Пока мы будем летать (СИ) - "Paper Doll". Страница 16

Эйприл сидит на стуле напротив последнего моего «произведения». Она смотрит в усталые глаза девушки на холсте, и клянусь, я вижу в этой девушке саму Эйприл. Она поджала одну ногу к себе, положив на коленку свой подбородок. Розовые волосы раскинулись по всей спине. Я почувствовала холодок, что пробежал по моей коже, но холод, кажется, не смущал Эйприл, что сидела здесь в одних шортах и майке.

— Будешь теперь меня ругать? — сухо спрашивает она и не отводит своего взгляда от картины. Мне это не нравится. Я подхожу ближе. Становлюсь со спины, кладу свои руки ей на плечи и смотрю туда же, куда и она. Но я не нахожу в этих безгранично грустных глазах своего отображения. Меня здесь нет.

— Иди наверх и собирайся, — хлопаю её по плечу, чтобы она поднялась с места.

— Я не хочу идти в школу, — девушка поднимает голову вверх. Океан её глубоких глаз такой холодный. Предвещает шторм.

— Я не собираюсь тебя сегодня отправлять в школу. Собирайся!

Мы собираемся довольно быстро как для девочек. Нам хватает на это всего лишь пятнадцать минут. Я оделась быстрее, даже успела привести свои волосы в порядок, а затем просто подгоняла Эйприл, что вовсе не торопилась. Я почти уверена, что знаю, что ей может помочь. Этого рода терапия помогает только девушкам Голди. По крайней мере, когда-то помогала.

Мы добираемся до этого места автобусом. Я трачу свои последние деньги, но думаю, это должно того стоит. Жаль только, что обратно придется идти пешком.

Когда мы садимся в автобус, что держит путь в соседний городок, я уверена, что Эйприл понимает, куда мы направляемся, хотя и энтузиазма она по-прежнему не проявляет. Прижимается лбом к холодному стеклу. Уголки её губ опущены вниз, в глазах будто стоят слёзы. Что я ещё могу сделать, чтобы всё было в порядке?

— Ты такая предсказуемая, — первое, что произносит девушка впервые за долгое время. Мы вышли, едва выехав из города. Большое пустынное поле, покрытое давно высохшей травой. Земля совсем промерзла от зимней непогоды, поэтому когда я ступаю, то слышу тихий хруст. Мне даже не нужно оборачиваться, я и без того знаю, что Эйприл идет за мной, опустив свою розовую макушку вниз и сунув руки в карманы.

Я чувствую неподдельное ощущение настоящего счастья. Развожу руки, поднимаю голову вверх к небесам и вдыхаю морозный воздух, что буквально сковывает мои легкие. Чувствую, будто я бегу нога в ногу со своей молодостью. Сама даже не замечаю, как просто ускоряю шаг, а затем и вовсе бегу вперед. Чувствую себя птицей. Свободной птицей, что неподдана никаким силам природы.

— Ты сошла с ума, — усмехается Эйприл, когда я хватаю её за обе руки и тащу за собой. Она должна бежать. Бежать вперед, не останавливаясь ни на секунду. Этот город съедает и тело, и душу, и, оказавшись едва за его пределами, мы дышим, не ограничены людьми, домами, машинами, деньгами… Ничем!

Когда мы подходим к горизонту, казалось бы, бесконечного поля, я замечаю издалека места, которые я бы могла назвать домом. Это был наш дом. Издалека замечаю сгоревшие стены помещения, где когда-то была жизнь, где когда-то были счастливы.

Сгоревший сад, который я замечаю, возвращает меня мысленно в детство. Беззаботную пору, когда и бежать не нужно было никуда. Ты окружен иллюзией счастья, в оболочке которой так безопасно. И эта оболочка окружает тебя до той поры, пока один из твоих родителей не умирает у тебя на глазах, истекая кровью, что бьет ключом из изувеченных вен.

Нет, я не хочу думать о плохом. Точно не здесь.

— На перегонки? — спрашивает Эйприл, внезапно ожившая. Я киваю, и мы бежим. Поток холодного воздуха забивает мои легкие, растворяя сигаретный дым, которым, казалось, уже было пропитано всё моё тело. Но я не чувствую этой тяги к курению здесь. Я не горю, я поджигаю.

Я позволяю Эйприл первой прижать свою ладонь к коре дуба. На её лице светится улыбка. Только это и заставляет меня двигаться дальше в том потоке дерьма, в котором я застряла. Эта улыбка, которая означает лишь то, что я делаю всё правильно.

