрю, ты топор захватил? Руби! — приказал он Витьке.

— Гражданин начальник, может не стоит? — попытался я образумить Фомина. — Это же научная ценность…

— Не рыпайся, профессор! Туточки я определяю, что ценность, а что нет! Руби, Полевой! А ты, Крылов, метнись за остальными — толпой вы его быстро свалите…

Витька размахнулся и с силой хрястнул топором по высушенному древесному стволу. Сухое дерево возмущенно зазвенело, топор отскочил, словно отброшенный неведомой силой и, по какой-то нелепой случайности, заехал обухом прямехонько Витьке в лоб. Полевой даже охнуть не успел, как свалился без чувств на землю.

— Че, вырубился, что ли? — не поверил своим глазам Фомин, пиная мыском сапога неподвижное тело заключенного. — Набрали косоруких интеллигентов… Мать вашу так! Ухримчук, давай ты!

— Так точно, товарищ сержант! — Ухримчук закинул автомат за спину, поплевал на руки и поднял оброненный Витькой топор. — Уж мне-то в лоб не прилетит!

Крылов, ухватив тело Витька под мышки, оттащил его подальше от арангаса.

— Бам-м-м! — разнеслось эхом по лесу. — Бам-м-м! Бам-м-м!

— Прям как по железу, товарищ сержант! — Ухримчук остановился, с удивлением рассматривая неглубокие зарубки, оставшиеся на древе после молодецких ударов топором.

— Может топор тупой? — проведя рукой по отливающей краснотой древесине, спросил Фомин.

— Да нормальный топор, товарищ сержант, — пробуя лезвие пальцем, произнес сержант. — Дерево, что камень… Не выйдет у нас ничего. Пилой тоже не взять — слишком толстое…

— А если лестницу сварганить? — вдруг предложил Коротаев. — Леса хватает…

— Головастый ты, Пахом! — расплылся в улыбке Фомин. — Не то, что некоторые! А еще умники! Правильно, что вас поганой метлой… Ибо неча трудовой народ объедать!

Вскоре собранная руками зэков из тонких древесных стволов лестница была приставлена к арангасу. Засунув за ремень топор, Фомин, сгорая от нетерпения, первым забрался на высокий помост. Следом за ним по шаткой лестнице, слепленной на скорую руку, поднялся и рядовой Ухримчук. Вблизи резной деревянный орел, восседающий на крыше сруба, выглядел настоящим произведением искусства.

— А ведь здорово сделано! — оценил работу неизвестного мастера Ухримчук, — Как живой прямо! Только великоват — аршина на три будет…

— Хорош на деревяшки пялиться! — оторвал подчиненного от созерцания деревянной скульптуры Фомин. — Внутри, авось, чего поинтереснее найдется! Ну-ка, подмогни! — Он всадил острое лезвие топора в щель между бревнами сруба, где, по его мнению, должно было находиться что-то вроде дверцы, через которую в рубленый лабаз затаскивали долбленую домовину с телом умершего шамана.

Пахом сноровисто загнал свой топор в щель с противоположной стороны дверцы и навалился на всем на топорище. Внутри сруба что-то затрещало, и на землю посыпалась какая-то труха вперемешку с мусором, долгие годы копившегося в щелях меж бревен.

— Есть! — довольно воскликнул Фомин, тоже орудуя топорищем на манер рычага. — Пахом, цепляй за угол и тяни!

Затрещало еще сильнее, и на землю упал квадратный кусок стены, собранный, как и сам сруб, из ошкуренных бревен.

— Ну, вот и ладушки! — произнес Фомин, заглядывая в образовавшееся отверстие.

Почти все свободное пространство намогильного лабаза занимала внушительных размеров дубовая колода, вся поверхность которой была покрыта затейливой резьбой. На помосте вокруг колоды лежали пожелтевшие черепа животных: оленей и волков, а на противоположной от входа стене крепился невероятных размеров медвежий. Сдвинув ногой черепушки в сторону, Фомин, пригнувшись, вполз в низенький сруб. Не заметив бубна, подвешенного над погребальной колодой на кожаных шнурках, прибитых к потолку, сержант ткнулся в туго натянутую кожу головой. Бубен тревожно загудел, позвякивая многочисленными бубенцами, проклиная незваного гостя, так немилосердно вырвавшего почивший вместе с хозяином инструмент из тысячелетнего сна.

