Пока мы будем летать (СИ) - "Paper Doll". Страница 20

Беру другую фотографию. Лиззи с мамой. О её отце я так ничего и не знаю. К счастью, она о моем тоже. Когда мы только подружились, мы решили, что это отличное объединяющее нас звено. Нет отцов, зато мы есть друг у друга. Звучит наигранно и неправдоподобно, но мы были всего лишь детьми, когда произносили такие дурацкие вещи.

Дальше в поле моего зрения попадает фото, которого ранее я не видела. Лиззи и Зак. Вместе. У меня кровь в жилах закипает. Я сжимаю челюсти, пытаясь контролировать свою злость, что вызвана вовсе не самим фактом, что они на фото вместе. Дело в другом.

Девушка сидит на старой полуразрушенной качели. Он обнимает её сзади. Смотрит куда-то в сторону, хотя это не так важно. Оба улыбаются. Вокруг много снега, но позади них я замечаю сгоревшие стены полуразваленного здания. Сгоревшие деревья выделяются особым оттенком чёрного, что так ярко виден на белом фоне.

— Это место было особенным для меня. Чёрт побери, оно всё ещё особенное! — я резко разворачиваюсь, когда слышу присутствие девушки в комнате. Она выглядит напуганно, когда замечает, что я держу в руках снимок, который она, скорее всего, забыла спрятать, прежде чем пригласить меня домой.

Она ставит кружки с чаем на стол. Подходит ко мне и нагло выдирает фото у меня из рук. Её лицо заметно бледнеет, но, тем не менее, ей не жаль. Мне кажется, она сделала это даже специально.

— Я же тебе доверяла. Ты знала, как это место дорого для меня, — чувствую, как мои руки буквально дрожат. В уголках глаз снова набирается соленое море. Отлично, сейчас не хватало только расплакаться в придачу.

— Я не знала, что это имело значение…

— Нет, ты знала! Ты знала об этом больше, нежели кто-либо, — не могу держать свои эмоции под контролем, поэтому не замечаю, как пускаю первую слезу, что катится вниз, также быстро, как капли дождя, что одна за другой сейчас скатываются за окном.

Мы обе погрузились в молчание. Мне просто нечего сказать. Это больше, нежели предательство. Это просто нож в спину. Неоднократные удары. Хладнокровное убийство.

Дождь всё так же стучится в окно. От этого становится только грустнее.

— Мы ведь никогда не были друзьями, правда? — я смотрю на неё, а её глаза опущены вниз. Это даже многословнее всего того, что она могла бы сейчас придумать.

Я собираюсь уходить, но внезапно девушка останавливает меня:

— Я ведь всё равно беспокоюсь о тебе, — слишком неправдиво, неправдоподобно и неискренне. — Фостер…

— Боже мой, я сама разберусь с Фостером! Тебя это уже точно не касается! И если то фото действительно сделал он, то он не лучше тебя. Такая же лживая сука!

Я разворачиваюсь и ухожу. Меня никто не останавливает. Лиззи даже ничего не отвечает мне. Это ведь правда. И теперь я знаю то, что раньше знали все.

Возвращаюсь домой под проливным дождем. Под его тяжелыми каплями я не прячу собственных слез. Вспышки молнии на горизонте осветляют мне путь. Раскат грома оглушает одурманивающие разум мысли.

У меня никогда не было друзей.

Глава 8

В магазине всего несколько покупателей. Они снуют между рядами, действуя мне на нервы. Не могу перестать думать о том, что если то, что мне рассказала Лиззи — правда. Конечно, после случившегося, она последний человек, которому я должна доверять, но это повергло меня в шок. Сложно поверить, что Стюарт мог сделать это, но почему-то я упрямо верю в это, оправдывая тем самым Зака.

Когда покупатели подходят, я вежливо улыбаюсь. Получается это у меня фальшиво, я и сама это чувствую, но на что-то настоящее меня не хватает. Уголки моих губ дергаются, когда замечаю рыжую макушку Стюарта, приближающуюся из-за спины милой леди, что расплачивается за свою покупку. Он подходит ближе и ближе…

Мысленно умоляю эту девушку не спешить. Пожалуйста, ищи свой кошелек ещё с полвека, только не оставляй меня с ним наедине. Найди для меня каждое пенни, которые я могла бы пересчитывать ещё с вечность. И вообще не уходи, пока не придет кое-кто другой.

