Хранитель (СИ) - Созутов Семен Евгеньевич. Страница 31

— Ну в принципе да. Только он не при мне. К тому же я смогу сделать что-то получше только после десятого уровня.

— Тогда сейчас сгоняем за твоим чудом инженерной мысли и на прокачку. Сирид, пойдешь с нами?

— Отчего нет. — Пожал плечами колосс. — А то соскучился уже без доброй драки.

— Вот и ладушки. Пошли за роботом…

Когда мы с Максом вернулись, Дориан уже успел благополучно переправить компьютерного гения домой и ждал нас вместе с силачом.

Леса Дорама встретили нас уже привычным багряным золотом. Однако у самого основания листьев уже начала пробиваться пока еще едва заметная, но все же вполне различимая зелень. Хороший знак. Значит, мир понемногу оправляется от ран. Появление хранителя в его пределах явно пошло ему на пользу.

— Тактика старая. Дориан гонит тварей на молодняк, Сирид страхует, я же вмешаюсь лишь в самом крайнем случае, чтобы меньше уровня на сторону уходило.

В этот раз нам повезло больше, все окрестные бестии оказались десятого-пятнадцатого уровня. Максимальным был большой черный медведь 18-го уровня. Его, пожалуй, оставим на закуску. Первым биться снова выпало Аркадию. Против него вышла мощная приземистая росомаха десятого уровня. Что ж, это, будет даже интересно. Парень с самого начала боя сконцентрировал всю энергию в кулаках и довольно лихо отбивался от наскоков хищной бестии, раз за разом отбрасывая ее от себя. Сперва ему довольно неслабо доставалось от когтей не только сильного, но и довольно юркого зверя, но после он все же сумел повалить животное на землю и как и в прошлый раз сломать ему шею. Все-таки что ни говори, а воин силы класс весьма и весьма имбовый. Недаром в свое время я с Хеором столько крови и пота пролил…

Кач затянулся на много часов, и в итоге Аркадия удалось поднять до 16-го уровня, (можно было конечно поднять больше и легче, но я решил дать парнишке сполна прочувствовать, так сказать, суровые игровые будни, потом сам же мне за это спасибо скажет), а Макс таки сумел взять десятый. Для этого я стреножил 18-уровневого медведя сетью силы, и мастер машин загнал робота прямиком тому в пасть, отчего взрыв стал для мишки фатальным. Черт, уже в который раз ловлю себя на мысли, что с этой игрой становлюсь самым настоящим отморозком. Раньше ведь не терпел тех, кто мучает животных. А теперь вполне спокойно рассуждаю о вещах, от которых у нормальных людей кровь стынет в жилах. Однако пацаны держались молодцом, хотя лица у обоих после рейда были белее мела. Ничего, человек и не к такому привыкает…

***

На следующий день после рейда отправились праздновать становление нашей команды. Я решил, что все мы заслужили полноценный отдых, и посему снял отдельный кабинет в дорогом ресторане. Буржуйство чистой воды, конечно, но сегодня можно. Как никак мир спасаем. Сидели впятером. Дэна решили не брать, благо многие в команде пока еще смотрели на него весьма настороженно. Особенно в этом отношении меня удивил Сирид. Я то думал, он обрадуется, что в полку хм…. больших людей прибыло, а то в команде все дрищи кроме него, а у тяжей ведь тоже имеется своеобразная взаимная солидарность. Типа у доходяг кумир Брюс Ли, а у мясных — Арнольд Шварценеггер. Но получилось отчего-то с точностью до наоборот. Хакера индиец на дух переваривал.

— Мутный он какой-то… — Нехотя пояснил богатырь в ответ на мои расспросы.

Сперва сидели молча. Я чувствовал, что парни все еще дуются на меня за жесткач во время рейдов.

— Ну, и что у нас так тухло? — хмыкнул я, старясь снять возникшее напряжение. — Где огонь, где эмоции?

— Да че то не разгорается… — Пожал плечами Аркадий.

— Что, даже самые яркие огни гаснут, если в них постоянно ссать…

Парни неуверенно заулыбались. Так то лучше. Вот вроде и не мудрец, но бывает, находит на меня, что как выдам… так выдам.

— Да не кисните, все будет путем. Здесь главное привычка. А человек, ребята, привыкает ко всему… Сирид, из какой ты варны? (см. приложение романа) — неожиданно задал я силачу вопрос.

— Кшатрий. — Дернул щекой богатырь, опустив голову. — Вот только я пошел против своих, отказался от выгодной партии, наследства, стал простым каменотесом. В общем, опозорил род, и потому в семье меня не слишком жалуют. Кроме сестры…

— Есть девочка, индуска. Она… в общем, у нее нет родных, живет в приюте. Ей требуется семья. Хорошая семья. Ты мог бы помочь мне в этом вопросе?

