Лик Зверя (СИ) - Блюм Василий Борисович. Страница 52

Оставалось понять, чего именно Антон хотел добиться, обманывая ученицу. Были ли это далеко идущие корыстные цели, или разовая небольшая ложь, а быть может вызванное спонтанным сексом ощущение обязательства, исходя из которого мужчина должен чем-то «отблагодарить» подарившую ему себя женщину.

Прямо взглянув в глаза тренеру, Ольга сказала кротко:

— Я не понимаю.

Антон подскочил, забегал по комнате, собирая, и суетливо натягивая на себя разбросанную повсюду одежду. Закончив, он нагнулся к шкафчику, покопавшись, вынул несколько пластиковых баночек с яркими кричащими наклейками с изображением могучих мужчин, мелодично звякнувшую картонную коробку, сложив горкой на стол, подвинул к Ольге.

— Это необходимый минимум. Будь добра, принимай вместе с тем, что я дал раньше, по той же схеме. — Видя, что собеседница открыла рот для вопроса, поспешно добавил: — Про цену не беспокойся. Это не очень дешево, но, учитывая мои планы на тебя, включу в стоимость занятий. Было бы свинством, нагружать тебя еще и оплатой добавок.

Глядя на его заискивающую улыбку, Ольга сдержала готовые вырваться слова сомнений, молча взяла баночки, с особым тщанием подхватила коробочку с хрупким содержимым, без сомнения, ампулами препарата, и, кивнув на прощание, вышла в коридор.

Оставшись один, Антон прошелся по комнате. На его лице отражалась явная борьба чувств, губы то расплывались в блаженной улыбке, то сурово поджимались, брови непрестанно двигались, а кожа на лбу то собиралась в глубокие складки, то распускалась, отчего лицо становилось расслабленным и отрешенным. В конце концов лицо окаменело, желваки угрожающе выдвинулись. Чеканным шагом он подошел к столу, вытащил из ящика записную книжку и принялся неторопливо заполнять пустую страницу, при этом его глаза заледенели, а губы искривились в нехорошей ухмылке.

Дни потянулись одинаковые по содержанию, и внешне почти не отличимые, как кадры затянувшегося сериала. С утра Ольга шла на фирму, где с головой окуналась в работу, выныривая лишь к вечеру, когда солнечный свет сменялся спрятанными за изящными абажурами лампами освещения, во дворе затихало рычание двигателей, а в глазах начинало мутиться от утомления.

Порой, приходилось заходить в гараж, но о ссоре не вспоминали. Время от времени Ольга ловила на себе недобрый взгляд Варвары, но дальше молчаливого неодобрения товаровед не шла, и о стычке забыли. На тренажерный зал не хватало времени и сил. После рабочего дня хотелось расслабиться, а не тягать железо, к тому же последняя тренировка измотала так, что Ольга почти сутки ощущала себя выжатой, как лимон, а мышцы болели и того дольше, и при ходьбе она то и дело морщилась от острой простреливающей боли в бедрах.

Секс с Антоном не оставил почти никаких воспоминаний, и Ольга лишь смутно удивлялась столь острому приступу желания, которому не помешало даже сильнейшее утомление после тренировки. Выданные тренером препараты она принимала исправно. Незадолго до ужина Ольга вытряхивала из баночек нужное количество капсул, не жуя, глотала, после чего запивала специальным питательным раствором на основе смеси аминокислот. Стероиды, требующие внутримышечного введения, оставались на вечер.

Поужинав, она недолго смотрела телевизор, затем, взяв одну из многочисленных книг, ровным рядком выстроившихся на полках шкафа, устраивалась на диване. Изредка прерываясь, она вытаскивала из оставленной Владимиром коробочки леденец, хрустела фантиком, и вновь возвращалась к книге, ощущая на языке терпкий привкус сладости. Когда читать надоедало, а глаза начинали слипаться, Ольга откладывала книгу и сверялась с блокнотиком, где расписала план приема лекарств, которому следовала неукоснительно. Пугающая реакция на лекарство больше не повторялась, и, успокоившись, что доктор выдал нечто «не то», или «не в тех целях», она раз за разом вводила себе препарат, после чего усиленно растирала оставшуюся от укола болезненную шишечку.

