Волчонок (СИ) - Салах Алайна. Страница 29

От волнения сердце качает кровь так сильно, что вены начинают гудеть.

— Эй, не волнуйся, красотка. — усмехается Кайл, глядя как я нервно сжимаю кулаки.— Кореец хорош, но Волчонок превосходит его в технике.

Соперники обмениваются серией ударов, большинство которых блокируются или пролетают мимо, после чего жаждущий крови зал начинает скандировать «нокаут». Интересно, они хотя бы на секунду понимают, что означает нокаут для человеческого здоровья. Что ушиб мозга даже легкой и средней тяжести не проходит бесследно. Ведь невозможно угадать, какой отдел пострадает, и как это отразиться на жизни на физическом и психическом состоянии человека. Это месяцы лечебной реабилитации, исключение любых тренировок и прохождение курса психологической коррекции.

Кореец тем временем переходит в более активным действиям: сейчас он нападает, а Тайлер лишь обороняется.

— Тай, что, устал? — вытираю вспотевшие ладони о ткань юбки. — Почему он совсем не пытается его ударить?

— Значит, у малыша есть план. Нужно лишь не много подождать.

Кайл оказывается прав. Когда Кореец предпринимает очередную попытку нападения, Тайлер совершает головокружительный прием с захватом ноги, в то время как его руки, подобно лассо, обвивают шею соперника. Секунда, и они оба лежат на полу. Трибуны визжат и ликуют, пока ставшееся малиновым лицо Корейца кривится от боли. Я же не могу ни кричать ни шевелится, и лишь тихий голосок внутри меня умоляюще шепчет: «Не вставай, пожалуйста, не вставай».

Кореец кряхтит и скалит зубы, до последнего сопротивляясь поражению, но инстинкт самосохранения, к конце концов, берет верх. Ладонь, зажатая в кулак разжимается и начинает отчаянно колотить по полу.

— Победа! — громко вопит Кайл, сотрясая воздух поднятыми над головой руками. Звучит финальный гонг, со звуком которого Тайлер отпускает соперника, и зал взрывается шумными завываниями и свистом.

Господи. Он победил. Как и обещал.

Поднявшись, Тайлер находит меня глазами и посылает невидимую улыбку.

— Для тебя. — произносит ту самую фразу.

Чистейший адреналин, гордость за него, неподдающийся контролю восторг и незамутненное чувство счастья дрожью сотрясают внутренности. Мне хочется плакать, танцевать, кричать и смеяться, чтобы дать выход этим эмоциям. Но мое тело находит иной способ самовыражения: комок чувств, разрывающий грудь, подступает к горлу, и губы сами произносят:

— Я люблю тебя.

И лишь после того, как я говорю это вслух, вдруг понимаю, что давно это знаю. Я люблю его. Без оглядки на то, что мы разные, и что для такого признания еще наверняка слишком рано. Люблю безусловно, без каких-либо ожиданий, и приму каждое новое открытие в нем как данность. Это все он, Тайлер, заставляет меня доверять своему внутреннему голосу и блокировать искусственный шум, звучащий извне. Ведь если хочется обнять — нужно обнимать, а если любишь — нужно позволять себе любить. Честность с собой делает жизнь гораздо проще.

Тайлер напряженно вглядывается в мое лицо, едва заметно сводя и разводя брови.

— Я люблю тебя, — повторяю с улыбкой. Так просто. Словно сделать глоток чистого воздуха, наполнив каждую клетку легкостью.

Быстро моргнув, опускает руку рефери, оставляя того растерянно стоять в компании поверженного соперника, и через весь ринг направляется ко мне.

Сердце отбивает барабанную дробь, когда он опирается на разделяющие нас канаты, и, подавшись вперед, гипнотизирует меня чернотой своего взгляда. Пожалуй, я никогда не смогу подобрать слов, чтобы описать все, что я вижу в его лице этот момент. Наверное, такие эмоции можно увидеть у потерпевшего кораблекрушение, которому после недель одиноких скитаний открывается берег.

— Люблю тебя. — повторяю так, чтобы он слышал.

Тайлер перемахивает через канаты так быстро, что я не успеваю удивиться или почувствовать смущение. Прижимает мокрой от пота рукой мой затылок и алчно прижимается губами. В ту же секунду все вокруг исчезает: любопытствующие взгляды толпы, восторженно-завистливые женские писки, ослепляющие вспышки фотоаппаратов, и остается лишь головокружительная эйфория от его такой необходимой близости, горячее влажное тело, прижатое к моему, и безукоризненное совершенство этого момента.