Но когда Стюарт заходит за стойку, кладет свою большую ладонь рядом с моей, а его локоть касается моего, все мои мысли путаются. Теперь же я просто надеюсь, что он не заметит, что моё дыхание сбилось. Кожа, кажется, наэлектризовалась. А я вся напряглась.

Провожу уходящую девушку грустным взглядом, словно прощаюсь со своим лучшим другом. Когда двери за ней захлопываются, чувствую себя в клетке.

— Пока мы наедине, ты не хочешь поговорить со мной? — слышу голос парня над ухом. Он звучит твердо и строго. Я содрогаюсь. Это не было неожиданно, но это было тем, чего я больше всего боялась, и чего мне больше всего не хотелось.

— Нам есть о чем говорить? — стараюсь игнорировать встречи с его глазами. Пересчитываю ещё раз деньги, которые мне отдала девушка. Проверяю чек, который она забыла. Занимаю себя хоть чем-то. Но когда чувствую, как обе его руки ложатся на стол, а его грудь почти упирается в мою спину, то игнорировать это становится только сложнее.

— Я думал, всё изменилось ночью четырнадцатого февраля, — чувствую его дыхание в своих спутанных волосах. Почему я не родилась достаточно высокой?

— Что изменилось? — спрашиваю я. Делаю попытку развернуться, и он ловит меня, прежде чем я успеваю сделать это. Теперь его руки крепко держат меня за плечи. Прячу глаза, опустив их вниз. Рассматриваю его грязные ботинки и почему-то мысленно сравниваю размер его ноги с моей. Странно, но это меня немного расслабляет. До тех пор, пока его пальцы не прикасаются к моему подбородку и не поднимают его.

— Всё, — повторяет он.

Пристально смотрю в его глаза. Сейчас он далек от образа хорошего парня, каким всегда казался. Стюарт нечто большее, нежели клеймо хорошего парня. Он всё ещё не кажется мне плохим. Просто я будто вижу его другую сторону. За его внешней непосредственностью стоит терпеливость и рассудительность. В глазах его сейчас я вижу силу. И сраженная ею наповал, мне сложно произнести и слово.

Я понимаю, что значит «всё». Нахожу это странным, но, чёрт, для меня тогда тоже изменилось всё. Но ещё больше для меня всё изменилось, когда до меня дошел слух, будто это Стюарт сделал то дурацкое фото и распространил его.

Поэтому сейчас, глядя ему в глаза, чувствую, будто сейчас расплачусь. Потому что я не знаю Стюарта, что стоит сейчас передо мной. Сердце чувствует, будто я знала этого парня всю свою жизнь. Оно думает, что чувствует Стюарта. А умом понимаю, что передо мной стоит незнакомец.

— Ничего не было. И ничего никогда не будет, — поджимаю губы, но не прячу в этот раз глаза, чтобы получилось увереннее.

Наш зрительный контакт прерывает звонок телефона, что лежит позади меня на деревянной стойке. Стюарт первым хватает мой телефон. Из-за разницы в росте мне приходится попрыгать. Он держит телефон над головой, но в то же время читает мои сообщения.

— Ты ничего ей не рассказала? — он смеется. Этот парень шутит надо мной? Выхватывает мой телефон, читает мои сообщения, ещё и смеется. Ещё минуту назад между нами было напряжение в миллионы вольт, а сейчас он так легко и непринужденно ведет себя.

— Не твоё дело. Отдай телефон, — дергаю его за рукав кофты. Телефон падает мне прямо в руки. На экране замечаю открытую с Мишель переписку.

«Не хочешь в воскресенье сходить с церковь? Моя мать тебя приглашает.)»

Вот чёрт. Последний раз я появлялась в церкви со своей матерью.

— Это было давно. Ей не обязательно этого знать, — закрываю переписку, оставляя Мишель без ответа.

— Но тебя там по-прежнему ждут, — парень уже стоит передо мной по ту сторону стойки. Он почти лежит. Глубокие карие глаза по-прежнему гипнотизируют меня.

— Откуда ты всё это знаешь? — смотрю на него с подозрением. Это уже начинает напрягать.

— Я знаю о тебе немного больше, нежели ты думаешь. Если хочешь узнать что-либо обо мне, то можешь просто спросить. Обещаю не врать! — парень выпрямляется и кладет руку на сердце, произнося эти слова.