Эйприл залезает на дерево, а я сажусь на качели. Странно, что под моим весом они ещё даже не скрипят. Тем не менее, веревка не кажется мне крепкой, поэтому я не раскачиваюсь.

Некоторое время мы молчим. Не знаю, с чего бы начать разговор, поэтому просто его не начинаю. Но я не думаю, что эта тишина давит на Эйприл так же сильно, как и на меня. Её она скорее лечит, поэтому я даю ей время.

— Почему ты никогда не рассказывала, что встречалась со старшим братом Стюарта? — внезапно Эйприл сама нарушает тишину. И её вопрос сразу же вводит меня в ступор. Это странный вопрос.

— Ты никогда не спрашивала, — ответ настолько банальный, что меня саму воротит от него.

— Почему вы расстались? — следующий вопрос появляется гораздо быстрее, нежели я того ожидала. И вопрос этот точно не из списка тех, на которые мне бы хотелось отвечать. Стоило всё же первой нападать.

— Ну, мы начали встречаться в десятом классе. Патрик был довольно симпатичным, поэтому, когда он предложил мне отношения, я подумала «Почему бы и нет?». Я не пожалела ни на секунду, что сказала ему тогда «да». Патрик был первым, к кому я пришла после… После того, что случилось. Он меня поддерживал, всегда давал дельные советы. Мне нравилось это в нем. Нравилось чувствовать защиту, заботу. Чувствовать крепкое плечо, на котором я могу поплакать… — Я подняла взгляд вверх, пока мимо моих глаз проносились картинки такого, казалось бы, беззаботного времени. Чувствовала ли я уже тогда, будто что-то упускаю в жизни?

— Но вы всё же расстались… — чёрт, в этом же и была суть вопроса.

— Мм, да… Летом на одной из вечеринок, он переспал с Сесилией Паркер. Она забеременела от него, поэтому он, как истинный джентльмен, женился на ней. Ничего нового, — улыбаюсь, пытаясь придать голосу больше уверенности, чтобы не вызвать у Эйприл сочувствия. Правду говоря, я не чувствую, будто любила Патрика. У меня были к нему чувства, но вовсе не такие, какие девушка должна испытывать к парню. Скорее я чувствовала себя его младшей сестрой, которую он опекал. Мне даже не жаль, что мы расстались. — Так что происходит между тобой и Стюартом? — спросила я невзначай. Кажется, мы всё равно уже свернули на улицу Фостеров.

— Такой же придурок, как и его старший брат, — фыркнула Эйприл. Я едва подавила улыбку, что так и просилась наружу. Если девушка называет парня «придурком», это уже определенно о чем-то свидетельствует. Например, о том, что она в него влюблена. Только боюсь, что такого рода предположение не очень понравится Эйприл.

— Я не говорила, что Патрик придурок…

— Об этом говорит его поступок.

Да уж, здесь нет смысла спорить.

— Ладно, что между вами произошло? Давай решим эту проблему вместе, — предложила я. В конце концов, нельзя же так сильно расстраиваться из-за парня. Тем более, зная Стюарта, он не мог сделать что-то очень плохое. Уверена, что это пустяки.

— Он… Он сделал то, чего я от него не ожидала. В неком смысле этого слова, он предал меня… — Эйприл выдавливала из себя по слову, постоянно запинаясь от волнения. Думаю, это было бы гораздо легче, если бы она не принимала меня, как своего родителя. Теперь я начинаю волноваться о том, не сильно ли я её напрягаю.

— Если бы ты рассказала мне немного больше, я могла бы тебе хотя бы немного помочь, — осторожно произношу я, в надежде не спугнуть её. Ощущение, будто я ступаю босиком по натянутому канату над высотой в сотни метров.

Но я понимаю, что оступилась, когда Эйприл качает отрицательно головой в ответ. Она не собирается мне рассказывать. Для неё я ещё один взрослый, которому «точно не понять». И лишь в этом я её понимаю. Хотя, когда я была подростком, не было со мной рядом взрослого, который даже хотел бы меня слушать. Поэтому я хочу помочь. Отсутствие возможности сказать хуже отсутствия понимания у человека, с которым ты говоришь. Тот хотя бы может попытаться понять или сделать вид, что понял.

У меня нет опыта в успокаивании других людей (если не считать Брук, у которой каждое событие в жизни либо как праздник, либо как трагедия), но я стараюсь разобраться с хаосом своих мыслей и всё же сказать что-то вразумительное, что могло бы спасти ситуацию.