— Моя сестра детский врач. — Просиял колосс. — И у нее с мужем нет детей. Если хочешь, я поговорю с ней об этом.

— Хорошо бы, только учти, она из неприкасаемых.

— Не имеет значения. Хвала небу, сестренка ненавидит всю эту дурь не меньше меня. А на остальных плевать… Отчего ты не взял с жирдяя игровую клятву молчать обо всем, что он видел? Я не слишком ему доверяю.

— Все просто. Он пока новичок и не сможет выйти на связь с теми, кто реально способен нам насолить. А подобная клятва… он по неопытности или пьяному делу может ненароком забыть о ней и невольно проболтаться кому-нибудь. И тогда сам знаешь, что будет… Это слишком жестоко. На моей совести и так уже немало смертей. Впрочем, здравое зерно в твоих словах есть. В следующий раз заставлю маэстро клавиатуры и мыши принести присягу как и всех остальных. Думаю, это будет вполне достаточной гарантией его молчания.

Тем временем нам принесли гарнир, и парни, забыв обо всем остальном, жадно набросились на еду. Молодые растущие организмы до кучи еще и модифицированные игрой требовали много пищи…

Гулянка затянулась до глубокой ночи. Аркадий с Максом изрядно напились, однако той самой легкости, о которой я толковал, так и не случилось. Видно, верна поговорка, что если уж заключил сделку с дьяволом, то не пеняй потом что жизнь чернее ночи. А она у меня, если разобраться, такая и есть. Черная, бл… как жопа грешника. По другому и не скажешь. Перенеслись всей честной компанией в храм, и я сразу же направился к себе. Хотелось только одного. Как можно скорее отключиться и хотя бы на время забыть об одолевающих меня черных мыслях.

Глава пятнадцатая. Загробный мир.

Он медленно брел по серой бескрайней равнине. Повсюду насколько хватало глаз не было ничего кроме нее. Бесконечная серая пустошь и бесчисленные тени, с глухим стоном влачащие по земле свои полупрозрачные бесплотные тела. Все они двигались строго в одном направлении, словно стремясь достичь некой им одной видимой цели. Он машинально перевел взгляд на собственную руку, она оказалась полупрозрачной нечеткой, точь в точь как у окружавших его теней. Последних меж тем будто влекла вперед некая сила, зову которой попросту невозможно было сопротивляться. Источник этой силы ощущался где-то далеко впереди, и его самого точно так же как и всех остальных неумолимо влекло к нему. Поток призраков меж тем становился все плотнее, их становилось все больше, а вдалеке стало различаться пока еще тусклое желто-багровое зарево, с каждым мгновением разгоравшееся все ярче и ярче.

Наконец, стало понятно, что это исполинский костер, вздымающийся на многометровую высоту. Вереница теней покорно следовала… прямо в огонь, бесследно исчезая в его ненасытной утробе. Неподалеку от жуткого костра, немного в стороне от уходящего в бесконечность потока призраков возвышалась исполинская фигура мускулистого полуголого человека с черной шакальей головой. В руках монстр сжимал исполинский трезубец из темного металла. Зеленые глаза шакалоглавого пристально наблюдали за обреченными на огонь душами, бдительно следя за тем, чтобы никто из них не избежал собственной участи. Одна из теней внезапно заполошно заметалась из стороны в стороны, покинув строй, явно не желая сгореть подобно остальным. Мелькнуло чудовищное оружие монстра, и призрак беспомощно забился нанизанный на острия жутких вил. Несмотря на бесплотную природу духа, трезубец оказался вполне властен над тем, что заменяло ему плоть.

Пасть шакалоглавого ощерилась в жестокой усмешке, обнажив длинные кривые клыки, и призрак отправился в огонь вслед за своими сородичами. Меж тем адский огонь и его кошмарный владыка все приближались. Его охватила паника. Нет, только не так. Его душа не должна истаять подобное свече безо всякой надежды на возрождение. Ведь там в пламени, он чувствовал, таилось нечто, способное безвозвратно уничтожить даже бессмертную суть духа, коим он ныне пребывал. Все его естество запротестовало против подобного исхода. Он отчаянно рванулся, всеми силами стремясь выйти из потока, разорвать этот порочный замкнутый круг. Каждое движение давалось с невероятным трудом, все тело будто оказалось облеплено некоей невидимой клейкой субстанцией, из-за чего приходилось буквально продираться сквозь пространство.