Самые сильные положительные эмоции, что я знаю — это триумф и счастье. Сейчас я испытываю их одновременно. Счастливый триумф — лучшее название тому, что я чувствую.

Не разрывая поцелуя, Тайлер перемещает ладонь мне под бедра и знакомым движением тянет вверх. Тело с готовностью откликается ему, обнимая собой его шею и талию. Вспышки камер мелькают белыми тенями в закрытых веках, пока Тайлер выводит нас из зала. Прячу лица в изгибе его шеи, чтобы не встречаться ни с кем глазами, потому что не желаю вторжения чужих лиц в наш идеальный мир на двоих.

Металлический хлопок двери эхом отрезает возбужденный гул, спину обдувает прохладный воздух коридора. Я хорошо его помню : по нему Кайл вел меня в раздевалку Тайлера за день до отъезда.

— Ты. Выйди, — слышу его голос поверх моего плеча, после того как распахивает дверь раздевалки. И прежде чем я успеваю что-либо понять, мимо нас проскальзывает коренастый парнишка.

Грохот захлопывающейся за ним двери символично стирает остатки сдержанности между нами. Впиваюсь Тайлеру в губы, собирая вкус влажной соли, в то время как его руки лихорадочно задирают платье и оттягивают в сторону тонкую ткань белья.

— Хочу тебя, — зубами оттягивая его губу. — Быстрее.

Я ловлю позвонками твердость стены одновременно с вторжением тугой плоти. Обхватив мой затылок ладонью, Тайлер плотно запечатывает вскрик своими губами. Врезается глубже, рассыпая сноп искр перед глазами. Не пытается быть осторожным, потому что сейчас осторожность совсем ни к чему. В нем не стих адреналин боя, а я только что осознала, что глубоко и бесповоротно влюблена.

Мои стоны, его тяжелое дыхание и звук сталкивающейся плоти вибрируют в стенах, кажется, целую вечность. Тепло его семени стекает между бедер, но даже после этого Тайлер не перестает двигаться во мне, подводя к третьему сокрушительному оргазму.

— Тайлер… — ловлю его взгляд.

— Мне тебя всегда мало.

Мы покидаем здание спустя час, когда парковка уже почти опустела.

— Отметим твою победу? — предлагаю, залезая на пассажирское кресло. — Поужинаем где-нибудь.

— Хорошо, — отзывается Тайлер, перед тем как прикрыть за мной.дверь.

Пока он обходит автомобиль, чтобы сложить спортивную сумку в багажник, я вдруг явственно ощущаю неприятное покалывание на коже. Словно за мной наблюдают.

Через лобовое стекло вглядываюсь в темную пустоту парковки, и тогда замечаю его. На расстоянии слишком далеком, чтобы слышать разговор, но достаточно близком, чтобы нельзя было ошибиться: это Итан стоит рядом со своим автомобилем и смотрит прямо на меня.

23

В растерянности наблюдаю, как застывший силуэт Итана приходит в движение, и он, обойдя капот, скрывается в салоне своего автомобиля. Глаза ослепляют голубые вспышки фар и, одновременно с тем, как Порше срывается с места, на водительское кресло опускается Тайлер.

По тому, что как его палец застывает на кнопке зажигания и как пристально он вглядывается в мое лицо, я понимаю, что пытаться делать вид, что ничего не произошло не имеет смысла.

— Здесь был Итан, Тай. — с трудом ворочаю языком. — Он видел нас. Смотрел прямо на меня.

Мы с Тайлером никогда не обсуждали, при каких обстоятельствах я рассталась с Итаном и какую назвала причину, но, кажется, сейчас есть необходимость это прояснить.

— Я рассталась с Итаном, сказав, что больше не могу быть с ним. О нас с тобой я не упоминала. Надеюсь, тебя это не обидит.

Чувствую себя ужасно. Рано или поздно, Итан бы все равно узнал о нас с Тайлером, но я не хотела, чтобы это произошло так… По самому худшему из возможных сценариев. У них с братом и без меня сложности в отношениях, а наше воссоединение — последний гвоздь в их крышку. Уверена, сейчас Итан чувствует себя глубоко преданным.