На пятый день, вечером, придя домой, Ольга поужинала, сделав инъекцию препарата, походила, растирая саднящее место, подошла к шкафу. Рука привычно потянулась к книжной полке и… опустилась, не коснувшись корешков. Желания читать не было. Ольга постояла в раздумье, присела в кресло. Пальцы легли на металлическую коробочку, машинально открыли, но наткнулись на пустоту. Леденцы закончились прошлым вечером. Ольга вновь встала, прошлась по комнате, прислушиваясь к себе. С интересом отмечая, как уходит сонное оцепенение, в котором она пребывала все эти дни.

Словно в пасмурный день, сквозь затянувшие небо тучи, прорвалось солнце, заливая все вокруг яркими лучами. Мир заиграл красками, стали слышны далекие звуки, протаяли до того едва ощутимые запахи, налились силой. Будто вместе с окончанием рабочей недели спала невидимая пелена, обострившая чувства.

Из окна донеслись далекие вопли, кто-то кричал, хохоча через слово, ему вторили. Мелодичными колокольчиками рассыпался женский смех. То стихая, то вновь усиливаясь, зазвучала популярная мелодия. Пространство квартиры вдруг показалось непривычно тесным, стены и потолок навалились, начали давить. Нахлынуло сильнейшее желание выйти во двор, на свежий воздух, где, ничем не сдерживаемый, ветер носится меж домами, завывая от избытка сил и безраздельной свободы.

Ольга еще немного побродила по комнатам, но ощущение не только не улеглось, но лишь усилилось, заполнило мысли, подчиняя разум и властно требуя воплощения. Ольга принялась было выбирать одежду, но бросила, натянула первое, что попалось на глаза, и вышла из квартиры, преисполненная небывалого подъема.

Уличный воздух окутал свежестью. Ольга встряхнулась, с наслаждением вдохнула полной грудью. Не смотря на ощутимый мороз и толстое снежное одеяло, чувствовалось приближение весны. Воздух насытился ароматами, еще слабыми, едва ощутимыми, ожил после мертвящего дыхания зимы. Сугробы потемнели, в открытых для солнца местах покрылись серой коростой льда, заметной даже в сумерках.

Висящий над подъездом фонарь, обычно заливающий двор мертвенным бледным светом, не горел, что оказалось весьма кстати. В сумраке ночи крылась своя прелесть. И хотя полноценной тьмы в городе, и, тем более, освещенном окнами многочисленных квартир, дворе достичь вряд ли было возможно, царящих вокруг серых теней хватило с избытком.

Неподалеку, за деревьями, разговаривали, и Ольга крадучись двинулась в направлении звука, ощущая непривычный азарт. Напрямую мешал пройти огромный сугроб, и она пошла в обход. Пробираясь по пересекающим двор узким тропкам, то и дело меняя направление, Ольга ощущала себя выслеживающей дичь охотницей. И если сперва это казалось увлекательной игрой, то под конец она настолько прониклась состоянием, что стала бояться излишне громким вздохом или скрипом снега выдать свое расположение.

Казалось, грохот хрустящего под ногами ледка разносится по всему двору, и уже все вокруг, включая случайных прохожих за пределами двора, с насмешкой наблюдают за ее действиями, но продолжают делать вид что ничего не происходит. Наконец, она подошла почти вплотную к беседующим, остановилась за деревом. Разговор не заинтересовал, но интонации одного из собеседников показались знакомыми. Ольга задумалась, вспоминая, а секундой позже шагнула вперед.

Стоящие за деревом парни продолжали разговаривать, словно не замечая возникшей за спинами девушки. Ольга немного постояла, но, так и ничего и не дождавшись, кашлянула, привлекая внимание. Парни в голос ойкнули, отшатнулись. Во тьме протаяли бледные овалы лиц, широко распахнувшись, глаза с подозрением вглядываются в фигуру позади, тела изогнулись, не то принимая защитные стойки, не то готовясь убежать, если опасность окажется слишком велика.

С трудом сдержавшись, чтобы не фыркнуть, Ольга произнесла зловещим шепотом:

— Кошелек или жизнь!

Один из парней шумно выдохнул, сказал с заметным облегчением:

— Ну ты маньячка.

Второй, не успев оправиться от испуга, лишь хватал ртом воздух, готовясь выразить недовольство. Не дожидаясь, пока парень соберется с силами, Ольга произнесла с улыбкой: