Академия взрослых (СИ) - Соль Мира. Страница 12
Плюхнулась на стул и картинно закатила глаза. Он сел напротив, деликатно разворачивая какую-то книгу, которую, видимо, успел схватить по пути. Невозмутимо открыл её на двести девятой странице и начал читать.
Я толком не смогла понять, чем же меня коробил номер страницы, да и ситуация в целом не нравилась. Чтобы успокоиться, тоже углубилась в постижение рецептов зелий. В конце концов, что бы там ни было, знать, чем Лекса меня опаивала, жизненно необходимо.
Наконец я нашла искомое. Медленно переворачивая пожелтевшие от времени, издающие сухой шелест, страницы, Юнг украдкой поглядывал на обложку кожаной тетради, выбранную мной.
— И кого ты хочешь одурманить на этот раз? — раздался в голове настойчивый, успокаивающий голос.
— Я не давала разрешения! Уйдите! — завопила я, насколько это возможно. Сил, чтобы сдержать себя и нормально ответить, у меня уже не хватало.
— С удовольствием, но здесь запрещено издавать какие-либо звуки, кроме восхищённого придыхания перед вековой мудростью и переворота страниц.
Я улыбнулась. Да, старик-библиотекарь и вправду мог отвесить ощутимый подзатыльник за лишний шум. Больше запаха бумаги, старой кожи и чернил. Похоже, он любил лишь тишину.
А что, если Юнг — ещё один игрок? Неизвестных оказалось на порядок больше, чем ожидалось. Но зачем в игру вступил этот хитрец?
Я внимательно смотрела на него. На союзника преподаватель похож мало. Можно провести чёткую параллель с лисом: красивым, хитрым, опасным. Да и лет Юнгу намного больше. Неопытные скажут, что ему от силы два-три десятилетия, но нет. Счёт здесь идёт крупнее. Сто двадцать, сто пятьдесят. Стариков всегда выдаёт взгляд. Он никогда не бывает весёлым или лукавым, даже если человек шутит. В этом проблема всех старых магов.
Мастер Аарон говорил, что если взгляд человека кажется безжизненным и неестественным, значит, так и есть.
«Бери поправку на последнюю войну или особо кровавый мятеж, максимум — на предпоследний. Это даст тебе приблизительный срок жизни».
С момента восстания ящеров прошло около ста двадцати лет, добавить ещё двадцать пять — период затяжной междоусобицы, когда наша школа была одним из рубежей, — и получаем искомое.
Но с Юнгом нужно всё-таки поиграть, слишком велико разочарование молодящегося преподавателя, когда его планы рушатся.
— Я ищу противодействие этому зелью, — покорно отправила я ему телепатический запрос и протянула тетрадь.
Канал держал Юнг. Я плохой менталист для создания подобных ресурсов, но пользоваться — совсем другое дело. Правда, больше, чем на час-полтора подобного разговора меня не хватит — слишком небольшая ёмкость у сосуда с Силой.
Преподаватель внимательно посмотрел на рецепт, и его лицо стало до боли серьёзным.
— Ты уверена, что нужно именно это зелье? Э-э-э-э, порошок?
Я молча кивнула.
— Через полчаса буду ждать тебя в своём кабинете. — Он поднялся и быстрым шагом вышел вон из Синей библиотеки.
Я, немного удивившись его реакции, продолжила листать тетрадь с записями. Рецепт сыворотки правды здесь тоже был, причём очень простой и с тем эффектом, который мне требовался. Даже если человеком хитро манипулируют, он об этом, сам того не зная, всё расскажет, а за кулисами останется лишь личность марионеточника, а потом… потом подопытная мышь всё забудет. Идеальное преступление и великолепный рецепт.
Положив тетрадь на место, я вернулась мыслями к Юнгу. Отчего старый больной лис может быть так удручён обычным зельем, которое даже на третий уровень еле тянет?
События приобретали всё более и более интересный ход.
Глава 16. Откровения в кабинете
Я переписала нужный рецепт, выждала в Синей библиотеке ровно полчаса, вежливо попрощалась с изображающим дряхлость хранителем мудрости и вышла. Даже противно признаться в том, что Юнг напустил на себя откровенно лишний туман тайны. Возникшая ситуация вызвала во мне острый приступ любопытства. Но начинать надо всегда с того, что знаешь наверняка.
Единственное, что не вязалось в рецепте, — редкий ингредиент, который достать даже за пределами школы не так просто. Тем более такой разяве и ничтожеству, как Лекса.
Водоросли полярных шапок поставляются в лавки редкими охотниками, которые выживают в лютом холоде — от такого мороза порой не может спасти даже магия. Сильным колдунам идти за добычей тонких стеблей, сливающихся с ландшафтом, нет никакой надобности — им гораздо проще купить всё необходимое по своим, более специфическим каналам. Ибо час работы мага, способного нейтрализовать такой собачий холод, стоит в разы больше, чем эти пресловутые водоросли.
Но и я, и Лекса были низшими звеньями пищевой цепочки, а значит — на раз-два эту редкость нам не достать. Хоть для порошка и требовалось совсем немного, это количество надо где-то добыть. И на ум приходит только одна мысль: Лекса действовала далеко не в одно лицо. У неё был или есть покровитель. Возможно, кто-то из преподавателей, кураторов, Высшего совета. Всё чудесатее и чудесатее.
Мраморные стены равнодушно скользили мимо меня. Коридор, где располагались рабочие кабинеты преподавателей, обставлен ещё более роскошно. Я без особого труда отыскала дверь с табличкой, оформленной причудливой вязью:
«Кафедра подбора состава и приготовления зелий
Профессор Жозеф Юнг»
Какая прелесть. Он и среди своих умудрился выпендриться. Я даже на несколько секунд зависла, пытаясь разобраться в красивом, но нечитаемом почерке. У остальных дверей таблички больше для информации. Этот же решил показать свою утончённость и безвкусицу.
Пока я стояла перед дверью, размышляя о том, насколько Юнг тщеславен, по другую сторону раздалось деликатное покашливание, а следом прозвучал уже знакомый, будто зазывающий, бархатистый голос:
— Рийзе, ну в самом деле, вы долго будете там ожидать?
Я толкнула дверь и ввалилась в кабинет, не преминув наморщить носик. Юнг к свиданию готовился или к беседе?
Его небольшая резиденция наполнена клубами резко пахнущего дыма, который люди по ошибке считали благовониями. Я бы назвала эту отраву гораздо короче: вонь.
— Ещё раз здравствуйте, профессор Юнг. — Учтиво склонила голову. — Простите, но по-другому я не могу.
Три хлопка в ладоши — и клубы удушающих паров мгновенно нейтрализовались, превратившись в свежесть весеннего сада. Я вздохнула с облегчением и виновато улыбнулась недовольному преподавателю.
— Простите ещё раз, профессор, но у меня очень чувствительное обоняние. Несколько минут в таком помещении — и я буду валяться без чувств.
— Ты можешь называть меня Жозефом. — Он поднялся с кресла и подошёл вплотную. — Тем более я просто без ума, если девушки при мне теряют сознание.
Я проигнорировала неумелый подкат. Если бы легендарный любовник Ромео слышал эти слова, он бы уже вертелся в своей урне волчком, вырабатывая Силу для освещения половины крупного города. Но неловкость нужно было как-то сгладить. Новоявленному знатоку женских сердец будет ой как неприятно понимание того, что его стрелы пролетят мимо цели, причём мимо от слова «совсем».
— Не могу, — настолько ласково и невинно, насколько это возможно, прощебетала я. — Вы же старше… Лет на сто, минимум.
Да, не сдержалась. Юнг поменялся в лице, потом нервно расхохотался.
— Давайте начистоту, профессор Юнг, — продолжила я, опасаясь, что он опять уведёт разговор в дебри вожделения и фантазий. — Вы сказали, что с рецептом что-то не то.
— Да. — Он резко посерьёзнел и вернулся за стол. — Давай, двигайся ближе, будем с тобой думать. — Профессор кивнул на стул и, дождавшись, пока я усядусь, продолжил: — Рецепт очень неординарный. Понимаешь… При очень небольших затратах порошка можно заставить отвести глаза всем в этой школе. Даже преподавателям и… Высшему совету. Молчишь? Я продолжу. Это свежая разработка одной из выпускниц. Имя ты наверняка прочитала в тетради. С магессой Кларой Войчек я не знаком, но её имя до сих пор на устах многих преподавателей звучит как проклятье.