— Чтоб тебя! — ругнулся Фомин, отодвигая бубен в сторону. — Пахом, со света отойди — не видно ни черта!

— Понял, Сергеич, — произнес рядовой, сдвигаясь в сторону. — Шикарный у этого мертвяка гроб! — восхитился он, когда закатные лучи солнца осветили внутренность лабаза. — Не каждый резчик так изукрасит…

— Ты не разглагольствуй, а лучше помоги крышку с долбленки снять, — сказал Фомин.

— Это мы мигом! — произнес Ухримчук, ужом вползая в тесный сруб и двигаясь вдоль стены. — Здоровущая хреновина, — оценил Пахом размер дубовой долбленки, — и тяжеленная, наверное, что мельничный жернов…

— Где же она раскрывается? — Фомин задумчиво возил пальцами по резной поверхности. — Ни щелочки ни полщелочки…

— Товарищ сержант, а ты топором ковырни, — посоветовал Пахом. — Может они щели чем замазали-законопатили — глиной например.

— Молодец, Ухримчук! — похвалил подопечного Фомин, отковырнув кончиком лезвия топора кусок сухой замазки, забитой в щель между основанием гроба и крышкой. — Сразу видно крестьянскую смекалку! Давай-ка теперь мы и крышечку сковырнем, — сказал сержант, вновь пуская в дело топор.

Пахом, секундой позже присоединившись к командиру, тоже вогнал в щель узкое лезвие топора. С крышкой тоже пришлось повозиться, но вскоре их потуги увенчались успехом: казавшаяся единым целым долбленка, развалилась на две части. Сдвинув тяжелую дубовую крышку с массивного основания и привалив её к стене, чекисты уставились на бренные останки почившего неизвестно когда шамана.

— А мужичонка-то, неказистым оказался, — немного разочаровано произнес Ухримчук, разглядывая съеженную мумию. — И рожей похабен, и росточком невелик, даром, что гробина в финфлюшках…

— Зато, какой иконостас? — хищно раздувая ноздри, произнес Фомин, указывая на обилие разнообразных побрякушек, «украшающих» одежду мертвеца.

Обнаруженная в долбленой деревянной домовине мумия была облачена в меховой кафтан глубокого синего оттенка, сшитый мехом внутрь. Кафтан был обшит неимоверным количеством металлических колокольчиков, фигурками зверей, растений и прочей непонятной хренью.

— Так это ж простые медяхи, да обычная бронза, — расстроился Пахом. — Такого добра у местных в чумах — завались! И ни грамма золотишка!

— Погоди ныть! Нужно тщательно все перетряхнуть! — не сдавался Фомин. — Вон, и археолог сказал, что это… уникальная могилка, как его… арангас… Должно быть золотишко, должно! Этот сухарь у узкоглазых чем-то вроде нашего митрополита был, а то и патриарха! Ну, никак не мог он свою паству не доить! Религия, она во всех временах и странах была опиумом для простого трудового народа! — словно на политинформации вещал сержант. — Тут где-то его добро сховано! Ищи лучше, Пахом! Навар поделим… Не боись — не обижу! — заметив недоверчивый взгляд рядового пообещал Фомин. — Если чего найдем, конечно…

— Сергеич, а давай, прости господи, жмура из гроба вытащим, — предложил Ухримчук. — Ему-то, поди, все равно, а под ним, глядишь, чего и сыщем!

— Почему нет? — пожал плечами Фомин, ухватив шамана за ноги. — Давай, помогай!

— Поднимаем? — Ухримчук просунул руки под спину мертвеца.

— На раз-два, — скомандовал Сергеич. — Раз… два…

При счете «два» чекисты выдернули тщедушное тело шамана из долбленки. Мелодично звякнули колокольчики и бронзовые подвески, в изобилии пришитые к кухлянке.